Барышня-воровка - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Покурив, Олег принялся с помощью палки очищать оконную раму от остатков стекла.
— Готово, — сказал он несколько минут спустя. — Только осторожней, прошу тебя! Здесь легко порезаться. Ты лезешь первой. Я посвечу фонариком. Потом — следом за тобой — я.
Олег снял с себя олимпийку и вручил ее Софье.
— Вот! Не ахти какая защита, но ничего другого нет. Между твоими руками и рамой должна быть эта олимпийка. Я сейчас сложу ее в несколько слоев и помогу тебе. Хорошо, что окно невысоко от земли!
Соня сделала все, как он сказал. Ей пришлось подтянуться, опираясь на нижний край рамы, под который Олег заботливо подложил олимпийку, и стараться не поднимать высоко голову, чтобы не порезаться. Вскоре Соня была в помещении. Олег ловко юркнул за ней.
— Свет зажигать не будем, — резонно решил он. — Ограничимся фонариком.
— Полностью с тобой согласна.
Оранжевый круг света от фонарика заметался по стенам, выхватывая из сумрака отдельные элементы обстановки.
— Что мы ищем? — спросил Олег.
— Бумаги.
— А может, помимо бумаг что-нибудь?
— Не знаю. Посмотрим по обстоятельствам.
Полчаса спустя дача Комина была перевернута вверх дном. Они потрошили шкафы и тумбочки, отодвигали кровати; Олег выбирался на улицу, чтобы заглянуть в погреб, о котором поначалу как-то позабыли. Как ни странно, погреб оказался незапертым.
— И где он все прячет?! — сокрушался Олег.
Под конец на коминской даче осталось всего одно необследованное место: замкнутое на ключ отделение в письменном столе.
Поначалу сыщики пытались отыскать ключ. Соне вообще-то слабо верилось, что дальнейшее пребывание на даче имеет какой-то смысл. Ключа нигде не было. Потом Олег попытался-таки применить навыки медвежатника, однако это ему по неизвестной причине не удалось.
— Придется пошуметь, — пожал плечами Олег, вынимая из кобуры служебный пистолет.
— Я, пожалуй, выйду, — предупредила Соня. — Терпеть не могу звука выстрела.
— Как прозвучит выстрел — надо спешить. Разбитое окно — одно дело: местные хулиганы постоянно проделывают такие штуки, а стрельба — совсем другое. Если кто услышит, появление милиции более чем вероятно. Но приедет она не скоро. Так что у нас есть время. Тем не менее стоит постараться сделать все как можно быстрее. Давай!
Соня вышла в соседнюю комнату и пальцами заткнула уши. Раздался хлопок. Софья бросилась к Олегу.
Он уже вовсю копался в бумагах Комина. В глаза бросалась искореженная в том месте, где раньше был замок, дверца стола. Соня подбирала бумаги за Олегом и бегло их просматривала. Ничего интересного. Непонятные расчеты, квитанции и прочая чепуха. Иногда — медсправки, но нигде никаких сведений по истории болезни.
Тут она заметила, что Рыбак с неподдельным интересом рассматривает содержимое одной из папок.
— Ни хрена себе! — пораженно пробормотал Олег. — А наш Ваня, кажись, немножко еще и маньяк!
Соня испытала что-то вроде охотничьего азарта, ей показалось, что они наконец напали на след. Она отложила очередную накладную, подошла к Олегу и глянула поверх его плеча. Рыбак просматривал фотографии, которые только что выудил из папки.
— Иван Комин не просто любил некую Елизавету безответной любовью, — медленно, словно попутно над чем-то раздумывая, произнес он. — Парень был прямо-таки одержим ею. Глянь-ка сюда! Нормальные люди подобными вещами заниматься не станут. Если, конечно, они не герои мексиканских сериалов.
Взору Софьи открылось то, что можно было охарактеризовать как фотомонтаж, выполненный при полном отсутствии квалификации в условиях неоснащенности техническими средствами. Свадебная фотография каких-то незнакомых людей, только на место головы жениха приклеена вырезанная с некоей другой фотографии голова Ивана Комина.
— Ничего себе! — поразилась Соня не меньше Олега. — Может, он колдун какой-нибудь?
— Вряд ли. Скорее — просто псих. Ага! А посмотри сюда!
На следующей фотографии была целая компания. Среди них были и Комин, и Елизавета с мужем. Только головы Комина и этого самого мужа каким-то чудесным образом поменялись местами. Причем голову мужа непризнанный мастер фотомонтажа очень любопытно отретушировал. Теперь она напоминала череп, на котором еще продолжали сохнуть остатки гниющей плоти.
— Да он шизик! — в ужасе воскликнула Соня. — Маньяк самый натуральный!
— Это вообще-то с самого начала ясно было. Любовь вообще есть ненормальное состояние психики, — философски заметил Олег. — Люди еще не так чудят по этому поводу. Я знал человека, который воздвиг своей любимой у себя дома алтарь и ежемесячно в день зарплаты складывал у него подарки. Во всем остальном — совершенно нормальный человек. Это, конечно, все очень настораживает, — он указал на фотографии, — но конкретно ни о чем не говорит. Вряд ли он настоящий маньяк, иначе его на свободе не держали бы. Да и судя по бумажкам — тихое помешательство.
— Но он желал смерти того человека! Это же очевидно! — возразила девушка.
— Может, и желал. А может, он это делал в состоянии аффекта, когда любовные страдания принимали особо обостренный характер.
— Вот в состоянии аффекта он и может совершить что-нибудь плохое! И находиться здесь опасно!
Соня с Олегом просмотрели еще несколько «шедевров» Комина, среди которых был большой портрет Елизаветы, украшенный сердечками и признаниями в любви. Потом следовали стихи. Соня прочла одно стихотворение, и оно ей, как ни странно, понравилось. Хотя, возможно, это просто в ней заговорила свойственная женщинам склонность к болезни, определяемой мужчинами как «розовая сопливость». Больше ничего интересного в той папке не обнаружилось.
Ничего интересного не обнаружилось и в остальных бумагах, составлявших содержимое письменного стола Комина. Молодые люди не стали за собой прибирать и тихонько покинули дачный дом тем же путем, каким в него проникли.
— Что ты думаешь обо всем этом? — спросила Соня у Олега уже в машине.
— Мне его жалко…
— Знаешь, а мне почему-то стихи Комина понравились. Наверное, это очень глупо.
— Как ни парадоксально, они мне тоже понравились, — признался Рыбак. — Может, не так уж и глупо, а? Все-таки их писал человек, одолеваемый всесокрушающей страстью. А сильные эмоции, будучи выраженными на бумаге, должны сохранить хоть толику присущей им энергии и всколыхнуть в душе что-то, не так ли?
— Не знаю. Самое главное другое. Мы наконец выяснили, что хотели, и теперь я даже начинаю представлять, какую роль могу разыграть перед Коминым.
— В таком случае поехали скорее домой! От греха подальше.
На этот раз Соня решила прикинуться колдуньей. Для этого ей вновь пришлось вспомнить о своих театральных подругах, а именно — о Люде. Прямо на следующее утро она решила отправиться в театр.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!