Покушение на шедевр - Дэвид Дикинсон

— Мои хозяева, — он всегда называл их «мои хозяева», не иначе, — разрешают вам написать этой леди. Они вами довольны. И еще, на выходных вам можно будет получить выпивку. Но только в пятницу или в субботу, ясно? А после — ни-ни.

Лорд Фрэнсис Пауэрскорт возвращался на поезде в Оксфорд. Послание, вызвавшее его туда, было загадочным. Его просили встретиться со старшим инспектором Уилсоном в двенадцать часов дня по указанному адресу — Банбери-роуд, дом номер такой-то. И все. Интересно, подумал Пауэрскорт, уж не тот ли это Уилсон, с которым он познакомился, когда расследовал смерть в результате пожара в Блэкуотер-Хаусе? Он улыбнулся, вспомнив молодого следователя по делам о пожарах Джозефа Харди, сыгравшего под конец этой истории столь выдающуюся роль в спасении леди Люси из брайтонской гостиницы.

Потом его мысли переключились на мошенника, подделывающего картины. Раньше он всерьез о нем не задумывался. Когда поезд отходил от платформы Дидкот, к Пауэрскорту присоединилась леди преклонных лет, которая отвергла все предложения о помощи и наконец угнездилась в уголке вагона. Затем она достала книгу — Пауэрскорт разглядел, что это «Изгнание с островов», — и принялась за нее, время от времени бормоча себе под нос, точно читала вслух. Персонажи Конрада весьма далеки от Дидкота и даже от космополитического Оксфорда, подумал Пауэрскорт и снова стал размышлять о художнике-фальсификаторе. Устремив невидящий взор в окно, на бегущие мимо поля и перелески, он вдруг понял, что легче — гораздо легче — найти пресловутую иголку в стоге сена. Где этот художник — в Лондоне? Или он живет где-нибудь в Европе и наезжает в Лондон лишь изредка, чтобы сбыть свою незаконную продукцию? Может, он прибился к какой-нибудь крупной галерее и увеличивает ее обширную коллекцию старых мастеров, фабрикуя поддельные шедевры и снабжая их поддельными же документами? Или состоит на службе у торговцев произведениями искусства, работая на заказ? Трудится ли он исключительно ради денег, чтобы стать таким же богачом, как его клиенты? Или это современный художник-неудачник, который штампует фальшивки, мстя рынку, равнодушному к его таланту? Кем бы он ни был и где бы ни жил, сообразил Пауэрскорт уже перед самым прибытием поезда на Оксфордский вокзал, он должен был где-то учиться. Возможно, в Королевской академии — конечно, если этот мошенник, так сказать, отечественного производства. Что ж, немедленно по возвращении в Лондон надо будет написать сэру Фредерику.

Когда Пауэрскорт подошел к нужному дому на Банбери-роуд, его встретили двое дежурных полисменов. Здание было недавней постройки — добротный коттедж из красного кирпича с симпатичным садиком позади.

— Доброе утро, лорд Пауэрскорт. Спасибо, что приехали. Вы совершенно не изменились, милорд.

Старший инспектор Уилсон слегка пополнел — живота у него стало больше, а вот волос значительно меньше. Но его честное озабоченное лицо осталось прежним.

— Старший инспектор, — сказал Пауэрскорт, — я очень рад видеть вас снова. Надеюсь, вы в добром здравии?

Уилсон повел Пауэрскорта в дом.

— Я-то да, милорд, но об обитателе дома номер пятьдесят пять по Банбери-роуд этого не скажешь. Убит молодой человек по фамилии Дженкинс, Томас Дженкинс, — он преподавал в Эмманьюэл-колледже. Задушили удавкой. Тот же способ, каким воспользовался убийца Монтегю, лондонского искусствоведа. Я прочел об этом деле в газетах. Связался с инспектором Максуэллом, и он сообщил мне, что его расследуете вы, милорд.

Пауэрскорт побледнел. Дженкинс — тот самый Дженкинс, что был ближайшим другом погибшего Кристофера Монтегю, Дженкинс, который водил его обедать в гостиницу «Форель» близ Порт-Медоу и отказался отвечать на его вопросы!

— Его убили здесь, в доме? — спросил Пауэрскорт.

— Да, здесь. Позвольте мне сначала объяснить, что к чему, милорд. — Старший инспектор Уилсон двинулся по длинному коридору. — Дом этот принадлежит колледжу. Тут живут трое его молодых преподавателей. Обедают и ужинают они в Эмманьюэле, на месте работы, а дома только завтракают. Вот эта комната, — Уилсон открыл одну из дверей слева, — была спальней Дженкинса.

Комната оказалась довольно большой и чисто прибранной; ее окна выходили на Банбери-роуд. Пауэрскорт подумал, что сюда, скорее всего, наведывается прислуга из колледжа.

— Эта комнатка, — продолжал Уилсон, — оборудована под кухню, где джентльмены могут сами приготовить себе чай с тостами.

На сушилке стояли две чистые чашки.

— Слуга из колледжа помнит, как мыл эти чашки, инспектор? — Пауэрскорт вернулся мыслями в квартиру Кристофера Монтегю на Бромптон-сквер, где были обнаружены чистые бокалы из-под вина.

— Слуга, милорд, абсолютно уверен, что не мыл этих чашек. А еще он говорит, что мистер Дженкинс ни разу в жизни не вымыл за собой посуду. Он просто оставлял ее на кухне.

Надо же, какой чистоплотный убийца, подумал Пауэрскорт; даже совершив преступление, он не забывает вымыть бокалы или чашки. Может, ему нужно было что-то скрыть?

— А эта комната, — Уилсон распахнул очередную дверь, ведущую в просторную комнату с лепным потолком, за окнами которой зеленел сад, — служила ему гостиной и кабинетом одновременно.

Здесь были большой стол у окна, книжные полки во всю стену, кожаный диван и пара коричневых кресел. Пауэрскорт обратил внимание на то, что книжные полки, в отличие от полок в квартире Монтегю, по-прежнему плотно набиты книгами.

— Томаса Дженкинса нашли здесь, за столом, — продолжал свой рассказ старший инспектор. — Он, как всегда, сидел на своем крутящемся стуле. Как я уже сказал, его задушили. На шее у него остались багровые и черные отметины. Врачи считают, что он был убит вчера между четырьмя и семью часами пополудни.

— Кто его обнаружил? В комнате было что-нибудь необычное? — спросил Пауэрскорт.

— Обнаружил его слуга из колледжа часов этак в девять вечера. Он пришел узнать, почему мистер Дженкинс пропустил ужин. Решил, что преподаватель болен, вот и заглянул к нему. А тот уже холодный, как камень.

Пауэрскорт приблизился к окну и выглянул в сад. Две белки карабкались на дерево. Скамейка в углу сада пустовала. Он потянул за оконную раму — та подалась легко, словно ее часто открывали.

— Есть какие-нибудь следы проникновения убийцы в дом, старший инспектор? — спросил Пауэрскорт. — Или его впустил кто-то из коллег Дженкинса? А может, он забрался внутрь через это окно?

— Обоих других джентльменов сейчас нет, милорд, — устало ответил старший инспектор Уилсон. — Они вообще уехали из Оксфорда — один в Лондоне, второй в Германии, изучает там средневековые рукописи. Так мне сказали в колледже.

— Что ж, дай ему Бог удачи, — пробормотал Пауэрскорт, вглядываясь в траву под окном. Там не было никаких следов, но их запросто мог смыть дождь.

— Меня смущает орудие убийства — удавка, — сказал Уилсон. — Раньше я с этим никогда не сталкивался. Во всяком случае, в наших краях.

Пауэрскорт рассказал Уилсону про статью о поддельных картинах, над которой работал Кристофер Монтегю, о книгах, пропавших с его полок и о романе молодого искусствоведа с миссис Розалиндой Бакли.