Притворная дама его величества - Хельга Блум

потому что даже в зеркало посмотреть мне толком некогда. Это уж не говоря о том, что у меня вот-вот косоглазие разовьется, от того, как пристально я наблюдаю одновременно за собеседником и за его величеством. Придворные, должно быть, думают, что я сумасшедшая, потому что никогда не отвожу взгляда от короля и пялюсь на него чуть ли не двадцать четыре часа в сутки.

- Ты всего лишь безумно влюбленная фаворитка. Они не первый раз такое видят, - отмахнулся ректор.

- А вот мне в роли безумно влюбленной раньше бывать не доводилось, - процедила я, с вожделением поглядывая на тончайший белоснежный сэндвич с ломтиком яркого огурца посередине, исчезающий прямо сейчас в хищной пасти какого-то то ли барона, то ли маркиза. Поесть немного что ли?

Я ведь обед толком не закончила, удалилась на середине, потому что у отравителей совершенно отсутствуют хорошие манеры, и они вздумали травить его величество задолго до десерта. Зато здесь есть где разгуляться, яств столько, что хватило бы накормить всю деревеньку, где я живу. Королевский повар не поскупилась на закуски: сэндвичи с огурцом и бисквиты, пирожные и печенья, кокосовый торт и сконы, масло и джемы, мед и сливки. И это даже не настоящий прием пищи, а всего-навсего послеобеденный чай.

- Ева, прекрати плотоядно пялиться на моих придворных, - притворно-укоризненно сказал приблизившийся король, вручая мне тарелку, наполненную едой. – Они, бедолаги, скоро начнут думать, что моя новая возлюбленная из вампиров.

- Даже в этом случае, едва ли я покусилась бы на пропахших интригами и душными одеколонами дам и господ, - наморщила нос от одной только мысли об этом я.

- Сразу видно, что ты при дворе недавно, - покачал головой монарх. – Интриги не пахнут, милая андарен.

Я лишь пожала плечами и сунула в рот крохотный сэндвич. Все же Абигайль Тертон знает толк во вкусной еде. Казалось бы, такая простая вещь как сэндвич, немного хлеба, чуть-чуть начинки, но ведь даже их можно испортить или превратить в истинный шедевр, в зависимости от того, кто берется за дело.

- Как скажете, ваше величество. В конце концов, не стану же я спорить с королем.

- Вижу, у вас дела идут неплохо, - загадочно улыбнулся Левергард, бешено мерцая глазами, в которых так и читалось «я знаю куда больше, чем вы, но никому ничего не скажу, потому что я такой загадочный и таинственный». Ох уж мне эти его взгляды!

- Алистер, я начинаю думать, что вы все это время находились в каком-то другом мире и не получали моих посланий. Каким образом о сложившемся положении можно сказать, что дела идут неплохо? – нахмурил высокий лоб король.

- Ну, вы же живы, ваше величество, - оптимистично заметил ректор.

Ах, все же оптимизм из человека ничем не вытравишь.

- Это пока, - мрачно сказал король. – Не факт, что до отъезда гостей этот мой статус останется прежним. Пойдем, Ева, нам пора быть вежливыми хозяевами.

Быть вежливой хозяйкой мне не понравилось совершенно. Скулы уже занемели от постоянных улыбок.

- Еще и поесть нормально не дают, - шепотом жаловалась я королю, вежливо кивая пожилой даме. Кажется, та рассказывала о тяжелом жизненном пути своей то ли кошечки, то ли собачки. – Так что вы говорите, значит, родословная прослеживается прямо до двенадцатого поколения?

- Именно так, донна Верне, - степенно кивнула моя собеседница.

- Много есть вредно, - украдкой шепнул король и отошел поулыбаться кому-то еще.

Проследив за ним взглядом, я едва удержалась, чтобы скорчить его широкой спине, обтянутой дорогой тканью, гримасу. Всё же королевская фаворитка это образец пристойного поведения и хорошего вкуса. Даже если это та работа, на которой ни поесть нормально не дают, ни посидеть тихонько в уголке. А я бы не прочь сейчас притвориться ветошью где-нибудь, скажем, вон там, возле огромной вазы.

- Что, простите? – переспросила я, сама толком не понимая, что в словах степенной донны выбило меня из ровной колеи собственных размышлений.

- Я говорю, что вам совершенно нечего стесняться, милая.

- Хмм. Ну.. Я, кажется, и не стесняюсь. Спасибо, конечно, - медленно протянула я. К чему, собственно, она клонит?

- Здесь нет вашей вины совершенно. Думаю, всякий понимал, что такая экстравагантная яркая девушка, как вы.. – донна помялась, сжала накрашенные вишневой помадой губы в тонкую ниточку, опустила густые ресницы, прежде явно принадлежавшие гриве какого-нибудь резвого пони, и сказала: - Вы просто очаровательны, донна Верне.

- Спасибо? Это очень мило с вашей стороны.

- Просто так уж складывается, скажем так, исторически, что люди ищут постоянства в чем-то более привычном и знакомом. Знаете, ведь мой муж был женат первым браком, - она склонилась чуть ближе и громко прошептала с таким видом, словно это нечто непристойное: - на иностранке.

- Неужели? – мечтая если не о пирожном, то хотя бы о менее сумасшедшей собеседнице, поинтересовалась я.

- Да-да, - с энтузиазмом закивала та. – Боюсь даже представить, каким для него было облегчением, когда их брак завершился. Конечно, грешно так говорить, бедняжка упала с лошади и сломала шею, но, как говорится, все к лучшему. Вы только не подумайте, я не какая-нибудь.. Как называются люди, которые не любят иностранцев?

- Ксенофобы? – предположила я.- Да? Возможно. В общем, я не из этих, мне нравятся иностранцы. Мой второй повар родом, кажется, из Осваны. Я просто хотела сказать, что можно понять мужчин, которые охладевают к.. – она понизила голос: - чужеродным прелестям.

Картина начала понемногу проясняться. Моргнув несколько раз и убедившись, что нет, этот бред мне не снится, я учтиво улыбнулась.

- Постойте. Вы хотите сказать, что, - я прицельно стрельнула взглядом в короля, беседующего неподалеку от нас с одним из послов, - его величество охладел ко мне?

Пожилая донна даже подпрыгнула на месте. Перья на ее шляпе негодующе затряслись, когда она принялась качать головой.

- Разумеется, нет, моя дорогая донна Верне. Ничего подобного я бы никогда не сказала. Я всего лишь хотела подбодрить вас и сказать, что порой мужчины бывают переменчивы и более.. знакомые и родные формы кажутся им привлекательнее. Впрочем, кажется, ректор Левергард с удовольствием беседует с вами. И если вдруг, я, конечно,