Идущие на смерть - Михаил Михеев

– Не стоит. Все равно рисовать ты как следует не умеешь. Сочувствую. Хотя это же, кажется, нетолерантно, а?

– Идут они все, – Каталина честно сказала, куда, и вышло неприлично, – со своей толерантностью. Хотя, если бы эти… оказались здесь, наверняка потом написали бы на меня жалобу на пяти листах.

– Хе. Не дождешься, не напишу.

– Во-во. И узнала я в один прекрасный день, что продолжать семейную традицию придется мне, любимой.

– Нормально…

– Нормально? – буквально взвилась девушка. – Знаешь, как продолжать? Выйти замуж и нарожать кучу мальчишек. Не меньше пяти, чтоб уж наверняка. Я что, машина для воспроизводства?

– Я, вообще-то, всегда считал, что каждая женщина хочет семью и детей, – осторожно заметил Костин.

– Но по любви, а не по обязанности. И столько, сколько захочет сама, а не сколько укажут. В общем, собрала я вещи и отправилась прямиком в училище. Там, конечно, в штыки, но я разузнала, для женщин предусмотрены квоты. Пришлось им меня принять. Выгнать, правда, всю учебу пытались, но не смогли. У меня была очень сильная мотивация.

М-дя-а… Костин только головой покрутил. Надо же, как все запущено. Оставалось лишь развести руками и осторожно сказать:

– Прости, но ты не в той стране родилась.

– А где мне следовало родиться? У вас, в империи, что ли?

– Как вариант.

– И чего бы я там добилась?

– Технически чего угодно.

– Но вы же против женской эмансипации!

– Естественно, женщина должна оставаться женщиной.

– Вот видишь. У нас, к примеру, если женщина хочет, она может стать офицером, например.

– Как ты?

– Да, как я.

– И что с того? У нас даже женщины-генералы встречаются. Это как раз нормально. А командиров кораблей и вовсе десятками считают.

Каталина завистливо вздохнула. Легко вам, имперцам, прямо-таки крупными буквами было написано у нее на лице. У вас флот такой, что даже относительно небольшой процент женщин на службе выглядит в абсолютных цифрах очень впечатляюще. И кораблей, особенно легких, которым требуются капитаны, более чем достаточно. Вон, тот же малый рейдер вполне себе тактическая единица. Хотя, конечно, вряд ли женщине доверят линкор.

А Костин думал о том, что ему и впрямь повезло. Империя, конечно, тоже далека от идеала, и проблем хватает, но все же возможностей она людям дает куда больше, чем, к примеру, в свободных на словах, но опутанных толстыми канатами негласных правил странах Европейской Ассоциации. Вон, взять хотя бы нашумевшую лет десять назад историю, когда трое офицеров учудили такое, от чего весь остальной мир пребывал в шоке до сих пор. Этих троих, правда, Костин лично не знал. Во-первых, они были куда старше него и служили в другом месте, а во-вторых, учились в Гатчинском военно-космическом училище. Далеко не элитном, кстати, заведении. Преподаватель по тактике любил повторять, что гатчинцы за недостатком головного мозга думают спинным. Он, конечно, как и многие патриоты своих альма-матер, был предвзят, но факт оставался фактом – на соревнованиях по тактике выходцы из Гатчинского училища всегда показывали крайне посредственные результаты, а периодически и вовсе били антирекорды.

Но мозги мозгами, а на сей раз, видимо, на стороне лихой троицы сыграли удача и беспредельная наглость. Какие уж они там пережили приключения, никто толком не знал, но вот что собственное государство ухитрились основать – это факт. И не слабое государство, по сравнению с той же Испанией территориальный и военный гигант. Что там у них с экономикой, правда, Костин не знал, но тоже вроде никто не жаловался. И показательный факт, что старший из этих авантюристов вообще основал собственную династию и женился на внучке императора, говорил о жизнеспособности их страны. За кого попало отпрысков монаршей крови не выдают.[6] А главное, это не вызывало какого-либо особого удивления, рассматриваясь остальными, как естественное продолжение карьеры. Вот так, иди вперед – и империя тебя не забудет, это Костин знал точно.

Каталина Мартинес

Каталине было стыдно признаться даже самой себе, но она завидовала Всеволоду. Завидовала, и ничего не могла с собой поделать. Завидовала его твердолобой, но, как показывала жизнь, всегда оправданной уверенности в себе. Завидовала тому, что он, хоть и вел себя грубовато, оказался чрезвычайно эрудированным. Каталина и сама была не в восторге от европейского образования, но только сейчас начала понимать, насколько оно низко пало. Завидовала, в конце концов, тому, что он должен был чувствовать. Обычный человек, знающий, что за его спиной держава, которая не бросит и не предаст. Может статься, он и ошибался… но он знал, и знания его были основаны на огромном опыте, накопленном десятками поколений таких, как он, солдат великой империи.

А самое паршивое, что она, Мартинес, тоже готова была драться за свою страну и, случись нужда, умереть. В конце концов, там на «Конкистадоре», это едва не произошло. Готова, но готова рассудочно. А этот русский… Он, похоже, вообще не пытался как-то обдумывать этот момент. Он просто знал, что если надо, то ради своей страны и своего народа пойдет и умрет, но защитит. Для большинства соотечественников Каталины решение совершенно неприемлемое, ну а для него это так же естественно, как дышать, этого требует его честь. А честь для него стоит неизмеримо выше жизни. Своеобразная, часто непонятная Каталине, но именно честь. И в этом плане он стоял куда ближе Каталины к ее предкам, которыми девушка всегда восхищалась. Тем, кто отвоевал свои земли у африканских варваров, а потом создал могущественнейшую империю, чьи владения раскинулись на четырех континентах. И пусть та империя давно мертва, но это – было! И Каталина страшно завидовала тому, у кого она ЕСТЬ.

Интересно, а чувствовал ли ее состояние Костин? Вряд ли. Ему нравится роль циника и хама, но на самом деле, и это Каталина уже поняла, это маска. Непонятно, зачем он ее надел, но сейчас она мешает обоим. Ей тяжело понять, что реально чувствует русский, ему… А ему, похоже, дает искаженную картину о ней. Впрочем, возможно, он и впрямь просто толстокожий, как бегемот.

Подумав так, Каталина посмотрела на замолчавшего почему-то лейтенанта и едва удержалась от того, чтобы выругаться. И впрямь, толстокожий. Привалился к груде сена и задремал. И плевать ему на все. Хотя, может, так и надо, завтра ехать и, скорее всего, драться. Русскому нужен корабль, он должен передать своим собранную информацию, а ей… Ей просто некуда деваться.

Она еще раз позавидовала, на сей раз физической силе русского. Легко быть уверенным в себе, если ты способен походя завязать узлом железный лом. Хотя, надо признать, эта уверенность добавляет сил и ей самой. Поразительно, насколько легко себя чувствуешь, когда рядом стоит такой вот генератор страха для окружающих.

И в то же время было в нем нечто, отличающее его от других. Каталине приходилось уже сталкиваться с уроженцами «тяжелых» планет. Они были редкостью, экзотикой, составляя от силы полпроцента населения Европейской Ассоциации, но все же встречались. И кое-кто из них был физически не слабее Всеволода, а бицепсы у некоторых смотрелись даже внушительнее. Вот только ни один не излучал столь непробиваемой уверенности и ощущения внутреннего превосходства. Ухитряется же лейтенант при своем невеликом росте смотреть на людей или глаза в глаза, или вообще покровительственно, но никогда не снизу вверх. И с ним на удивление легко… Вот только если бы не его идиотская манера называть ее укороченной версией имени!