Дневник новой русской - Елена Колина

Открыла дверь со злобным лицом.

– Ирина Андреевна! Я очень зла. Посмотрите, который час!

– А что, ты злишься, что я рано пришла?

Нет, ну это уже слишком! Хотела надеть свой любимый черный свитер с белой полоской на груди. Оказывается, Ирина Андреевна его постирала, и теперь это не свитер, а кукольная одежка на пупсика.

– Ирина Андреевна! Вот… свитер…

– А что? Хороший свитер. Толстенький такой свитерок.

– Пожалуйста, не стирайте больше мои вещи, я сама…

Потом Ирина Андреевна очень страшным голосом кричала: «Это не я, он сам уменьшился!».

Я просила прощения, в знак примирения и вечной дружбы подарила новый комплект постельного белья, долго пила с ней чай и слушала истории из ее жизни. Подарила Ирине новое издание «Гордости и предубеждения», ее совсем истрепалось.

Я почувствовала, что в такой экстремальной ситуации, когда необходимо все обдумать, совершенно не могу идти в университет, тем более что у меня сегодня нет лекций, а только заседание кафедры.

Позвонила на кафедру и прогнусавила, сильно зажав нос платком:

– Я себодя де приду да заседание, у бедя дасморк.

Повесила трубку, повалилась на кровать и захихикала сначала басом, а потом тоненько – хи-хи-хи! Это реакция на шок, стресс и раскрытие Тещей наших с Романом отношений.

Вообще-то мы с Ириной Андреевной не вруньи, просто у нас обеих сработало здоровое чувство самосохранения: в минуту опасности мы с ней повели себя совершенно одинаково – наврали с три короба. Она не стирала свитер, а я не встречаюсь с Романом и прогуляла заседание кафедры.

* * *

Самое губительное для моего человеческого организма – это то, что я всегда всюду должна быть к определенному времени – к примеру, лекции начинаются в двенадцать десять или в тринадцать двадцать, и на консультации тоже нельзя опаздывать. Поэтому я не могу в любой момент, когда мне захочется, посмотреть на звездное небо, или залюбоваться водной гладью, послушать шум ручья, и вся эта ситуация – очень серьезная причина для стресса.

Решила выйти погулять, чтобы почувствовать себя частью Вселенной и на ходу обдумать ситуацию с Тещей, и вот пожалуйста – у Лысого для меня очень плохие новости. Лысый развернулся и нанял консьержку.

В подъезде на стуле сидела толстая тетенька в платках: один на голове, другой вокруг тренировочных штанов. Оказывается, эта обмотанная платками спортсменка и есть наш консьерж. Лысый вменил ей в обязанности спрашивать всех, к кому они идут и зачем. Затем консьержка должна подняться в квартиру и спросить, желаю ли я видеть визитера. А я моту ответить: «Мы сегодня не принимаем» или «Не пускать!»

– Зачем мне не пускать? – удивилась я.

– Ну мало ли придут… – неопределенно сказал Лысый. – Партнеры там, или еще кто… Будем теперь не хуже других новых русских. – Лысый радовался как дитя.

Я – новая русская. Я – новая русская?…

Мой виртуальный долг Лысому за то, чтобы чувствовать себя новой русской, вырос уже до двухсот долларов в месяц, из которых сто долларов за парковку моего старого джипа и сто – за обмотанную платками тетеньку. Ужас!

Бессмысленно ходила взад-вперед по Владимирскому, пытаясь разглядеть дали, услышать шум воды и развить в себе философский взгляд на Тещу. Купила автоответчик – если Теща будет звонить еще, не буду брать трубку.

Забрела в книжный магазин, и там, среди детективов, меня осенило – я все-таки буду писать книгу! Подошла к этому с научной точки зрения (перед написанием диссертации всегда необходимо сделать обзор литературы, которая уже существует) и приобрела несколько образцов книг самого популярного жанра – детектив, он же любовный роман.

Дома оказалось, что с автоответчиком я просчиталась – в моей квартире с длинным коридором можно пользоваться только трубкой, а автоответчик стационарный. Убрала пока автоответчик в шкаф вместе с телефоном.

Принялась за изучение литературы – с научной точки зрения. Решила расписать все сюжеты, как в детской игре, когда по кругу передают листочек, на котором каждый пишет ответ на вопрос, а потом зачитывают, что получилось, и смеются.

1. Она – немолодая толстая девственница (в рваном лифчике, в очках, с дряблыми руками).

2. Он – олигарх с плотными ногами. Когда-то в яслях у него отняли леденец, и он, стремясь вернуть отнятое, стал олигархом).

3. Где – в простых, доступных всем человеческих местах (в трамвае, на соседних шести сотках, всюду, где обычно водятся олигархи).

4. Что делали – у тетеньки с олигархом неожиданно происходит Все. Олигарх, застревая пальцем в дырке на лифчике, понимает, что дожил до своих немолодых годов, а никогда не знал, что Это бывает Так.

5. Кто увидел – киллер (хочет убить олигарха или тетеньку, потому что она не знает, что случайно владеет главной военной или коммерческой тайной).

6. Чем кончилось – тетенька застрелила киллера, олигарх спас тетеньку. Свадьба, новый лифчик, линзы вместо очков.

Каждый должен писать про то, что хорошо знает. Очевидно, автор хорошо знает, что Это бывает именно Так…

Но все же писатели очень неосторожны! Совсем не боятся психологов, которые по их произведениям легко могут составить точный психологический портрет писателя! Например, книжки про толстых тетенек явно пишет человек с комплексом Золушки – жила-была Золушка, вся в золе, и вдруг…

Я буду умнее – не хочу, чтобы читатели знали про меня всякие интимные вещи… Напишу романчик о чем-нибудь совсем отвлеченном – например, про то, как одинокая женщина за тридцать с дочерью-подростком, собакой и котом, жила-была в большом городе, например, в Питере, и вдруг… она у меня встретит большую любовь, и любовь эта окажется на всю жизнь!

Романчик будет не длинный, скорее короткий, чтобы побыстрее закончить.

Набросала сюжет – как герои встретились и полюбили друг друга, потом ненадолго расстались и опять встретились для того, чтобы не расставаться никогда. А что, по-моему, неплохо. Осталось чем-то закончить, пока не знаю, чем. Придумать конец – самое трудное. Я давно заметила, что в произведениях, написанных женщинами, всегда какой-то невнятный конец, и получается вроде как непонятно, зачем вообще писали.

Надеюсь, что мой романчик станет бестселлером и я получу большой гонорар! На гонорар сделаю ремонт или хотя бы кусок ремонта. Начну с прихожей, потому что прихожая – это лицо квартиры, а мое лицо, то есть не мое, а квартиры, весьма потрепанное, такое бывает у пятидесятилетнего мужичка, подрабатывающего извозом и давно уже махнувшего на себя рукой.

Уже два часа не вспоминаю про Тещу – целиком погрузилась в творчество.

Представляла, как буду сидеть в телевизоре, высказываться по разным вопросам, о международном положении, народном образовании, НЛО и этом… ВВП. С собачьим шоу у меня проблем не будет – Лев Евгеньич знает две команды: «Валяться!» и «Выпрашивать!»