И все-таки она красавица - Мишель Бюсси

– Хороша, верно? – спросил вслух Жюло, обращаясь то ли к майскому жуку с комарами, то ли к вернувшимся из тропиков фламинго.

Мааль. Альфа́. Бэмби. Лейли.

Типичные пёльские имена и фамилия. Еще одно странное совпадение – сегодня утром профессор Вакнин упоминал эту народность в разговоре о крови.

Лейтенант достал из кармана таблицу невозможностей «сыновней» крови и развернул листок, вспоминая замечание гематолога: в отличие от других африканских этносов, пёль преобладают в группе А, представляющей 40 % человечества. Треть только для группы A+. Значит, у Бэмби, Лейли, Альфа́ группа крови предположительно A. Пока он не видит, куда это ведет, но связь точно есть.

31

20:55

Тидиан не спал. Хотя лег рано.

«Олимпик» в первом тайме пропустил два мяча и третий – перед перерывом. Румыны быстро отстрелялись, так что конец матча можно было не смотреть. Мальчик видел в окно бывшей комнаты матери, как за стеклом танцуют тени веток старого апельсина.

Он никак не мог заснуть, все думал об аресте Альфа́. О том, что почти мог дотронуться до солнца, когда залез на дерево. О легавых. Почему старший брат не услышал свиста? Ведь он свистел! Взрослые странно себя ведут. Мама, Бэмби, дед с бабушкой не говорят при нем об Альфа́, не отвечают на вопросы, шепчутся, как будто тот сделал ужасную глупость. Тидиан не любил, когда его отстраняли, он не малыш! Нечего врать ребенку «ради его же блага».

В квартире было жарко, несмотря на приоткрытое окно. Слишком жарко, чтобы заснуть. Тидиан смотрел на огоньки ароматических пирамидок, отгонявших комаров на балконе. Он лег головой в другую сторону, но тени никуда не делись.

Мальчик дремал, но тут нахлынули пугающие мысли о мужчине, который заявился вечером к ним домой. Он чмокнул маму в щеку, сказал «Привет…» – и его голос прозвучал как воплощенный ужас. Тидиану не нравился сосед. Ему пришлось уйти с дедом, оставив маму с ним одну. Она называла его Ги, а похож он был на Фредди Крюгера – один старшеклассник пересказывал на перемене содержание фильма ужасов про этого убийцу детей. Нет, Тиди решительно не одобрял общение мамы с другими, кроме них с Альфа́, мужчинами!

Он крепко зажмурился, отгораживаясь от холодного черного огня теней на простыне. Ему крепко-накрепко запомнился рассказ деда Муссы о том, как мама ослепла в хижине на берегу реки из-за того, что смотрела на солнце, а потом стала сильнее, красивей, умнее и превратилась в самую лучшую маму. В маму, которая все чувствует, обо всем догадывается и читает мысли. Значит, побыть слепым – все равно что пройти испытание.

Тидиан свернулся в клубок. Он тоже должен тренироваться. Дедуля рассказал, как мама научилась ориентироваться на слух, как восстанавливала в памяти окружающий мир, каким видела его при свете ясного дня.

Он поднялся, не открывая глаз, и попытался вспомнить, где находятся шкаф, дверь, окно. Продвинулся вперед на метр и стукнулся об стену, открыл глаза и тут же снова зажмурился.

Он посоветуется с дедом и бабушкой, начнет упражняться по ночам, и днем тоже, будет играть в футбол с повязкой на глазах, находить дорогу в школу, ориентируясь на звуки улицы, узнавать друзей по голосам.

Он станет стремительным – как Зидан и Баррада. Заставит работать все инстинкты и чувства.

Тидиан вытянул руки и двинулся по комнате. Легкое дуновение воздуха подсказало, что рядом окно. Ноги немножко дрожали, но он подталкивал себя в пустоту. Никакой опасности нет, окно высоко… ну, не очень, но выпасть не выпадешь. Во всяком случае, Тидиан на это рассчитывал. Нужно вспоминать окно с закрытыми глазами и шагать. Стать храбрым, как мама, чтобы спасти ее от опасности, когда потребуется.

Маму. Альфа́. И защитить Бэмби.

Ветерок холодил лицо, а тело заливал пот. До чего же он нежный, этот вечерний ветер, так и манит к себе, так и манит.

Подала голос сова, живущая на апельсиновом дереве.

Тидиан слушал крик птицы, предупреждающий об опасности. Вспоминал дедулины истории и сказки – больше всего ему запомнился миф об Афине. Мальчику нравилось представлять, что совой, как в «Гарри Поттере», обернулась его мама.

Он остановился.

Встал перед окном и заговорил тихим голосом.

Ночь, совы все видят, все слышат, все понимают.

– Скажи мне, раз ты такая всемогущая. Скажи, Альфа́ отпустят? Скажи, почему он не сбежал? Скажи, мама влюбится во Фредди? Скажи, у меня однажды будет девушка… такая же красивая, как Бэмби? Скажи, раз все видела. Скажи, куда деваются мячи, когда попадают в ад? Скажи, где спрятано мамино сокровище? Обещаю, я его не украду, не притронусь к нему, просто хочу знать, существует оно или нет, это проклятое сокровище! Я буду его стеречь. Можешь мне верить. С закрытыми глазами.

32

21:07

Лейли стояла под душем с закрытыми глазами. В ванной пахло плесенью, краска на стенах облупилась, швы расходились, трубы проржавели, но вода текла такая же горячая, как из золоченых кранов в мраморном особняке.

Две бутылки пива в руке.

На лестничной площадке терзал барабанные перепонки рэп Камилы. Первым побуждением Лейли было захлопнуть дверь у него перед носом или – в крайнем случае – вежливо отфутболить.

Не сейчас, Ги. Потом. Возвращайтесь позже.

Странно, но она не решилась. Впустила его.

И сразу пожалела. Тидиан не должен был видеть Ги. А тот его. Мусса почти сразу забрал внука, но несколько минут Лейли не находила себе места от душной тревоги. Ги не выглядит слишком сообразительным, но он мог разгадать ее секрет – во всяком случае, кое-что заподозрить, хотя ни о чем не спросил мальчика, только поздоровался. «Никогда, – с содроганием думала Лейли, – никогда раньше ты не позволяла чужаку подобраться так близко к правде…»

Почему? Что такого есть в Ги? Красивым его не назовешь, хороши разве что голубые глаза, большие и задумчивые. Как у плюшевого медведя. Он совсем не забавный. После ухода Тидиана посмотрел на маленький телевизор двадцати лет от роду, размером не больше терминала минителя[75], и сказал:

– Не беспокойтесь, я не попрошу вас включить ящик – игра «Олимпика» вгоняет меня в депрессию. Не представляете, сколько времени я провел перед экраном, глядя матчи Еврокубков в надежде, что хоть какая-нибудь французская команда выйдет в финал… – Ги издал мрачный смешок. – Я хотел подняться во время перерыва, но подумал, что не успею.

Он снова хохотнул. Дребезжащий, как голос механической игрушки, смех заменял в его речи знаки препинания.