Социальный вид - Мэттью Либерман

В группе с другой задачей на машинальную имитацию также подтвердилась повышенная склонность к ней при аутизме288. После устранения ментализации, которая только мешала, способности аутистов к имитации оказались выше ожидаемых.

Гипотеза разбитого зеркала еще относительно нова, и неизвестно, как с ней поступит история. Пока все свидетельства против нее, но, по свежим данным, аутисты — прекрасные имитаторы, которые просто точно не знают, когда и что имитировать, если их об этом просят. Если трудности аутистов с подражанием на самом деле сводятся к непониманию, какое именно поведение копировать, то мы возвращаемся к дефициту модели психического в расстройствах аутистического спектра. Но надо еще выяснить, откуда берется дефицит, если отсутствие социальных способностей проявляется до этапа развития модели психического. Из исследований глухих детей известно, что она бывает недоразвитой вследствие изоляции. К счастью, у нас в запасе есть еще кое-что, и можно надеяться, что на этот раз мы не разочаруемся.

Гипотеза насыщенного окружения

Помните мой бэд-трип в Ратгерском университете? Без рассказа о моих ощущениях история будет неполной. Я уже описал, как, видимо, выглядел со стороны. Я держался подальше от компаний и производил впечатление незаинтересованного в общении. Аутистом я, конечно, не стал даже на короткое время, но из моего опыта следует интересный вывод, который я называю «эффектом шампуня от перхоти».

В 1980-е широко рекламировали шампунь Head&Shoulders. В рекламе всегда было два человека — один замечал у другого перхоть, говорил что-то вроде: «Попробуй мой “Head&Shoulders”» и протягивал удачно оказавшуюся под рукой бутыль.

Второй непременно удивлялся: «Но у тебя же нет перхоти?», на что первый торжествующе восклицал: «Вот именно!». Подразумевалось, что благодаря шампуню никто не догадывается, что у него перхоть. Психологическая аналогия заключается в том, что на самом деле все может быть совсем не так, как выглядит. Мы же склонны полагать, что внешнее есть отражение внутреннего289, но люди подстраиваются под обстоятельства, и это представление не всегда верно.

В тот злополучный день я выглядел неплохо, и никто не мог даже предположить, что происходит со мной на самом деле. Между тем мое поведение и переживания тесно переплетались, но совершенно не очевидным образом. Я очень остро чувствовал все происходящее, был перегружен впечатлениями, но присутствие рядом всех окружающих было невыносимо. Наркотик обострил все чувства, мне пришлось отгородиться от всех, но не потому, что люди стали мне неинтересны.

Обычно про состояние под кайфом те, кто его пережил, говорят типа «это круто», парни из Spinal Tap[11] заявили бы, что «взлетели на одиннадцать». Мне же попросту это оказалось не по силам. Все, что обычно по жизни проходит фоном, вдруг вырвалось на первый план, накрыло, завалило, задушило, оглушило. Невыносимо было находиться даже в тишине — а уж среди людей, которые гримасничали, жестикулировали, шумели и как-то непредсказуемо двигались!.. Чувствительность вдруг обострилась так, что поведение всех людей меня просто пугало. Моя отстраненность в тот момент объяснялась не неприязнью — просто тем, что они люди, и лишь поэтому мне было трудно терпеть их присутствие.

Что, если аутичные дети не бесчувственны к социальному окружению, а наоборот — гиперчувствительны? Возможно ли, что из-за утомительной интенсивности чувств в возрасте одного-двух лет они предпочитают уединение социальным контактам? Если так, то они пропускают последующий десятилетний период обучения мозга социальности.

Не исключено, что аутисты прогуливают уроки, потому что пребывание там для них болезненно. Вам, наверное, случалось затыкать уши, когда в кинотеатре перед сеансом настраивают звук (мои жена и сын всегда так делают)? А если бы все в жизни было таким громким, кому бы не захотелось уединиться в тишине?

Полагаю, у взрослых аутистов социоэмоциональная чувствительность до некоторой степени может быть снижена. И если это так, то они генетически невосприимчивы к социальному окружению, или отсутствие их интереса к социуму является результатом рациональной реакции на детскую гипер­чувствительность к социальным стимулам. В этом и заключается суть гипотезы насыщенного окружения: дистресс на раннем этапе жизни вынуждает ребенка отгородиться от внешнего мира, из-за чего он лишается социального вклада в развитие системы ментализации.

Гипотеза насыщенного окружения290 относительно нова и на первый взгляд нелогична. Есть ли свидетельства в ее пользу? На специализированных форумах аутисты подтверждают наличие у себя таких ощущений. Аутист Джей Джонсон в блоге описывал личный опыт, из-за которого он избегает зрительного контакта:

Люди — шумные и непонятные существа… И они еще хотят, чтобы я смотрел им в глаза?! Не знаю, как для вас, а для меня смотреть в глаза другому человеку, когда он смотрит на меня, все равно что трогать раскаленный камень. Я сгораю. Это как еще один залп и без того переполняющих ощущений291.

Помимо жизненного опыта имеется еще и ряд экспериментальных свидетельств, хотя немногие исследователи заинтересованы в подтверждении этой парадоксальной теории. Учитывая предвзятость исследователей (тенденцию воспринимать только ту информацию, которая согласуется с нашей точкой зрения) — это хороший знак.

Издавна считается, что аутисты менее эмоционально восприимчивы, нежели обычные люди, что причиной того отчасти может быть пониженная чувствительность миндалевидного тела. Как я уже писал в этой главе, миндалевидное тело — небольшой участок мозга, который реагирует на интенсивность происходящего вокруг. Миндалевидное тело человека особенно чутко к социальным стимулам, в том числе к эмоциям окружающих292. И хотя оно в равной степени восприимчиво к положительным и отрицательным сигналам293, есть основания полагать, что оно больше ориентировано на негатив, например страх или тревогу. Миндалевидное тело активируют даже находящиеся ниже порога сознательного восприятия пугающие лица, которые участники исследований не успевают заметить и отметить294.

Убедительные доказательства связи миндалевидного тела с аутизмом получены в сравнительных исследованиях нейронных реакций на мимику, выражающую страх, гнев и другие эмоции295. У аутистов неизменно наблюдалась сниженная реакция миндалевидного тела на сигналы социальной угрозы. Известно, что при поврежденном миндалевидном теле нечеловекообразные приматы демонстрируют схожие с аутизмом черты296, поэтому показалось логичным предположение, что отторжение аутистов от социума обуслов­лено дисфункцией этого участка мозга.

Недавние исследования детей-аутистов наводят на мысль о совершенно иной взаимосвязи этого расстройства с миндалевидным телом. У аутичных детей (в отличие от взрослых) оно увеличено по сравнению с нормой297. В исследованиях участвовали дети от 2–4 и до 12 лет298. Получается, им приходится довольно долго жить с увеличенным механизмом социоэмоциональной восприимчивости, притом в ключевой для социализации период.

Казалось бы, увеличенный участок мозга должен функционировать активнее. Несоразмерно большая теменная доля (она отвечает за ориентацию в пространстве и математические способности) у Альберта Эйнштейна299 кажется несправедливостью по отношению к остальным: его компьютер в этой части мозга был больше и лучше. Но на самом деле избыточный объем мозга не означает, что какой-то его участок работает лучше, чем у остальных людей. Хотя в случае аутистов, как и в случае Эйнштейна с его теменной долей, размер имеет значение.