Магический универ. Книга 4. Дорога домой - Галина Гончарова

— Позвольте представиться, восточная танцовщица Лейла Айше… Танцую в клубе «Шоколад» по средам и субботам, в «Оазисе» по четвергам и воскресеньям, веду кружок для девчонок по понедельника средам и пятницам. На жизнь хватает.

— Кать, а школа?

Я-то помнила, подруга всю жизнь мечтала стать учителем! Она обожала литературу и могла говорить о ней часами! И ведь слушали! Катька и за меня-то заступилась тогда, потому что я читала книгу. Так и началась дружба.

Катька махнула рукой.

— О чем ты! Когда все это началось, я стала подрабатывать… Ёлка, поверь мне! Все абсолютно невинно! Я прихожу, танцую и ухожу! И все!

Я пожала плечами.

— Да верю я тебе. Жить захочешь — еще не так раскорячишься. Какая зарплата учителя? Тысяч десять хоть есть?

— Нету.

— А квартплата?

— Четыре тысячи.

— И хорошо бы еще что-то кушать, носить и чисто для души. Танцуешь ты — и танцуй. И что?

— И ничего. Пока меня не увидел один из родителей!

— Подробнее, пожалуйста…

Подробности оказались печальными.

Компания решила отметить юбилей в «Оазисе». И Катька танцевала там. На сцену она выходила в гриме, что есть, то есть. Черный парик, восточная раскраска, костюмы — это меняет женщину. Но после танца-то надо все это снять! Умыться, одеться…

Кто же мог подумать, что папаша Миши Сивцева настолько нажрется, чтобы явиться к ней в гримерку. То ли он поспорил с друзьями, что «поимеет эту телку», то ли что-то еще…

Катя не знала. А охраны как на грех рядом не оказалось!

Хуже момента нельзя было и придумать. Она как раз снимала парик. И была легко узнаваема — в обоих своих ипостасях.

Разразился скандал.

Сначала она получила предложение переспать. Потом то же предложение Дмитрий Сивцев (папа Миши) подкрепил шантажом (иначе я все расскажу про тебя). И получил решительный отказ. Одно Катя знала точно. Шантажисту платить нельзя! Он никогда не останется довольным! Никогда. Да и противно было…

— Просто девочка вовсе не так представляла себе своего первого мужчину.

— Понятно… И насколько этот папа противный?

— Суди сама.

Супруг чуть прищурился — и я увидела искомого Диму глазами Кати. Чуть выше ее, массивный, лет сорок на вид, а то и больше, животик, плешка на макушке, цепь на шее, водянистые глаза, откровенно ощупывающие ее тело…

Меня бы тоже стошнило. Прямо на него.

— Не думаю. Просто ты бы сделала из него фрикасе.

— Или фарш. Я могу, я такая!

Одним словом Катя отказала. А через неделю ее вызвал к себе директор. Вениамин Львович был симпатичным мужчиной. Но — увы! Директор зависит от кучи других людей. Он обязан быть политиком, поддонком, дипломатом, интриганом… всего не перечислить. А учителя должны быть, как жена Цезаря — вне подозрений. И плевать, что сам Цезарь перебрал весь Рим, не считая коз, коров и кур! Это никого не интересует! Делай что пожелаешь, только не попадайся! Воруй, растляй… или растлевай? Как правильно склоняется это слово?

А, неважно!

Важным было другое.

Обиженный (отказали! Не дали! Обскорбили мужские достоинства!!!) Дима Сивцев раззвонил обо всем в школе, в отделе образования, а чтобы уж точно народ не пропустил такого события, написал в местную газетенку и выложил съемки на ютубе. Одна съемка — Катя у доски. Вторая — она же в образе Лейлы Айше на сцене.

И началось!

Родители взвились до потолка.

Да чему такая развратница научит детей!?

Дети взвились до потолка.

Мы тоже хотим научиться чему-то полезному!

Чиновники взвились еще выше.

Да как она смеет, такая-сякая!?

Хотя Катька танцевала даже не стрип. И тряпок на ней было более, чем достаточно! Но кто бы ее слушал?

Девчонку уволили из школы за два дня. Даже не дали законные две недели. Правда, в клубах это все восприняли с восторгом. Теперь Катя могла танцевать больше.

Она и стала. Хотя бы всем назло!

Вы меня травите!? За то, что я пыталась выжить, как могла!? Танцевать — преступление!? Но вы ведь смотрите эти танцы!

Так смотрите!

Вы будете приходить и смотреть, а я получу то, что вы цените больше всего! Ваши деньги! Без которых мне — увы! — не выжить!

Больше подруге ничего не оставалось. Разве что переехать в другой город. Но поможет ли это?

Добрая слава лежит, а худая бежит. А в век интернета — она не просто бежит! Она еще и летать научилась! И всю жизнь спасаться бегством Катя не желала.

Денег хватало на квартплату и на семью.

Но тут взбунтовалась Янка.

Скандал произошел три месяца назад. И все эти три месяца Кате доставалось за всех танцовщиц мира.

Вот представьте картину! Вы устали, вымотались за день, голодны, как три собаки сразу — и ужасно хотите спать. И что!?

И ничего!

Ни кроватки с чистым бельем, ни вкусного обеда в холодильнике, ни даже горячей ванны вам не светит! А вот когда ты, именно в таком состоянии вползаешь в родной дом, тебя сначала пытается зажать на кухне воцерквленный кабан, а потом, привлеченная шумом (а ты отбейся от такой туши тихо и быстро, если не каратист?) появляется Янка. И — понеслась арба по кочкам!

Кате припомнили все. И Рим, и Крым, и даже попову грушу! И дурную славу, и ночные клубы (ясно же, что там одни проститутки) и даже смерть матери (мало молилась) и пьянство отца (вместо христианского понимания, когда папаша первый раз попытался явиться домой с дружками, он получил тяжелой деревянной шваброй советского производства по чему угодило и был безжалостно выкинут на лестницу. После чего приходил домой исключительно в трезвом виде)…. Короче, Катя еще была виновата в наводнении в Крыму и пожаре на Канарах. И не исключено, что Усама Бен Ладен — это тоже она.

Катя взвилась. И Янка тоже много о себе услышала. И о воцерквленных дармоедах, которых гнать палкой надо. И о глупости. И о том, что лучше уж никаких родственников, чем такие уродственники. Потом девчонка подхватилась, сказала, что завтра же подаст на размен квартиры и вселит сюда алкоголика (чтобы отцу было с кем пить, а Янка с супругом могли проявлять истинно христианское понимание) — и рванула на улицу. Хорошо хоть деньги были. И карточка, на которую перечислялось все заработанное, и чаевые.

До утра Катя просидела на вокзале. Спать не получалось. Снять комнату? Этим она сейчас и занималась. Не ощущая голода и усталости.

— Еще бы. У девочки просто шок. Слишком много всего на нее навалилось. В таком состоянии истощают все силы — и падают замертво.