Муза художника - Паула Вин Смит

Несмотря на мелочно-дотошную работу Рииса, объективность и беспристрастность, к которым он, возможно, и стремился, не достигнуты. У зрителя по-прежнему возникает непреодолимое желание увидеть больше. Но желание это неосуществимо. Куда бы ни упал взгляд, он повсюду наталкивается на препятствия и ограничения: стены, непрозрачные окна, полузакрытые двери. Внутренний мир натурщицы не раскрыт. Повторяющийся мотив дверей и окон может тронуть, но он не создает ощущения реально существующего внешнего мира.

М. Холден. Искусство Виктора Рииса (1988)

В доме было пусто и тихо. Поднявшись по лестнице, Фрейя выглянула в окно на лестничной площадке и сквозь волнистое стекло увидела в центре сада Софию, которая разговаривала с каким-то бородачом, одетым, как ей показалось, слишком тепло для июня. Их жесты выглядели искренними и дружелюбными. Скорее всего, София вернется в дом в хорошем расположении духа, и тогда, возможно, удастся убедить ее отдать дневник, в потенциальной ценности которого Фрейя теперь была убеждена со слов Мартина.

Человек в саду подходил под описание добровольца из Общества охраны лис. Фрейя пыталась догадаться, зачем он пришел. Она ждала, что София пригласит его в дом, но та пришла одна, держа в руке клочок бумаги.

— О, Фрейя, а я как раз гадала, где ты. Видела, Мерл вернулся? Он обнаружил их логово — точнее, нору, если использовать правильный термин, — в саду соседнего дома. Мы ходили посмотреть на лис, но они, наверное, уже спали. Когда мы вернулись, я показала ему, где кормлю их. Оказывается, в еду можно подмешивать лекарство для защиты от чесотки. Это гомеопатическое средство. Я записала название, чтобы его заказать.

За все это время София впервые была так полна энергии. Глядя на нее с лестничной площадки, Фрейя рылась в висевшей на плече сумке.

— Знаете, есть вещь, которую я давно хотела вам показать, но она у меня всегда в этой сумке, а всякий раз, как я об этом вспоминала, сумка была наверху в моей комнате. Но сейчас она у меня как раз с собой. Смотрите. Мне ее дал мистер Алстед. Еще в Румынии. И я всегда хранила ее.

Фрейя зажала монету между большим и указательным пальцами. София поднялась за ней.

— Это же… я не знала, что он отдал ее тебе.

София вертела монету в руках и внимательно ее рассматривала. Выглядела она встревоженной. Фрейя была разочарована. Ей казалось, София должна обрадоваться, что она столько лет хранила подарок.

— А он… он не говорил, может быть, что-то случилось? Из-за чего он… из-за чего она была ему больше не нужна?

— Он рассказал мне сказку, — ответила Фрейя смущенно, но решительно. — Я не знаю, как она называется. Это сказка про одного мальчика, который отправляется во дворец, проделывая большой, длинный путь с множеством подстерегающих трудностей и опасностей, чтобы сообщить королю о приближении врагов. Благодаря его предупреждению они успевают подготовить оборону против вторжения. Королевство спасено. И в награду король дает ему волшебную монету.

Выслушав пересказ сказки, София все с тем же обеспокоенным видом вернула Фрейе ее подарок. Та уставилась на монету в своей руке, и ненадолго ей показалось, что в профиле, вычеканенном на ее серебристой поверхности, различаются черты Йона Алстеда.

— Реальная история несколько отличается, — произнесла София голосом, который звучал глухо и как-то неодобрительно. — Такие монеты, как эта, в срочном порядке чеканили в сорок первом, во время войны. Старые бронзовые деньги немцы изымали из обращения и плавили для использования в военных целях. Но алюминий мягче, чем металл, из которого обычно изготавливались монеты. Так что датчане решили продемонстрировать сопротивление оккупации, пометив их запрещенными знаками и пустив в обращение. Эта досталась Йону от дедушки, «V» на ней символизирует победу союзников,[40]и для Йона она была…

София замолкла, а затем с вернувшимся в голос недоумением продолжила:

— Я просто не понимаю… Он ни за что бы с ней не расстался.

Почти сожалея о своем решении показать монету, Фрейя стала внимательно рассматривать знак «V», начертанный на ней. До сих пор ей казалось, что это просто царапины на поверхности. Она попыталась вспомнить день, когда получила ее в подарок.

— Даже не знаю, — призналась она. — Я… мне кажется, я плакала или плохо себя чувствовала. Он просто дал ее мне и… и рассказал эту сказку. Возможно, это было в тот раз, когда мы все вместе ездили в горы.

— Что ты помнишь о той поездке? — требовательно спросила София.

— Не много. А что? Что там случилось?

— Значит, это все… Больше он ничего не говорил?

— Он просто просил всегда носить ее с собой. Я так и делаю, — ответила Фрейя, занимая оборонительную позицию; она не могла понять, чем это воспоминание о доброте мистера Алстеда так не понравилось Софии. — Чтобы помнить о том, что нужно всегда поступать правильно, как мальчик из сказки. Длительное время монета была у него, а теперь он отдает ее мне.

София долго молчала. С тем отдыхом в горах у нее были связаны какие-то воспоминания, которыми она явно не собиралась делиться с Фрейей.

— Ладно. Я соглашусь с тобой. Нужно подтвердить свое право собственности на картины раз и навсегда.

София подняла встревоженные глаза. Восторга, с которым она говорила о лисах, больше не было. Теперь женщина выглядела старой и уставшей. Похоже, Фрейе даже не следовало рассказывать о своем сегодняшнем визите в галерею. Создавалось впечатление, что София смирилась с неизбежным.

— Вот дневник. Отдай его Питеру. Они могут подвергнуть его любой экспертизе, какой пожелают, — вздохнула София. — По крайней мере, если Дюфрен считает все это необходимым для подготовки к продаже.

— Я как раз хотела спросить, — заговорила Фрейя, которая теперь размышляла над тем, что ей удалось выяснить во время беседы с Мартином. — Вы знаете искусствоведа по имени Холден? Может быть, он приходил, чтобы исследовать картины? Он написал очерк о Риисе, Питер его мне показывал.

— Время от времени разные исследователи просили разрешения приехать. — София нахмурилась и прикоснулась к сережкам. — Но Холден — нет. Это имя мне незнакомо. И об очерке я ничего не знаю. Но думаю, что в принципе могу справиться с академическим языком.

Тут у нее появилась новая мысль:

— Фрейя, тебя ведь не слишком затруднит, если возникнет такая необходимость, поговорить с Мартином Дюфреном? Он наверняка уже забыл о тех слайдах.

Суббота, 17 февраля.

Я прекрасно понимаю, почему Виктор столь бурно реагирует, но считаю, что он не должен так поддаваться чужому мнению. Сегодня днем к нам явился один из его друзей и принес последний выпуск журнала «Ny Jord» («Новая земля»). Я пишу «друзей», хотя этот Ханс Арнесон — кукловод по натуре: один из тех, кто весело приветствует и вовлекает людей в разговор лишь для того, чтобы посеять семена раздора и настроить их друг против друга, после чего отступает и наслаждается спектаклем, который поставил. Ханс получал удовольствие, читая вслух обзор выставки в Шарлоттенборге и наблюдая за реакцией Виктора.