Игра в обольщение - Дженнифер Эшли

— В мою спальню? — уточнила Эйнсли. — А не лучше ли будет встретиться в твоей? — Его крыло дома было практически пустым, а Эйнсли поселили в углу переполненного гостями крыла.

— Мне будет легче объяснить, почему я в гостевом крыле, если вдруг кого-то встречу. — Кэмерон повесил на шею платок, но не стал его завязывать, Эйнсли открыла рот, собираясь возразить, но он опередил ее: — Ты можешь хоть что-нибудь сделать без возражений, женщина?

— По правде говоря, нет. Я не привыкла следовать указаниям, не задавая вопросов.

— В таком случае королеве Англии, должно быть, со многим приходится мириться. Повернись.

На этот раз Эйнсли решила выполнить его просьбу, не задавая вопросов, и Кэмерон зашнуровал ей корсет, и сделал это быстро, со знанием дела, как опытная служанка.

— Ты великолепная, ты замечательная женщина, Эйнсли Дуглас. — Кэмерон повернул ее лицом к себе и опять поцеловал. — И я хочу выпить тебя до дна.

— Скоро, — коснулась его лица Эйнсли.

— Очень скоро. — Еще один поцелуй, и Кэмерон, подхватив пиджак, открыл дверцу. В экипаж ворвался поток холодного воздуха. — Невероятно скоро, — повторил он.

Дверца экипажа захлопнулась.

Эйнсли не успела сделать прерывистый вздох, как экипаж снова портился вперед. Она потянулась за своими юбками и лифом, слыша удаляющийся в ночи веселый свист Кэмерона.

Кэмерон походил по своей спальне, налил себе виски, еще походил, потом выпил, не спуская глаз с часов. Макнаб растянулся на его кровати, чувствуя себя совершенно спокойно. Когда Кэмерон впервые несколько раз прошел мимо него, он постучал хвостом, потом глаза его закрылись, и он захрапел. Его храп был похож на звук заржавевшей пилы.

Кэмерон пил виски и ходил по комнате, не в состоянии ни на чем сосредоточиться. Нужно дать Эйнсли время, чтобы подняться наверх, дождаться, пока служанка разденет ее и уложит в постель. Это еще примерно четверть часа. От нетерпения у него кипела кровь.

Он снова и снова ощущал мягкое тепло, исходившее от Эйнсли, слышал ее смех. Экстатический восторг Эйнсли был так глубок, что Кэмерон понял: она никогда такого не испытывала. И по губам Кэмерона скользнула триумфальная улыбка: он — первый мужчина, который дал ей это почувствовать.

Он понимал, что вроде бы должен остановиться, получив наконец то, что хотел с той самой ночи в этой спальне шесть лет назад. Игра выиграна. И теперь ему, насытившемуся и сонному, выбросить все из головы и заняться обдумыванием планов утренних тренировок. Но он ходил и ходил по комнате и с прежней страстностью хотел Эйнсли. И не только на эту ночь — на все остальные тоже.

Он непременно убедит Эйнсли поехать с ним в Париж. Что ее ждет впереди? Тяжелая монотонная работа у королевы, затем в доме брата и невестки. А потом она увянет и все забудут о ней.

Нет, Эйнсли слишком хороша, чтобы так закончить свою жизнь. Он отвезет ее в Париж, потом в Монако. Оденет в самые дорогие платья, подарит ей украшения, которым будут завидовать все женщины на континенте. Поведет в самые изысканные рестораны и в самые известные театры, даст ей возможность радоваться жизни. А потом они уединятся в городском доме, который он снимет в самом фешенебельном районе, и будут смотреть на огни города.

Быть рядом с Эйнсли — настоящая радость. Она с глубокой ответственностью берется за любое дело — будь то помощь Изабелле, когда нужно развлекать гостей Харта, или поиск компрометирующих писем королевы Англии.

Кэмерон станет свидетелем того, как она завоюет Париж. Она будет блистать с ним рядом на головокружительных парижских суаре и за игровыми столами в Монте-Карло.

— Черт возьми, она сводит меня с ума. Проклятие, что мне делать, как справиться со своим желанием?

Макнаб открыл один глаз, увидел, что ничего интересного не происходит, и снова заснул.

Собака оживилась мгновение спустя, когда послышались торопливые шаги в коридоре. Макнаб на всякий случай гавкнул, и в этот момент раздался стук в дверь.

«Проклятие, я же велел ей оставаться в своей комнате», — пронеслось у него в голове.

— Сэр, — послышался из-за двери голос Анджело, — Жасмин… Я думаю, вам лучше прийти.

Жасмин стояла посередине стойла, склонив голову, бока у нее вздулись. Кэмерон вошел в стойло и похолодел, чувствуя, как в его сердце заползает страх.

Это не колики и не газообразование, иначе Жасмин кружила бы по стойлу или пыталась кататься. Вместо этого она с унылым видом стояла, не поднимая головы, пока Кэмерон опытными руками ощупывал ее.

— Ну что такое, девочка? Что случилось?

Он похлопал ее внизу по ноге, и она с готовностью подняла копыто, всем корпусом прильнув к Кэмерону. Пальцевой мякиш копыта, стрелка, был в порядке, гноя не видно. Кэмерон осмотрел и другие ноги, но не обнаружил ничего необычного.

Кэмерон поставил ногу Жасмин на землю, и она разочарованно вздохнула. Когда она подняла голову, из ноздрей и рта на белую рубашку Кэмерона стала капать пена. Жасмин мягко пыхтела, всем своим видом выражая страдание.

Кэмерон погладил ей нос и повернулся к работникам конюшни:

— Ни гниения стрелки, ни колик, ничего не сломано.

Анджело бросил темный цыганский взгляд на лошадь.

Он уже обследовал ее сразу, как только обнаружил, что с животным что-то неладно, но ничуть не обиделся, что Кэмерон осмотрел ее снова.

— Возможно, яд, — предположил кто-то из работников конюшни.

— Будем надеяться, что это не так. — У Кэмерона сжалось сердце. — Кто-нибудь был возле нее сегодня вечером?

— Нет, сэр, — заверил Анджело. — Мы хорошо следим.

Остальные рабочие закивали, подтверждая слова Анджело. Эти люди работали у Кэмерона и Харта много лет, и вряд ли кого-то из них можно было подкупить. Они с Хартом платят им хорошее жалованье, и люди гордятся своей преданностью им. Они любят лошадей так же сильно, как сам Кэмерон.

— Кроме как ждать — больше делать нечего, — пробормотал Кэмерон. — Что она ела?

— Сегодня вечером — ничего, — покачал головой Анджело. — Я пытался дать ей немного овса или хорошего сена, но она отказалась.

Когда лошадь не ест — это всегда плохой знак. Лошади обожают есть, это смысл их существования. Люди думают, что они приручили лошадей, размышлял Кэмерон, но лошади знают, что это они приручили людей, чтобы они их кормили.

— Возможно, пневмония, — печально сказал Анджело. — Или кашель. Она как очумелая носилась по лугам, трудно сказать, что она могла там подцепить.

В рассуждениях Анджело было много разумного. Среди холмов Шотландии холодно, намного холоднее, чем дома у Жасмин, рядом с Батом, и если во время своей самовольной прогулки она простудилась, эта простуда может перерасти в нечто более серьезное.