Боги ушли, твари остались - Михаил Владимирович Рогожин

не смогла. В голове царила тихая размягчающая боль. Она снова закрыла глаза и лежала так долго, пока в палату не вошла доктор.

— Здравствуйте, я — фрау Ханке, лечащий врач в частной клинике рейхсмаршала Германа Геринга.

— Я здесь давно?

— Поступили вчера в девять вечера.

Фрау Ханке присела на табурет, достала блокнот и проинформировала:

— У вас сотрясение мозга, случившееся после автокатастрофы. Помните, как это произошло?

— Нет.

— Правильно. Ничего, память восстановится. Сердце у вас работает нормально, давление в норме, переломов и вывихов нет. Большая гематома на левом бедре…

— И всё?

— Всё. Требуется полный покой и медикаментозное лечение. Через несколько дней поставим вас на ноги. Но есть для вас и неприятное известие… ваш муж погиб. Его тело находится здесь же в морге. Поскольку сохранились полуобгоревшие права и именной портсигар, то нет необходимости опознавать труп. Примите мои соболезнования и ни о чем не беспокойтесь.

— Альфред?! — вырвалось из груди Аделии.

— Франц. Франц Вальтерхофф, — улыбнулась доктор. — Меня предупредили, что эта новость не ввергнет вас в депрессию. Иначе бы не решилась сообщить.

— Спасибо…

С этой минуты в голове Аделии начало проясняться. Заметив осмысленный взгляд, фрау Ханке встала.

— Отдыхайте. Если что-то нужно, сиделка вам поможет.

— Но она глухонемая.

— Так положено. — И вышла из палаты.

Аделия снова закрыла глаза. Её сознанием овладел легкий убаюкивающий сон. И сразу возникла весенняя Москва. Она шла по Тверскому бульвару, держа за руку Альфреда. На нем были широкие серые штаны и белый свитер под горло. Волосы зачесаны назад. На щеках легкий румянец. Прохожие дамы стреляли в него глазами. Это веселило Аделию, она громко смеялась. А он в ответ утверждал:

— Ты самая красивая девушка в Москве!

Причем говорил по-русски, без всякого акцента.

— Надо же! Никто и не узнает, что ты немец, — обрадовалась она.

— Так это было давно… теперь уже неважно.

— Да-да… всё в прошлом, — согласилась Аделия. И вдруг на скамейке увидела сидящую Лиду Померанец.

— Лида! — подбежала к ней.

Но подруга посмотрела на неё удивленным взглядом.

— Девушка, мы с вами не знакомы…

— Как? А Белморлаг?

— Понятия не имею о чем вы…

Аделия не могла ошибиться. Все те же рыжие волосы, тот же пористый большой нос, портящий её жгучую красоту. Тот же спокойный взгляд больших, зеленых, слегка раскосых глаз. И руки — большие, но холеные. Правда, она никогда не видела Лиду в платье, но это ей определенно шло. Особенно шоколадный оттенок.

— Я Аделия, а это мой муж Альфред.

— Алик, — почему-то представился Альфред.

— Вы немец? — строго спросила Лида.

— Ну, он раньше был немцем… — начала Аделия.

— Плохо, — заключила подруга, — с немцами сейчас плохо. Найди себе русского…

— Но я его люблю. Он совсем не такой…

— Никто не поверит.

— Даже ты? — Аделию это ужасно расстроило. — Лида, ну посмотри на меня! Узнай!

— Ты слишком счастлива, чтобы я тебя узнала. Люди делятся на счастливых и на всех остальных. Лучше, чтобы остальные не замечали счастливых. Берегись, это не прощается. Счастливого несчастным сделать легко, а наоборот, почти невозможно.

— Но мы смоги! — заверила Аделия.

— Поэтому я тебя и не узнаю.

— Она тебя не любит, — заключил Альфред.

— Ну что ты… это же Лида! Она меня сделала такой, какая я есть. Дала мне силу…

— Жалко, — строго произнесла Лида, — эта сила вас погубит.

— Почему?

— Потому что сила, которой ты обладаешь, несет разрушение. Она даёт возможность выжить, но жить с нею нельзя.

— Обойдёмся и без ваших фокусов, — встрял в разговор Альфред.

— Я не понимаю по-немецки, — ответила Лида.

Альфред взял за руку Аделию и потянул её от скамейки.

— Пошли.

— Погоди, мы с ней не договорили… мне нужно выяснить…

— Пошли!

— Как же! Так нельзя… Лида, мы не можем расстаться… понимаешь, я всегда думаю о тебе… давай всё вспомним.

— Если хочешь быть счастливой, никогда ни о чем не вспоминай. Память нас привязывает к жизни… а жизнь — штука поганая…

Неизвестно откуда к Лиде подошел высокий дородный мужчина в военной форме и в фуражке синего цвета с красным околышем. Протянул ей букет роз жемчужного цвета и грубо сказал:

— Гражданка Померанец, свидание закончено.

Аделия рванулась к ней. Но Альфред крепко держал её за руку. Попыталась освободиться, не получилось. Поняла, что сейчас Лиду уведут навсегда, и они больше не увидятся.

— Подождите! Нам нужно договорить! — закричала Аделия … и проснулась.

Над её головой склонилась сиделка, все с той же безмятежной улыбкой.

Глава тридцатая

Герман Геринг встречал гостей, нарядившись в традиционный баварский охотничий костюм зеленого сукна. На груди красовалась огромная рубиновая брошь. Приглашенные в его поместье «Каринхалл» поднимались по широкой мраморной лестнице. С каждой ступенькой вверх мощная фигура рейхсмаршала наваливалась на них своей массивной величественностью. Он стоял в позе римского императора. Рядом, одетая в кружевное розовое платье и серебристую шляпку, весело смеясь, присаживалась в книксене, похожая на куклу дочка Эдда.

Альфред приехал вместе с Гофманом, Хенни и Ингой. Фотограф, зная о страсти хозяина к фотографии, решил похвастаться снимками, сделанными во время аварии. О ней уже судачил весь Берлин. Фотографии, напечатанные в «Берлинер иллюстрирте цайтунг» и также в «Фёлькишер беобахтер», и подробные репортажи о случившемся привлекли внимание широкой публики. Особенно заголовок — «Дуэль на авто». Благодаря свидетельствам Бенко фон Аронта дорожное происшествие с гибелью одного из участников произошло неслучайно, а было спровоцировано борьбой за женщину.

Эта романтическая версия эффектно выделялась на фоне будничных сообщений с Восточного фронта. Альфред оказался в центре внимания. Вспомнили о его героической карьере летчика-аса и не сомневались, что в данном случае он как всегда решился на таран. В тех же репортажах погибший Франц Вальтерхофф представал человеком низменным, предпринимателем, наживающимся на поставках для армии. Имя его жены, из-за которой якобы произошло столкновение, умалчивалось, но сообщалось, что она — воплощение арийской сдержанности и добропорядочности.

Альфред никак не комментировал происшедшее. Но был доволен разразившейся шумихой. Поэтому решил поехать на этот великосветский приём.

Геринг приветствовал его легким хлопком пухлой ладони по щеке.

— Молодец, ас… расскажешь в подробностях.

Хенни и Инга увели его сразу во внутренний двор малого дома, где на лужайке в окружении бронзовых статуй были накрыты столы.

— Мы завтра же навестим её в больнице, — верещала Инга.

— Пожалейте, у человека сотрясение мозга… — не соглашался Альфред.

— Какие у женщины мозги? — философски спросила Хенни.

— Я потрясён! — раздался из-за спины голос князя Орланского.

— О, и вы здесь? — живо отреагировала Инга.

— Меня приглашают на такие приёмы, чтобы добавить им великосветского лоска.

— Сегодня, князь, и без вас полно церемонных особ.

— Поэтому я с вами.

Гости уже вовсю дегустировали рейнские