Мареновая Роза - Стивен Кинг

Норман остановился у эскалатора и, нахмурившись, изменилформу вопроса: «Так ли я поступаю?»

«Нет, — решил он (она). — Я так не сделаю. Во-первых, мне нехочется поселяться в мотель в половине четвертого ночи, чтобы оказатьсявыставленной за дверь в полдень; слишком большая роскошь для моих скудныхденег. Я могу пошататься здесь, пусть даже этот мир действует мне на нервы, ноя потерплю, если надо. Но есть еще одно соображение, которое мешает мнепокинуть стены вокзала; я в чужом городе, до рассвета еще, по меньшей мере, двачаса. Я видела по телевизору невесть сколько детективных фильмов, прочиталакучу дешевых криминальных романов в мягких обложках, я замужем за полицейским.И знаю, что может случиться с женщиной, которая выходит в ночь одна, поэтомулучше подожду рассвета.

Но чем мне заняться? Как убить время? Урчание в желудкеподсказало ответ на этот вопрос. «Точно, мне надо перекусить. Последняяостановка была в шесть вечера, и я проголодалась».

Кафетерий располагался недалеко от окошек билетных касс, иНорман пошел туда, переступая через тела спящих бродяг и сдерживая желаниеударить ногой по той или иной грязной, завшивевшей башке так, чтобы онашарахнулась о стальную ножку ближайшего стула. Это желание ему приходилосьсдерживать в последнее время все чаще и чаще. Он ненавидел бродяг; он считал ихсобачьим дерьмом с ногами. Он питал отвращение к их нудным извинениям инеудачным попыткам изобразить безумие. Когда один бродяга, находящийся в полукоматозномсостоянии, в отличие от остальных, которые валялись на полу в полнойпрострации, подковылял к нему и спросил, не найдется ли у него лишней монетки,Норман едва удержался, чтобы не схватить его за руку и показать, к кому стоитобращаться за подаянием, а к кому нет. Вместо этого он тихим голосом сказал:

— Оставьте меня в покое, пожалуйста, — потому что именно этислова и именно таким тоном произнесла бы Роуз.

Он потянулся было за беконом с яичницей на столикесамообслуживания, но вспомнил, что она не ела бекон, если он не заставлял ее,что случалось время от времени (его не интересовало, что она ест, просто она недолжна забывать, кто ее хозяин, вот что важно, очень важно). Он попросилхолодную овсянку, взял чашечку омерзительного кофе и половину грейпфрута,который, судя по виду, сорвали с дерева еще во времена президентства Рейгана.Еда добавила ему сил, он сразу почувствовал себя лучше. Расправившись с ней, онавтоматически поднес руку к карману рубашки, где лежала пачка сигарет, затеммедленно опустил руку. Роуз не курит, значит, Роуз не будет испытывать тойтяги, от которой он не находит себе места. Через несколько секунд медитаций наэту тему желание, как и следовало ожидать, отступило.

Первое, что он увидел, остановившись у выхода из кафетерия,заправляя свободной рукой выбившуюся из-под ремня брюк рубашку на спине (вдругой он по-прежнему сжимал бумажник), был большой светящийся сине-белый кругс надписью «ПОМОЩЬ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМ» на внешней полосе. В голове Норманавнезапно загорелся яркий огонь. «Иду ли я туда? Подхожу ли к киоску с большой,обещающей утешение вывеской? Кажется ли мне, что там я найду то, что мне надо?Конечно — что еще мне остается делать?» Он направился к киоску, но покасательной, сначала прошел мимо, потом обернулся и посмотрел на него, стараясьвнимательно рассмотреть сидящего внутри человека со всех сторон. Он увиделеврейчика с карандашно тонкой шеей, представляющего такую же опасность, каккролик Тампер, дружок Бэмби из диснеевского мультфильма. Еврейчик читал газету,в которой Норман определил «Правду», отрываясь от нее каждые несколько минут,чтобы, подняв голову, окинуть просторный зал бессмысленным тупым взглядом. Еслибы Норман продолжал пребывать в личине Роуз, Тампер, без сомнения, заметил быего, но Норман снова превратился в Нормана, находящегося на работе инспектораДэниэлса, а это означало, что стал практически невидимым. Большей частью онпросто двигался по плавной дуге позади будки (непрерывность движения оченьважна; на вокзалах и в местах подобного рода вы вряд ли рискуете привлечь ксебе чье-то внимание, если не останавливаетесь), оставаясь вне поля зренияТампера, но не удаляясь за пределы зоны слышимости, чтобы не пропустить ниединого его слова.

Примерно в четверть пятого к киоску «ПОМОЩЬ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМ»подбежала плачущая женщина. Она сообщила Тамперу, что приехала автобусом«Грейхаунд» из Нью-Йорка, и пока спала, кто-то вытащил из сумочки кошелек.Последовал длительный обмен сопливыми репликами, женщина уменьшила запассалфеток Тампера наполовину, и в конце концов он нашел для нее дешевый отель,который согласился взять ее на пару ночей без предварительной оплаты, пока мужне пришлет деньги.

«На месте вашего мужа, леди, я привез бы деньги лично, —подумал Норман, все еще делая маятниковые движения позади будки. — И еще привезбы пинок в зад за то, что вы позволили себе совершить такую глупость».

Во время телефонного разговора с отелем Тампер представился,назвавшись Питером Слоуиком. Для Нормана этого оказалось достаточно. Когдаеврейчик принялся объяснять растяпе, как добраться до отеля, Норман отошел откиоска к общественным телефонам, где, как ни странно, обнаружил двасправочника, которые не сожгли, не разорвали и не украли. Он мог бы получитьвсю необходимую информацию позже, днем, позвонив в свое полицейское управление,но предпочел поступить по-иному. Как знать, каким образом обернутся события считающим «Правду» еврейчиком. Телефонные звонки могут стать опасными, ониотносятся к тем фактам, которые, случается, позже приобретают неприятно важноезначение. К тому же всю нужную информацию Норман получил из справочника. Втолстой книге городских абонентов он обнаружил всего трех Слоуиков. Лишь одиниз них носил имя Питер. Дэниэлс переписал адрес Тамперштайна, вышел из зданиявокзала и направился к стоянке такси. Водитель первой машины оказался белым —повезло, — и Норман спросил его, остался ли в городе отель, где человек можетполучить номер за наличные и не слушать топот тараканьих бегов, начинающихсясразу после того, как гаснет свет. Водитель задумался на минутку, потом кивнулголовой:

— «Уайтстоун». Хороший, недорогой, наличные принимают,лишних вопросов не задают. Норман открыл дверцу такси и сел на заднее сиденье.

— Поехали, — сказал он.

Робби Леффертс, как и обещал, был там, когда в понедельникутром Рози последовала за сногсшибательной рыжеволосой ассистенткой с моднымидлинными ногами, которая привела ее в студию звукозаписи «Тейл Энджин», и онразговаривал с ней так же мило, как и на уличном перекрестке, когда уговаривалпрочесть вслух несколько отрывков из купленной им книги. Рода Саймонс,приближающаяся к сорокалетнему рубежу женщина, режиссер Рози, тоже вела себямило, но… режиссер? Если вдуматься, такое странное слово рядом с Рози Макклендон,которая даже не пыталась принять участие в театральных постановках в старшихклассах школы. И Куртис Гамильтон, звукоинженер, был мил, хотя поначалу приборызанимали его гораздо больше и он наградил Рози лишь коротким рассеяннымрукопожатием. Рози присоединилась к Робби и миссис Саймонс, чтобы выпитьчашечку кофе перед тем, как (по выражению Робби) поднять паруса, и ей дажеудалось выпить ее без эксцессов, не пролив ни единой капли. И все же, войдячерез двойную дверь в маленькую кабинку со стеклянными стенами, она ощутилаприступ такой ошеломляющей паники, что едва не выронила пачку отпечатанных наксероксе листов, которые ей вручила Рода. Ощущения походили на то, что онаиспытала, заметив приближающуюся к ней по Уэстморлэнд-стрит красную машину иприняв ее за новую «сентру» Нормана.