Основной аргумент контрразведки - Игорь Григорьевич Атаманенко

еще раз обследовал кусты в округе и, убедившись, что там никого нет, в задумчивости остановился напротив дуба. Наконец, пришпорив себя кличем: «Арийцы так просто не сдаются!», грудью припал к дереву.

Ломая ногти о замшелую вековую кору, сдирая кожу ладоней, Вебер стал медленно взбираться вверх. Через десять минут неимоверных усилий ему удалось взобраться на нижние ветви. Раскорячившись на них так, что ягодицы оказались выше головы, он окунул руку в дупло и кончиками пальцев нащупал вожделенный контейнер.

Прежде чем достать его, повертел головой, чтобы удостовериться, что никто за ним не наблюдает, но увидел лишь крышу какого-то строения с круглым чердачным оконцем в торце. До строения было около километра.

Конечно, Вебер, опытный разведчик, понимал, что для телеобъектива это не расстояние, но был настолько уверен в надежности «Янтаря», что не придал значения увиденному.

До боли в плече одной рукой он обхватил ветвь и, резко подавшись вперед, выхватил из дупла контейнер и сунул в карман жилетки.

Насквозь промокший от пота, со сломанными ногтями и окровавленными ладонями Вебер спрыгнул на землю. Подхватил корзину с грибами — сработала генетическая немецкая аккуратность — и, шатаясь, побрел к оставленному на автобане «мерседесу», где тотчас оказался в объятиях полицейских и людей в штатском.

Из кармана его жилетки они извлекли контейнер с микрофотопленками и предъявили понятым — сознательным аборигенам, — случайно оказавшимся на месте происшествия…

Предложение, от которого невозможно отказаться

Вебер протестовал. Потрясая дипломатическим паспортом сотрудника министерства иностранных дел Федеративной Республики, он клялся, что нашел контейнер, собирая грибы, и подобрал его из чистого любопытства. Окружавшие его люди в штатском и полицейские в знак согласия кивали головами и, улыбаясь, составляли протокол. Сознательные прохожие, упиваясь своей ролью понятых, возмущались вероломством дипломата-грибника.

Подписывать протокол Вебер отказался. Впрочем, подписей остальных участников действа хватало для того, чтобы объявить его personой non grata и выслать из страны.

…Процедура по оформлению протокола задержания Густава Вебера в связи с действиями, несовместимыми с его дипломатическим статусом, подходила к концу, как вдруг Казаченко увидел, что из окна подъехавшего «мерседеса» выглядывает… Маркус Вольф! Он приветственно помахал рукой группе захвата и, одарив Вебера одной из своих самых подкупающих улыбок, пригласил занять место на заднем сиденье. Затем потребовал передать изъятый у разведчика контейнер и протоколы.

Проходя мимо Олега, переодетого в форму гэдээровского полицейского, Вебер прошипел: «Вы меня еще не знаете, я из этой свинской ситуации сумею вырезать кусочек ветчины для себя, вот увидите!»

— Не видать нам орденов, товарищ полковник, — провожая взглядом удаляющийся «мерседес», произнес Олег. — Генерал Вольф на наших спинах в рай въехал, а мы, наивные, губы раскатали, дырочки на мундирах собрались сверлить…

— Не дрейфь, Олег Юрьевич! — Крылов похлопал Казаченко по плечу. — Что бы ни предпринял генерал Вольф, всё пойдет в актив не только ГУР, но и КГБ, ведь он считает Юрия Владимировича своим старшим братом…

А то, что Маркус Вольф делает сейчас, называется «работа на контрасте»: мы с тобой — плохие дяди, а он — хороший… То есть играет роль спасителя, кто поможет провалившемуся разведчику выйти сухим и чистым из дерьма, в которое тот вляпался…

— Каким образом?

— Для начала Вольф покажет Веберу фото, где тот, раскорячившись на дубе вверх тормашками, пытается «обработать тайник» — достать из дупла контейнер. Пояснит, что его фотография и пространный комментарий о шпионе с дипломатическим паспортом, которого сознательные жители Карл-Маркс-Штадта задержали с поличным в расположении особорежимного объекта, появятся в газетах всех стран Варшавского договора и в коммунистических изданиях Западной Европы…

Публикации с фотографиями Вебера сначала обнаружит Информационно-аналитический отдел, а затем они окажутся на столе руководства БНД… Далее генерал Вольф сочувственно посетует, что путь каждого разведчика усеян банановой кожурой и зачастую она лежит на льду. А Карл-Маркс-Штадт и есть тот самый лед и та самая кожура, на которой Вебер поскользнулся и упал — ну с кем не бывает!

А в конце беседы генерал вобьет последний гвоздь в гроб разведчика-неудачника: участливо поинтересуется, не скажется ли провал операции по добыванию информации о «Висмуте» на размере его пенсионного пособия — ведь Вебер утратил бдительность и не распознал подставу в лице инженера Гизе…

Когда генерал Вольф убедится, что его доводы достигли цели и Вебером восприняты положительно, тогда он начнет говорить с ним как профессионал с профессионалом: сделает ему такое предложение, от которого тот не сможет отказаться…

— А именно?

— Предложит поработать на ГУР…

— Лихо!

— Лихо девки пляшут, а такие, как Вебер, на КГБ и ГУР пашут!

Глава двадцатая. «План по принуждению Израиля»

Операция «Принуждение» — усилия КГБ и ГРУ с целью предотвращения Третьей мировой войны

Эпоха военного противостояния капиталистического и коммунистического миров, продолжавшаяся более 40 лет, получила название «холодная война». Сражения происходили не в границах основных ее участников — США и СССР, а в регионах, отдаленных и от Москвы, и от Вашингтона. Разумеется, не всё известно о баталиях той войны. О многих мы не узнаем никогда. Вместе с тем мировая общественность достаточно осведомлена об одной, получившей название «Карибский кризис». Тогда, в октябре 1962 года, мир стоял на краю пропасти.

Мало кто знает, что благодаря советским спецслужбам под руководством Андропова в 1973 году удалось преодолеть еще один «Октябрьский кризис», по сути, — избежать Третьей мировой войны.

Беспечность после триумфа

Вслед за оглушительной победой над Египтом в шестидневной войне 1967 года Израиль охватила эпидемия тотальной эйфории. Триумф гипнотически подействовал и на высшее руководство страны, которое пришло к выводу, что арабы утратили наступательный потенциал и в обозримом будущем не способны восстановить свои вооруженные силы.

Головокружение от военных успехов сменилось самоуспокоением, и спецслужбы Израиля сосредоточили свои усилия на борьбе с «арабским терроризмом», перестав уделять должное внимание анализу информации, поступавшей от источников в соседних арабских странах.

Нередко агентурные донесения о форсированном восстановлении Египтом вооруженных сил признавались не просто ошибочными — пораженческими. Израильский премьер-министр Голда Меир, благодаря покровительству «старшего брата» — Соединенным Штатам, — была убеждена в неуязвимости своей страны и пренебрегла предостережением Никколо Макиавелли, мэтра тайной дипломатии средневековой Европы:

«Политики побежденной страны имеют много общего с малыми детьми: поднятый ими шум свидетельствует о том, что в детской всё в порядке, их молчание внушает подозрение…»

Действительно, правительство Насера, а затем Садата, несмотря на потерю Синайского полуострова и утрату контроля над Суэцким каналом, не пыталось использовать даже трибуну Генеральной Ассамблеи ООН для отстаивания своих прав.