Секрет подозрительного профессора - Екатерина Вильмонт

— Больно тебе? Сейчас тебе уже не будет больно, никогда не будет больно!

— Петька вскочил и бросился на крик. Даша за ним.Коротышка заломил Денису руку и уже занес над ним нож, но тут Петькамолниеносным движением выхватил из кармана веревку и метнул ее в сторонуКоротышки. Мгновение — и тот уже хрипит в петле. Освободившийся Денис тут жеотобрал у Коротышки нож.

— Спасибо, друг! — прочувствованно произнес он.

— Не за что! — буркнул Петька.

— Пусти, гад! — хрипел Коротышка.

— Но Петька с Денисом крепко его держали.

— Да вы что, я же пошутил, пустите! Эй, я сейчасзадохнусь! Ослабь петлю, вас же за убийство судить будут!

— Петь, он прав! — крикнула Даша. — Пошли,отведем его в милицию! Пусть сами разбираются!

— Ладно уж, — сказал Петька и чуть ослабил петлю.

И тут произошло нечто странное. Одним движением выскользнувиз петли, Коротышка стряхнул с себя Петьку и Дениса, как будто это были некрепкие ребята, а маленькие детишки, и на бешеной скорости рванул по дорожке.Ребята удивились так, что даже не сразу бросились за ним.

— Держите его, уйдет! — завопила Даша и перваяринулась вдогонку. Мальчишки словно очнулись и кинулись за ней. Вдруг откуда нивозьмись выскочил Стас и тоже погнался за Коротышкой. Он оказался ближе всех кнему и поймал его за рукав. От неожиданности Коротышка споткнулся и упал носомв землю. Стас немедленно его оседлал.

— Ага! Попался!

— И вдруг раздался милицейский свисток.

— А ну, граждане, что тут происходит?

— Никто из ребят еще не успел и рта раскрыть, какКоротышка завопил:

— Товарищ милиционер, уймите этих бандитов! Уже средибела дня на инвалида нападают! Безобразие! Куда вы смотрите? У вас тут бандыоглоедов в открытую действуют!

— Милиционер схватил Стаса и мгновенно надел на негонаручники.

— Да вы что? — закричала Даша. — Это он самбандит! Он чуть не убил его, — ткнула она пальцем в Дениса. — Неверьте ему!

— В ответ милиционер свистнул, и через минуту к нимустремились еще двое.

— Что тут, Филиппов? — крикнул один.

— Держите этих!

Петька и Денис стояли как вкопанные. Они так растерялись,что дали надеть на себя наручники, зато Даша, когда милиционер шагнул к ней,рванула с места и понеслась сломя голову, сбивая все на своем пути. За нейпогнался один из ментов, но она бежала так, что никаких шансов ему не оставила,и в результате он махнул на нее рукой. Ничего, никуда не денется, эти парни вдва счета расколются, и к вечеру девчонка будет в милиции.

— Обрадованный Коротышка поднялся, стряхнул с себя пыльи, ласково улыбаясь, сказал:

— Товарищи, я могу идти? Я очень спешу!

— Нет, вы уж извините, но без вас мы им ничегопредъявить не сможем! И в любом случае мы должны составить протокол! Мы их,голубчиков, давно ищем! Сколько людей тут ограбили!

— Да вы что! — закричал Петька. — Это онбандит! Он убийца!

— А ну, заткнись! — приказал милиционер. —Сейчас пройдем в отделение и будем разбираться.

— Когда их привели в отделение, Стас сказал:

— А вы разрешите нам позвонить?

— Позвонить? Больше ты ничего не хочешь?

— Хорошо, тогда сами позвоните!

— — Это куда же? Папе с мамой? Позвоним, можешь несомневаться! Пусть знают, каких деток воспитали!

— Нет, позвоните в МУР, спросите капитанаКрашенинникова или майора Лаптева! Они меня знают!

— В МУР? Ишь чего захотел! В МУР? А может, сразу вГенеральную прокуратуру? Или прямо президенту? — издевался милиционер,страшно гордый тем, что поймал трех малолетних преступников.

— Лейтенант, вы уж извините, но, может, мы все-такиотпустим этих ребятишек! — сладким голосом попросил Коротышка. — Ониж еще дети, может, осознают… А я очень спешу и совсем не хочу, чтобы из-за меняим жизнь испортили… Давайте разойдемся по-хорошему! И вам ни к чему лишниехлопоты с этой ребятней! Мы же из литературы знаем, многие великие люди вдетстве ша лили… Давайте проявим гуманизм!

— Гуманизм, говорите?

Лейтенант представил себе, сколько возни будет с этимималолетками, сколько слез, сколько звонков… Вон они как уверенно держатся,наверняка из высокопоставленных семей! Еще и неприятностей можно нажить… Может,правда, отпустить их к чертовой матери? Они сюда уж точно больше не сунутся, наего участок. Не совсем же они безголовые, и потом пострадавший просит. Без егозаявления все равно придется их отпустить…

— Ладно, будем гуманистами! — решил лейтенант, нотут раздался телефонный звонок.

— Слушаю! — сказал лейтенант. — Что? Да, такточно, товарищ капитан. Вы уверены? Да? Очень интересно получается, а я ужбыло… Есть! — Он довольно долго слушал, что ему говорил какой-токапитан. — Слушаюсь! Так точно! Есть, товарищ капитан! — Когда он положилтрубку, на лице его было написано крайнее удивление.

— Ну что, лейтенант, проявим гуманизм? — напомнило себе Коротышка.

— Что? Ах, гуманизм, да, конечно, проявим, еще какпроявим! — несколько зловеще произнес лейтенант.

— У ребят ушло сердце в пятки. Они столько начитались озверствах в милиции… Их вполне могут тут избить, и хорошо еще, если непокалечат…

— Так что, я могу идти, лейтенант? — волновалсяКоротышка. — Нет заявителя, нет и дела, верно ведь, а?

— Это уж точно! А как фамилия ваша, гражданин?

— Моя? А зачем вам?

— Для порядка! А вдруг мы отпустим ребятишек, а ониопять на чем-нибудь попадутся! Тогда как? Тогда вы нам можете понадобиться.Согласны?

— Да они не попадутся! Правда ведь, ребятки? —приторно-сладким голоском спросил Коротышка.

— «Что это с ним? Боится, ясное дело», — подумаливсе трое. И промолчали.

— Все же как ваша фамилия, гражданин? И вообще,документы у вас есть?

— Документы? Пожалуйста! Вот паспорт! — с готовностью протянул ему документ Коротышка.

— Так, гражданин Убоев Леонтий Кузьмич!

— Ребята вздрогнули. Ну и фамилия, вот уж точно, богшельму метит.

— Прописка московская, документы в порядке.

— Так я могу идти?

— Подождите, тут еще кое-какие формальности надовыполнить, и я вас отпущу. Иван! — позвал он молодого парня в штатском. —Побудь-ка тут, а я сейчас! И смотри… — Он что-то шепнул Ивану и поспешно вышелиз кабинета.

— Не понимаю, почему он меня тут держит! Я же в концеконцов пострадавший. И не подаю заявления. Не возбуждаю дело. Я же по законумогу идти? Ведь верно? — обращался Убоев к Ивану.