Викинг. Король на горе - Александр Мазин

Хавгрим, Хавгрим… Истинную цену человека осознаешь, когда его теряешь. Я даже не подозревал, насколько дорог мне этот свирепый «сын Одина», пока не увидел его лежащим на палубе. Я даже не сразу сообразил, что он мертв.

Воин Одина в постбоевой отключке. Обычное дело. Очнется через сутки.

Вот только Хавгрим уже не очнется. С такими ранами не живут.

Никто не видел, как это случилось. Когда он умирал, вокруг были только враги. Обычное дело для берсерка, когда вокруг только враги. Но обычно гибнут именно враги, а не берсерк.

Хавгрима прислал мне Стенульф. Каменный Волк. Воспитатель воинов Одина. Прислал, чтобы его воспитанник присматривал за мной. Наверное, я тоже должен был за ним присматривать. Я – хёвдинг. Вождь. Я должен видеть всю картину боя. Всю целиком. И понимать, кому нужна помощь. Вот только ростом я не вышел для такого наблюдения. Каждый второй хускарл выше меня на ладонь. А каждый первый – на две. Ни хрена я не вижу ни в строю, ни в рубящейся толпе. Неважный из меня хёвдинг.

Мертвый Хавгрим улыбался. Он был счастлив, умирая.

Не утешало.

– Не горюй, – сказал мне братец, обхватив меня заляпанной кровью ручищей. – Лучшая смерть! Тьёдар сочинит о нем песню, мы будем ее петь и веселиться, а брат наш Палица там, в чертогах Отца, будет слушать нас и радоваться, что битва, в которой он ушел, это победная битва!

Красиво сказал. Они умеют говорить красиво, простые скандинавские убийцы.

– Мне будет его не хватать, – пробормотал я.

– Мне тоже, – согласился Свартхёвди. – Но мы справимся.

– Я рад, что присягнул тебе! – заявил Тьёдар Певец. – С тобой невозможное становится возможным и слова сами льются из уст!

Ну да. Невозможно – это очень точное слово. Моя куцая дружина победила полноценный хирд матерого свейского ярла числом в сто восемнадцать боевых единиц.

– Твоя удача съела удачу нашего ярла, – с грустью признал один из немногих пленников. – Не следовало ему гневить богов и отказываться от объявленного хольмганга с тобой, Ульф-хёвдинг. Боги такого не любят. И они отомстили. Потому-то Бьёрн Асбьёрнсон и умер первым. А мы все уйдем за ним.

Их осталось пятеро. Все с легкими телесными повреждениями, но в рабочем состоянии. Коренные свеи. Хорошие бойцы. Я бы от таких не отказался. Собственно, я и предложил им выбор: идти под мою руку или умереть. Двое предпочли смерть, трое стали моими людьми. Один из них, Льотольв, сын Кноба по прозвищу Кто-то Умрет, и был автором сообщения о съеденной удаче. Опытный головорез с рыжей нечесаной бородищей и грустными глазами убийцы, которому не повезло. Однако как только он понял, что поторопился с выводами, жизнь продолжается, а отправиться на дно с перерезанным горлом прямо сейчас ему не грозит, то сразу повеселел и сообщил, что знает, в каком из бочонков – лучшее пиво. Двое других присягнувших были ему под стать: матерые викинги вроде Гуннара. Вилмар и Торнюр Варгдропи. Два братца с одним общим прозвищем, переводившимся как «отпрыск волка» и означавшим, что их папаша был когда-то объявлен вне закона. Они были не из рода покойного Бьёрна и примкнули к нему в Уппасале. Так что им было все равно, за кого биться. Добыча и сам процесс – вот что их привлекало.

А еще мне достался очень интересный пленник. Причем не мой, а Бьёрна. Мы нашли героя между румами. Связанным. Вернее, уже частично развязавшимся. Звали плененного героя Кёль Длинный. Но о нем – позже.

Похороны погибшим устроили знатные.

Для начала варяжата потребовали тризну. Я был в курсе этого обычая и знал, чем он отличается от скандинавского посмертного праздника. Простые парни-викинги попросту резали тех, кого намеревались уложить на костер в качестве спутников ушедшего героя. Ну, может, и не совсем попросту, а сначала помучив, но без ритуального звона железа. А вот у варягов в чести было что-то вроде гладиаторских боев. С одной стороны – пленник-плохиш, с другой – правильные пацаны, родичи погибшего. Дескать, Перун любит, когда играют железом. Примитивно перерезать жертве горло – это так скучно.

И я не стал бы возражать. Кто я такой, чтобы спорить с богом? У меня даже подходящие кандидатуры имелись: два свея, отказавшихся сунуть ногу в сапог моего хирда.

Но вот в чем загвоздка: что-то мне подсказывало – выставить любого из свеев против Ануда, который и собирался вершить похоронный ритуал, это порадовать не Перуна, а Одноглазого. Рыльцем пока что не вышел Труворов племяш – единоборствовать с опытными хускарлами, пусть даже чуток поцарапанными.

Выход предложил Вихорек:

– Давай я! – заявил он.

А вот это уже вариант. Не то чтобы я был готов рисковать жизнью названого сына, но у него было куда больше шансов разделать свейских жертвенных поросят. Он вполне готов посоревноваться с полноценными викингами. И бонус у него будет неплохой. Свеи-то не в лучшей форме. Спутали их как следует, есть-пить не давали…

– Ты не варяг! – запротестовал Ануд, которому очень хотелось показать свою удаль.

– Тебе так хочется за Кромку? – осведомился мой названый сын. – Глянь на них!

Ануд глянул… И наконец-то сообразил, что эти упакованные в веревки, валяющиеся на травке, замызганные и забрызганные кровью мужи только выглядят добычей. А вот если их развязать и дать в руки железо…

– Перун поможет, – неуверенно проговорил Ануд.

– Ему придется здорово потрудиться, если поединщиком будешь ты, – усмехнулся Вихорек. – Уверен, что Молниерукий настолько заинтересован в твоей победе?

– А в твоей, значит, да? – Я видел, что Ануду очень хочется уступить, но гонор не дает.

Нет, не гонор, как оказалось. Понятия.

– Ты не варяг.

Сильный аргумент. Вихорек не нашелся с ответом. В отличие от меня.

– Только в этом причина? – поинтересовался я.

– Ну да. Биться во славу Перуна может только варяг.

– А наоборот? – осведомился я. – Можно ли сказать, что варяг – это тот, кто сражается ради Перуновой славы? По-моему, можно.

Ануд задумался. Еще раз глянул на свеев, вспомнил, надо полагать, недавний бой…

И согласился.

Высадились на острове. Аккурат там, где ночевали покойный Медвед со товарищи. Подготовили один из кнорров. Он будет погребальным кораблем. С его палубы отбудут в Валхаллу (или в Ирий) наши павшие. И парочка пока что живых свеев, которые в ближайшее время умрут.

– Эй, Виги! Не бойся! Если не сдюжишь, я за тебя отомщу! – посулил парню Свартхёвди.

– Ага! Надейся! – отозвался мой приемный сынишка, выходя в круг.

Его противник уже был здесь. Притоптывал, крутил руками, мотал головой… Восстанавливал кровообращение. Вид у него был не шибко мрачный. Окажись победителями они, а не мы, умереть с мечом в руке нам вряд ли дали бы. Скорее всего, еще и помучили бы, чтоб мы могли «проявить мужество перед лицом богов». Опять-таки, видел он перед собой не опытного бойца, вроде Витмида или Медвежонка, а безусого нахального мальчишку. Да любой из уцелевших варяжат выглядел солиднее, чем Виги-Вихорек.