Цвет крови - Деклан Хьюз

— Мать Меера, Господи благослови! Святой отец Пио, его кровоточащие раны, варежка, пропитанная кровью.

— Мне казалось, все чудо заключалось в том, что она не была пропитана кровью, — заметил я.

— Ни хрена ты не знаешь, — прошипел Томми. — Господи благослови, ужасная ночь, верно?

Он говорил шепеляво, почти свистящим голосом, какого я от него не слышал с той поры, когда его едва не выгнали из школы за то, что он довел одну очень робкую учительницу почти до истерики, убедив ее, что этот голос является призрачным голосом мертвого ребенка.

— Пропади он пропадом, этот Даррен, — затем произнес Томми. И дальше: — Мать Меера, святой отец Пио благодарят вас. — Снова свистящим голосом: — Он взял «мерс».

Я подождал несколько секунд и дождался:

— Пакет берет Даррен Рейлли. Уэйн в синем «мерсе» серии S. Святой отец Пио, мать Меера, благослови Господь! Номер 06 REG G67Y. Пакет в машине. «Мерс» дает сигнал и отъезжает. Мать Меера, святая варежка! «Мерс» уже на дороге, едет в твою сторону, Эд.

— Хорошая работа, Томми. Не выключай мобильный. Я позвоню, когда закончу.

Движение в обоих направлениях было медленным, с постоянными пробками — час пик. Я взглянул на зеркало заднего вида, где болтались две маленькие куколки, и подождал, пока проедет синий «мерс», затем посигналил, но никто не хотел пустить меня в ряд. Синий «мерседес» мог менять ряды как хотел, а «фиат-панто»? Если взрослый человек такой неудачник, что водит машину девушки (причем подростка)? И не суйся никуда! Я пытался проследить за уходящим вперед «мерсом», свет все еще был красным, но скоро потерял его из виду. Тут раздался громкий удар по крыше машины. Томми Оуэнс, размахивая брошюрами, стоял посреди улицы и под рев гудков давал мне возможность выехать и самому вскочить в машину. Свет был зеленым, и Томми показал два пальца мальчишке, едущему за нами и от души сигналящему, затем высунулся в окно, чтобы разглядеть Рейлли («Налево, Эд, на Вудпарк-роуд»). Так что мы все еще были в игре.

Я уже давно привык, что Томми говорил то, что от него меньше всего ждали, так что не очень удивился, когда он сказал:

— Думаю, нам стоит позвонить в полицию. — Но он сказал именно это.

— Они сейчас с деньгами, Шейн Говард может рассказать свою историю, у тебя есть записка с требованиями выкупа, в чем же тогда проблема?

— Проблема в том, что у нас пистолет, мы сами все это подстроили и ничего им не сказали… Проблема во мне, Томми. Незавершенное дело. Если не удастся все представить им полностью на блюдечке с голубой каемочкой, они прищучат меня за любой пустяк. А в этом деле ко мне есть к чему придраться.

— У тебя всегда так, Эд. Ладно, приятель, просто решил — дай предложу. Всегда что-нибудь бывает впервые.

Действительно. Через час я впервые пожалел, что не последовал совету Томми Оуэнса.

Мы двигались за «мерседесом» к Вудпарку, но там они резко свернули направо и некоторое время ехали в сторону города. Я позвонил Шейну Говарду и сообщил, что мы сидим у них на хвосте.

— Здорово. Это был маленький говнюк в капюшоне.

— Мы знаем, кто это был. Вы в порядке? Где вы?

— Все еще здесь.

— Поезжайте домой.

— И ко всем этим шакалам, ошивающимся вокруг? Ни за что.

— Что, если Эмили захочет вернуться домой?

— У Эмили все хорошо. Она мне звонила, она у друзей. Меньше всего ей нужно, чтобы ее фотографировали и печатали эти снимки во всех газетах.

— Только вы теперь не исчезайте, Шейн.

— Я буду говорить вам, куда поеду. Ближайший час я буду на мессе.

Он отключился. Рейлли снова сменили направление. Они пересекли дорогу и направились на юг, в горы. Томми достал «ЗИГ» и протянул его мне.

— Возьми, а то я нервничаю. Ненавижу это дерьмо.

Я положил пистолет в карман пальто.

— Спасибо. Ты все сегодня сделал отлично, Томми.

Он полюбовался собой в зеркале заднего вида.

— Я похож на гребаного психа.

— Так и было задумано. Значит, у тебя получилось. А что еще нужно?

Я кивнул Томми, Томми кивнул мне, и на этом разговор закончился.

Мы следовали за «мерседесом» через промышленные районы, затем карабкались через густой сосновый лес по узкой дороге, заросшей ежевикой и мхом, и, наконец, вдоль предгорья по болотистой местности с высокой травой. С милю дорога шла под небольшим уклоном. Я подумал, что́ мы будем делать, если нас заметят, но понятия не имел, договорились ли Рейлли о встрече на свежем воздухе или едут в какой-то дом. А может, они просто решили покататься и посчитать деньги. Я держался так, чтобы их было видно, затем потерял, когда «мерс» начал спускаться вниз. Достигнув высшей точки, мы увидели крутой спуск и поворот направо. Далеко под нами лежал город — неравномерные пятна света в тумане и облаках. Немного дальше я увидел придорожную площадку, использовавшуюся для обозрения; Рейлли замедлили ход около площадки, затем снова набрали скорость и свернули направо примерно через полмили. Я ехал медленно, боясь столкнуться с ними, если они вдруг вздумают повернуть назад и вообще заблудиться.

— Я знаю, куда они едут! — завопил Томми. — Остановись на площадке.

Я послушался. Там была травянистая полянка со столами для пикника, в рамке — путеводитель по флоре и фауне края и деревянная калитка, которая вела к тропинке в сосновый лес. Томми выскочил из машины, открыл калитку, и мы загнали автомобиль на тропинку, спрятав под соснами.

— Привозил сюда подружку. Там, примерно через полмили, карьер. Они туда направились.

— Жди здесь, — велел я.

Томми покачал головой:

— Не пойдет. Я смирился с тем, что ты связался с этими придурками. Но не смирился с тем, что я тоже в это дело влез. И вообще, я знаю дорогу.

Прежде чем я успел возразить, он пошел по тропинке, волоча за собой свою изуродованную ногу так, будто она ничего не весила. Я двинулся следом. Футов двести мы взбирались наверх, затем пошли налево сквозь деревья, осторожно ступая по неровной земле. Я сохранял равновесие, цепляясь рукой за сосны, мимо которых шел; руки были измазаны смолой, резкий аромат очищал мои легкие.

При появлении проблесков впереди Томми начал спускаться вниз; скоро мы услышали звуки голосов и усилили бдительность; наконец лес закончился, и мы опустились на колени и осторожно продвигались футов двадцать через спутанные кусты ежевики и утесника, пока не добрались почти до края карьера. Справа от нас гладкая стена серебристо-серого цвета с проблесками оранжевого, алого и белого, а под нами — глинистый спуск, ведущий вниз, к грудам камней и сланца. Там стояла неработающая оранжевая землеройка и неосвещенный серо-зеленый фургон с надписью «Земляные работы Нортона»; свет исходил от «мерседеса» братьев Рейлли и синего «бентли». Братья стояли около «мерседеса», держа в руках серебристо-синий пакет фармацевтической компании с деньгами. На переднем сиденье «бентли» сидел мужчина, но я не мог разобрать, кто это. Рядом с «бентли» стоял Шон Мун или кто-то, кто походил бы на него, если его помыть и одеть в костюм и темное пальто; он все еще был толст, но по крайней мере не выглядел бродягой. Они разговаривали, но я не мог разобрать слов; Томми повернулся ко мне и дотронулся до уха, давая понять, что он тоже не слышит.