Последний шанс - Джон Гришэм

В четвертой четверти мистер Боноззи устал бегать за очками в зачетную зону противника (где уже побывал шесть раз). А у Рика Доккери от бесконечных пасов, видимо, заболела рука.

Болельщики „Браунс“ изумятся, узнав, что вторую игру подряд он не отдал противнику мяч. Удивительно, не правда ли? Но клянусь, все так и было. Видел своими глазами.

Одержав победу, „Пантеры“ получили возможность продолжать борьбу за первое место на чемпионате Италии. Хотя здесь, в Италии, до этого никому нет дела.

Болельщики „Браунс“ должны благодарить судьбу, что на свете существуют такие лиги, в которых отбросы вроде Рика Доккери могут играть вдали от мест, где футбол людям небезразличен.

Что бы Рику Доккери подыскать такую лигу год назад! Я чуть не плачу, задаваясь этим мучительным вопросом. Чао!»

Автобус въехал на автостоянку стадиона «Ланфранчи» в три с небольшим утра. Большинству игроков предстояло через несколько часов выйти на работу. Сэм громогласно разбудил спящих и отпустил команду на неделю. В следующие выходные игр не было. Футболисты, тяжело ступая, выходили из автобуса, разбирали снаряжение и уходили домой. Рик подвез Альберто, проехал через центр Пармы, не встретив ни одной машины, и припарковался у тротуара в трех кварталах от дома.

Через двенадцать часов его разбудил мобильный телефон. Арни был краток, как всегда:

— Дежа-вю, приятель. Ты видел сегодняшнюю «Кливленд пост»?

— Нет. Слава Богу, мы эту газету здесь не получаем.

— Зайди на сайт в Интернете. Этот червь вчера присутствовал на игре в Риме.

— Не может быть!

— Боюсь, что так.

— Снова статья?

— И не менее мерзкая, чем в прошлый раз.

Рик провел ладонью по волосам и попытался вспомнить болельщиков Лацио. Малочисленные зрители расселись по видавшим виды скамьям на открытых трибунах. Нет, у него не было времени рассматривать лица, к тому же он понятия не имел, как выглядит Чарли Крей.

— Ладно, прочитаю.

— Сочувствую, Рик. Это совершенно ничем не оправданно. Если бы я считал, что будет прок, то позвонил бы в газету и поднял бучу. Но уж больно им понравилось потешаться над тобой. Лучше не обращать внимания.

— Если он объявится в Парме, я сверну ему шею. Здешний судья — мой приятель.

— И будешь прав! Ну, до скорого.

Рик нашел диетическую содовую, быстро принял холодный душ и включил компьютер. Через двадцать минут он влился в поток машин на своем автомобиле и ехал, переключая передачи четко и без всяких усилий, как заправский итальянец. Трей жил к югу от центра в квартире на втором этаже старого дома, который строили с намерением втиснуть на каждый квадратный метр как можно больше жильцов.

Американец лежал на диване, задрав ногу на подушки. Маленькая каморка напоминала мусорную свалку — грязные тарелки, пустые картонки из-под пиццы, банки из-под пива и содовой. Телевизор показывал повтор «Колеса фортуны», из стереосистемы в спальне доносились звуки старой мелодии группы «Мотаун».

— Принес тебе сандвичи. — Рик положил пакет на заваленный кофейный столик. Трей взмахнул пультом дистанционного управления, и телевизор умолк.

— Спасибо.

— Как нога?

— Нормально. — Трей болезненно поморщился. Три раза в день к нему приходила медицинская сестра — приносила болеутоляющие и оказывала необходимую помощь. Трей чувствовал себя неважно и жаловался на боль. — Как мы сыграли?

— Легкая победа. Надрали с разницей в пятьдесят очков.

Рик устроился в кресле, стараясь не обращать внимания на беспорядок.

— Значит, справились без меня.

— Лацио — не серьезный противник.

Трей больше не улыбался. Его беззаботность исчезла — сменилась горечью. Он жалел себя. Обычное дело для молодого спортсмена, получившего сложный перелом. Карьера, как понимал Трей, оборвалась, начинался другой этап жизни. Подобно многим молодым спортсменам, Трей не задумывался, каким будет его следующий шаг. Когда человеку только двадцать шесть, он собирается играть вечно.

— Сестра о тебе заботится? — поинтересовался Рик.

— Старается вовсю. В среду мне наложат новую шину, а в четверг я сваливаю. Пора домой, у меня здесь крыша едет.

Они долго смотрели в безмолвный экран телевизора. С тех пор как Трей выписался из больницы, Рик навещал его каждый день. Ему казалось, что маленькая квартирка становится все меньше и меньше. Может, из-за растущих гор мусора и грязного белья и постоянно закрытых и занавешенных окон. Или потому, что Трей все глубже погружался в депрессию. Рик обрадовался, узнав, что он скоро уезжает.

— Я никогда не получал травм в защите. — Трей не отводил взгляда от экрана телевизора. — Ты поставил меня в нападение — и вот, пожалуйста! — Для пущей убедительности он шлепнул ладонью по гипсу.

— Ты винишь меня в том, что сломал ногу?

— В защите я не получил ни одной травмы.

— Что за чушь ты городишь? По-твоему получается, что калечат только игроков нападения?

— Я говорю о себе.

Рик готов был взорваться, но сделал несколько глубоких вдохов, проглотил застрявший в горле ком, посмотрел на гипс и промолчал.

— Давай сходим вечером к «Полипо», поедим пиццу?

— Нет.

— Тогда хочешь, принесу пиццу сюда?

— Нет.

— Сандвич, стейк? Выбирай.

— Ничего не нужно. — Трей поднял пульт дистанционного управления, нажал на кнопку, и они услышали, как счастливая домохозяйка отгадала букву.

Рик поднялся и вышел. Остаток дня он провел под заходящим солнцем за столиком уличного кафе. Пил «Перони» из обледеневшего графина и любовался проходившими мимо женщинами. Он чувствовал себя очень одиноко и ломал голову, как, черт возьми, убить предстоящую неделю.

Снова позвонил Арни, но на этот раз его голос звучал взволнованно.

— Рэт объявился! — торжествующе сообщил он. — Вчера его наняли главным тренером в Саскачеван. Первый звонок он сделал мне. Рэт зовет тебя, Рик. Немедленно.

— В Саскачеван?

— Ты правильно расслышал. А теперь слушай дальше — на восемьдесят тысяч.

— Я считал, что Рэт давно завязал с этим делом.

— Так оно и было. Переехал на ферму в Кентукки, несколько лет ворошил конский навоз, а затем надоело. На прошлой неделе в Саскачеване всех выставили за дверь, а его упросили вернуться.

Рэта Муллинза нанимали в профессиональные коллективы чаще, чем Рика. Двадцать лет назад он изобрел сумасшедшую вееро-пулеметную тактику атаки, и принимающие стали волнами разбегаться во всех направлениях. Некоторое время был знаменит, но затем его команда перестала выигрывать, и о нем забыли. Когда Рик играл за Торонто, он был там координатором линии нападения, и они приятельствовали. Если бы Рэт был главным тренером, Рик начинал бы каждую игру и бросал по пятьдесят раз.