Эксперимент не удался - Теодора Игнатова

даёт расправить крылья, огромные, чёрные, сверкающие на солнце, такие же прямо, как у неё за спиной. Но она всё равно несётся среди ночи, под звёздным небом, разговаривая с любимицей Брерой, не летит конечно, пусть. Улыбка растягивает губы снова и снова, а его глаза будто следят за ней, злится придурок. Богдан, я обожаю, когда ты истеришь. Смеётся. Сонные улицы хмурятся возмутительнице спокойствия, альфа рычит и скалится в ответ. Помнится первая совместная поездка, гад, как он тогда её подловил, и летел через город ради неё, а она украдкой рассматривала сильные руки, сердце предательски реагировало на каждое его движение. Они и эта машина неразрывно связаны.

Громко выдохнув отогнала воспоминания последней поездки, не отрывая от машины глаз. Разорвать это проклятое звено проложив себе путь к свободе. Тяжело задышала, защёлкнула ремень и стартанула с места, пролетела мимо итальянки в последнюю секунду, чувствуя, как капают слёзы на оголённые ключицы. Мерзко слабая, не смогла, но есть ещё один путь. Сжав до онемения челюсти снова выдохнула и сбросила скорость. Ты же сильная Алекса, выдохни и вперёд к цели. Давай дура, возьми себя в руки. Небрежно утёрла слёзы ладонью вливаясь в поток машин. Богдан, ты ещё плакать будешь...

Пока нашла, где всё таки распечатать анкеты, купила обед, за это время успела поостыть, даже скорее взять себя в руки. От слёз и следа не осталось, проверила в зеркало раз десять. А то заметит же глазастая рыжая.

Перед тем как вылезти из машины набрала ответ Меркелю.

"Освобожусь очень поздно."

Он не пишет, звонит.

— Да... — опуская голову на руль.

— Во сколько поздно?

— Не знаю.

— Может хорош морочить мне голову. Не хочешь увидеться так и скажи.

— Очень хочу, очень хочу увидеть тебя. Но сегодня мы должны закончить в магазине. И поэтому не знаю, когда освобожусь.

— Напиши, как закончите.

— Хорошо.

Желание сосредоточиться на работе отгоняло дурные мысли. Но слова Богдана так и вертелись в голове. Ненавижу... Да и я тебя тоже, отвечала мысленно. Перекраивая магазин торопились, ругались, спорили, Илья от этих двух хватался за голову и требовал накатить коньяку. К половине первого ночи только закончили, осталось развесить и разложить всё по местам, навести порядок.

— Алён, можно я накачу на ночь, так голова трещит от вас, — заныл Илья развалившись на диване.

— Можно.

Алекса улыбнулась через силу, устала, да ещё и злоба продолжала кипеть. Мысли бегали, как сумасшедшие, буквально метались. Потёрла виски, голова гудит.

— Поехали домой, а то сейчас здесь свалюсь, — пробурчала Алекса собирая свои вещи.

Вместе вышли и разошлись по машинам.

— Алекса, — крикнула Алёна. — Не проспи.

Махнула на подругу рукой и плюхнулась в салон "Ауди". На телефоне два сообщения от Меркеля, последнее желает спокойной ночи, час назад. Пальцы нервно подрагивают тыкая по буквам.

"Приезжай ко мне."

Отправляет, а тайно надеется, что он уже спит и не увидит.

Отъезжая с парковки торгового центра поглядывает в зеркало. Черный "Поло" хвостом, не таясь следует за ней. Надо уже что-то с ним решать, рванула с места и тут же пролетела на красный. Ну попробуй догони придурок. На следующем светофоре остановилась, он позади. Не дожидаясь зелёного сигнала через две сплошные и в обратную сторону. Дала хороший круг по городу и только тогда направилась домой. Телефон трезвонит уже в который раз.

— Подъезжаю, — сказала Меркелю и свернула в свой двор.

Мельком взгляд в зеркало, никого. Проветрилась неплохо, завтра к Уимбергу, пусть решит вопрос с сопровождающим. Достал уже, пора выяснить кто приставил. Хотел бы навредить, уже давно бы это сделал.

Меркель примчал всё таки, открывает ей дверь, она взяв рюкзак с пассажирского принимает поданную руку. И закинув сумку на одно плечо обнимает его за шею. Он тянется к губам, девчонка стремится на встречу и кусает за нижнюю. Не давая себя поцеловать тянет за руку в подъезд, попутно осмотрев двор.

Только оказавшись в квартире, сбросила рюкзак на пол, стянула топ через голову, впиваясь ему в губы. Пальцы в это время торопливо раздирали пуговицы на его рубашке, растегнув выдернула из брюк. Принялась за свои джинсы продолжая продвигаться к спальне, к той самой кровате, в которой ни разу не дала Богдану. Пора навсегда закончить эту историю, стереть все воспоминания, оставив новые.

Мужские руки продолжают гладить спину и плечи, блаженства не дарят, терпит. Она лежит на животе с закрытыми глазами, в полудрёме, морально опустошённая.

Меркель смотрит на неё буквально другими глазами, по рёбрам кожу всё ещё саднит от острых ногтей, на шее сто пудово остались её зубы. И кто кого сегодня получил? Чувство удовлетворения двоякое. Эту ночку он забыть быстро не выйдет.

— Прямо истерзала меня, — усмехнулся Меркель, скользнув ладонью вдоль позвоночника.

Она молчит, размеренно, спокойно дышит. Поцелуй в плечо и лёг рядом в полной уверенности, девчонка спит.

С пол часа Алекса слушала его дыхание и думать могла только о тёплой расслабляющей воде. Не уснёт, не сможет пока не вымоется. Открыла глаза уставившись в окно на серое небо, затянутое тучами. Уж лучше они, чем звёзды напоминающие о лете.

Дни летели, Алекса упорно старалась вытянуть магазин, выплатить долги и снова привлечь покупателя, отдаваясь работе полностью. Подгоняемая желанием доказать, что она может. И как оказалось не только матери и Андрею, но и себе. Даже в большей степени последнее.

Меркель всё настойчивее завоевать пытался, то пообедали, то на минутку заехал поцеловать. За день осыпал приятными сообщениями, звонил по нескольку раз. Но чем больше рвения он проявлял, тем упорнее Алекса сопротивлялась и избегала его после той памятной ночи. Особенно ужинов, которые он мог захотеть продолжить чегоей очень не хотелось. Но послать далеко и на долго рука не поднималась, язык не поворачивался.

Порою казалось постепенно заново становится очарованной им, а иногда раздражал до чёртиков. Запуталась совсем, чего ей надо.

Этот день начался, как обычно круговертью в магазине. Подняла глаза на вошедшего не скрывая удивления. Подобрала челюсть с пола и окончательно оторвалась от ноутбука вышла на встречу.

— Привет.

— Нестеров, ты чего тут забыл?

— Не рада видеть?