Ночная охота - Юрий Козлов

Антон вспомнил, как во время осмотра в школе на предмет отбора в воздушно-десантное училище они с Бруно мечтали, чтобы пьяный, длинный и гибкий, как удилище, есаул выбрал их. Но он не выбрал. Бруно не сумел отжаться от пола двести раз, не ответил ни на один вопрос. «Много водочки пьешь, мало читаешь», — заметил есаул. Антон сумел отжаться, ответил на все вопросы. «Мало водочки пьешь, много читаешь, — покачал головой десантный есаул. — Высшее не может происходить из низшего, — посмотрел на Бруно, — поскольку из меньшего невозможно получить большее, а из минуса плюс. Низшее может происходить из высшего, — перевел взгляд на Антона, — из большего возможно получить меньшее, из плюса нет проблем сделать минус. Да только зачем, если вокруг море низшего, меньшего и выше крыши минусов?» Антон и Бруно решили, что есаул — сумасшедший. «А если бы он меня взял в училище, — подумал Антон, — я бы тоже сейчас работал с трупами». Он часто видел солдат в деле. Ни разу у него не возникло чувства, что это нормальные живые люди. Это были жестокие механические убийцы, сделанные из иного, нежели остальные люди, материала. Сейчас Антон уже не думал, что десантный есаул — сумасшедший. Есаул знал о жизни что-то такое, чего не знали Антон и Бруно.

Он стиснул рукоятку пистолета. Время шло, а он по-прежнему, как дерьмо, лежал среди дерьма в кустах.

Время от времени белый и красный стреляли в подававших признаки жизни инвалидов. Поначалу Коля, занятый, как догадался Антон, подробнейшей ревизией Гришиной кладовки, выглядывал из помещения на выстрелы, потом перестал.

Это навело Антона на мысль. Он знал, что овраг тянется издалека, чуть ли не от самого болота. Ближе к болоту овраг был совершенно непроходим — со светящимися змеями на дне, — в лесу же был относительно сух, по нему вполне можно было проползти до места, где труженики смерти готовили костер. Антон вознамерился укрыться среди мертвых инвалидов и оттуда — как можно ожидать нападения из оврага с трупами? — прикончить убийц. То обстоятельство, что он будет стрелять им не в спину, а в лицо, преисполнило Антона мрачной радостью.

Не дыша он выполз из кустов, устремился в глубь леса, где вился-извивался овраг.

Антон затаился в овраге среди жестких зеленых папоротников и вылезших из земли корней. Папоротники кололи его рыжими, похожими на щупальца, усами. Антон много лет ходил среди папоротников, но понятия не имел, что у них такие противные усы. Он не видел, что происходило наверху, пытался на слух определить момент, когда можно будет кинуться в немытые, окровавленные тела. Должно быть, души инвалидов плотно стояли над оврагом — никакие звуки сверху сюда не проникали.

Антон выглянул из оврага, рискуя получить пулю между глаз. Но обошлось. Белый и красный разливали по походным стаканчикам трофейный Гришин спирт. Потом белый подбросил бутылку в воздух. «Новый индеец» совершенно невероятно расстрелял ее — одним выстрелом отстрелил горлышко, другим смешал с небом саму бутылку.

Антон, как змея, прополз по остывающим трупам, устроился в углу оврага. Ноги он прикрыл чьим-то задубевшим от крови синим халатом. Руку с пистолетом сунул под бок лежащему рядом слепцу с разбитой головой. Слепец уставился на Антона белыми глазами, как бы винясь за вынужденное предательство.

Антон откинул голову, прикрыл глаза, оставив незаметный просвет в ресницах.

К краю ямы приблизился белый. Лицо его сразу сделалось настороженным — Антон нарушил порядок тел. Белый волок за ногу труп, дуло висящего на ремне под мышкой автомата смотрело вниз. Белый замер. Антон открыл глаза, подмигнул ему. Белый отпустил ногу трупа, рванул автомат. Антон дважды выстрелил ему в сердце. На лице белого навеки застыло выражение искреннего, можно даже сказать, обиженного недоумения. «Твою мать!» Он рухнул в яму носом вниз. Переворачивая его на спину, чтобы снять автомат, Антон подивился, какое у парня хорошее, открытое лицо. Оно как бы существовало отдельно от дела, которым занимался парень. Впрочем, Антон не успел овладеть автоматом, додумать до конца мысль о несоответствии лица и дела.

— Ларс! — Антон четко расслышал характерный щелчок, свидетельствующий, что «новый индеец» вставил в автомат рожок с патронами. — Ты где?

Антон высвободил руку. Непостижимым образом красный, хотя был достаточно далеко от ямы, среагировал, причем не просто среагировал, а как если бы уже знал, что произошло. Слепой, которым прикрывался Антон, вдруг затрясся, принимая в разбитую голову пули и тем самым уже окончательно искупая грех вынужденного предательства. Кровь и мозги залепили Антону глаза. Он выстрелил наугад, не целясь.

Пуля вошла красному в горло. Антон протер глаза. Красный захрипел, схватился за горло, однако кровавый фонтан было не унять. Антон подумал, что в человеке не может быть такого количества крови, чтобы она била из горла таким фонтаном, что только с залепленными глазами он мог выстрелить в ту сторону — красный находился совсем не там, куда бы стрелял Антон, не будь его глаза залеплены.

Если белый умер в обиженном неведении, то красный — в жестокой неутоленной ненависти. Он, конечно же, вычислил Антона стеклянеющими глазами и крайне неохотно отдавал Богу душу в лютой тоске, бесконечно досадуя на случайную — в горло — пулю. Оросив землю кровью, красный упал лицом в кусты да так и остался полустоять, тормозимый упругими ветвями, как бы что-то высматривая в корнях.

Пока Антон оттаскивал его в яму, снимал с убитых автоматы и пояса с патронами, в яму ворвался ветер. То отомщенные души инвалидов стремительно покинули проклятое место. У Ларса на голове трогательно шевельнулась светлая прядь. Тяжелые черные волосы «нового индейца» проигнорировали ветер.

В лесу Антон перевел дух. «Не буди негра!» Естественно, он не будет его будить — застрелит, и все. Но для этого надо войти в помещение… Негр может проснуться и сам. Если, конечно, спит. Что там говорил Бруно насчет того, что еще не решено? Что не решено?

Солнце шло на закат. Ему бы сейчас у красной проволоки встречать Золу. С чем-то она придет? Если, конечно, придет. Инвалидный корпус вырезал на траве темную косую, как топор, тень. Под топором тени пятнистый, свесивший лопасти вертолет был почти невидим.

Оружия у Антона было даже больше, чем нужно. Хотелось взять все, но это было глупо. Он оставил при себе один — счастливый — скорострельный пистолет, повесил на всякий случай под мышку автомат «нового индейца», ломаным зигзагом преодолел расстояние до вертолета. Если бы он умел им управлять! Еще одна кривая, как старая кочерга, перебежка — и он у входа в инвалидный корпус.

Внутреннее расположение помещений было досконально известно Антону. Вглубь вел длинный коридор. Справа находилась спальная комната, слева — столовая, где инвалиды в добрые времена выскребали из прокопченных котлов кашу.

Там негру делать было нечего. Он мог быть или в Гришиной каморке, или на складе. Попасть на склад можно было только из каморки. Антон подумал, что белый и красный совершенно справедливо сетовали Коле на некачественность гранат. Гранаты существенно облегчали дело.

Вжавшись спиной в засаленную стену коридора, он не дыша добрался до двери. Инвалиды недавно перебрали пол. Скрепили половицы хоть и грубо — они все делали грубо, — но надежно — они все делали надежно. Ни одна не скрипнула.