Краденая магия. Часть 2 - Денис Кащеев

— Некие инциденты и впрямь имели место, сударь, — сухо проговорил старик. — Но по итогам тщательно проведенных разбирательств были признаны незначительными и не заслуживающими наказания в виде штрафа.

— Сии решения принимали вы, господин майор? — уточнил есаул.

— Разумеется, сударь, — кивнул Алексеев. — Сие моя обязанность.

— Самостоятельно? — прищурился Семенов.

— Разумеется, сударь, — не постарался быть оригинальным майор.

— Однако присутствовал ли при сих разбирательствах кто-то еще? — не унимался есаул. — Я не имею в виду других абитуриентов, — пояснил он тут же свой вопрос. — Кто-нибудь… позначительнее.

— Однажды — присутствовал, сударь, — неохотно буркнул заместитель начальника корпуса.

— И кто же сие был?

— Светлейший князь Всеволод Романов, наместник Его Императорского Величества в Московской губернии, — помявшись, сообщил Алексеев.

— Господин майор, я сильно ошибусь, если скажу, что именно Его Светлость господин наместник счел происшествие незначительным и настоял на прощении молодого князя Огинского-Зотова? — быстро спросил Семенов.

— Не сильно, сударь, — хмуро обронил заместитель начальника корпуса.

— Выглядело ли сие как оказание Светлейшим князем Романовым покровительства молодому князю Огинскому-Зотову?

— Именно так сие и выглядело, сударь, — похоже, устав упираться, вскинул голову майор.

— И не случись того заступничества, молодой князь нипочем бы не попал в тройку лидеров вступительного рейтинга?

— На тот момент испытания еще не начались, сударь. Рано было судить о будущих результатах.

— Но теперь-то мы можем о них судить с уверенностью? — осклабился есаул.

— Разумеется, сударь.

— Благодарю вас, господин майор, — кивнул Семенов Алексееву. — Ваше Высочество! — повернулся он к Цесаревичу. — Устав Конвоя не дает мне полномочий вести розыск в отношении родственников венценосной фамилии. Но факты таковы, что только покровительство Светлейшего князя Всеволода позволило молодому князю Огинскому-Зотову войти в число трех лучших абитуриентов Федоровского кадетского корпуса и, соответственно, попасть на прием в императорский дворец. Также отмечу, что во вступительном эссе молодой князь высказал идеи, почти дословно совпадающие с широко известной политической позицией московского наместника. Кроме того, беспрецедентный пробой, случившийся не где-нибудь, а прямо в императорском дворце, послужил бы неплохим доводом в пользу оной позиции! Могло возобладать мнение, что суровые времена, кои не устает нам пророчить Светлейший князь Всеволод, и впрямь на пороге — а значит, Империи нужен новый, более жесткий Глава Кабинета министров. А подходящая кандидатура уже на слуху… Ну и кто-то должен был заблаговременно подготовить во дворце условия для пробоя — и у Светлейшего князя Всеволода имелись для сего все возможности…

— Довольно, есаул! — строго оборвал Семенова Цесаревич. — Сие и в самом деле вне вашей компетенции! Извольте оставить Романова мне и Государю! Сами же вернитесь непосредственно к молодому князю Огинскому-Зотову! У нас ведь еще остался один неопрошенный свидетель?

— Не совсем так, Ваше Высочество, — с поклоном ответил докладчик. — Есаул Чжан — не свидетель, сие наш эксперт по охранным системам. Час назад он прибыл из Ливадии, где занимался оборудованием новой императорской резиденции. Чжан ознакомился с деталями случившегося вчера в столице и желает лично объяснить Вашему Высочеству, как именно духу Фу-Хао удалось преодолеть защитные рубежи дворца. Есаул полагает сие важным и уместным, но сам я его отчета еще не видел.

— Что ж, пусть объяснит, — поколебавшись, кивнул Цесаревич.

* * *

— Ваше Высочество, до вчерашнего дня все мы пребывали в совершенной уверенности, что несанкционированное проникновение духа в императорский дворец абсолютно исключено, — после короткого вступления перешел к сути дела китаец в алом кафтане Конвоя. Говорил есаул Чжан будто бы с легким акцентом, но понять его было можно без труда. — Однако в системе охраны скрывалась досадная уязвимость. Ею и воспользовался тот, кто послал Фу-Хао.

— То есть, молодой князь Огинский-Зотов? — взял в свои руки ведение допроса Цесаревич.

— Нет, Ваше Высочество. Молодой князь отнюдь не был хозяином Фу-Хао — иначе мы поняли бы это сразу, еще на входе. Скрыть от наших охранных систем, что владеешь фамильяром, невозможно.

Э, что это китаец несет? Врет, что ли — чтобы меня выгородить? Но зачем?!

— Но связь с духом у юноши имелась, — продолжил тем временем Чжан. — Более того, он искренне считал Фу-Хао своим фамильяром — и именно посему сумел воссоединиться с ним, уже будучи за охранным периметром. Дух пришел к тому, кто полагал себя его хозяином — минуя все препоны. На то он и дух. Что же касается молодого князя, то он точно не вынашивал злого умысла — иначе наша проверка сие бы выявила. Нет, намерения юноши были чисты — и как раз такого варианта мы не предусмотрели. А вот злодей предусмотрел — и нас перехитрил.

— И кто же, по-вашему, сей хитрый злодей, есаул? — поинтересовался Цесаревич.

— Истинный хозяин Фу-Хао, Ваше Высочество. Князь Сергей Огинский.

— Что за чушь?! — не скрывая разочарования, поморщился наследник. — Князь Сергей ушел в Пустоту! Всем известно, что после смерти хозяина никакие его приказы уже не имеют силы для фамильяра!

— Истинно так, Ваше Высочество. Не имеют. И сие может означать лишь одно.

— Что именно, есаул? — нахмурился Цесаревич. — Не тяните!

— Что князь Сергей до сих пор жив, — обронил китаец. — Жив, и продолжает отдавать приказы Фу-Хао.

в которой мне предлагают простой выбор

Известие о том, что князь Сергей жив, неслабо так меня поразило — я аж собственный приговор прослушал. И только когда, распавшись на половинки, с моих рук соскользнули и со звоном упали на мозаичный пол металлические перчатки, а стража спрятала свои грозные сабли и отступила, я понял, что нежданно оправдан. Поднял глаза на тронный подиум, но Цесаревича там уже не было — наследник престола успел по-тихому удалиться. Машинально я перевел взгляд на Семенова — тот тоже уже выходил из зала. В дверях есаул обернулся — на лице у него была недовольная гримаса. Впрочем, смотрел при этом офицер Конвоя вовсе не на меня, а на своего коллегу — китайца Чжана. Досадовал, что тот заранее не предупредил его о сделанных выводах и выставил в дурном свете перед Его Высочеством? Или уже размышлял, как теперь быть с охранными системами дворца? Духи его разберут!

Что до китайца, то прежде чем покинуть зал, он приблизился ко мне и, заложив руки за спину и слегка склонив голову на плечо, принялся меня внимательно разглядывать — словно какую-нибудь музейную диковину. Длилось так добрых полминуты, и за это время выражение его лица несколько раз сменилось: с любопытного на самодовольное, потом будто бы на встревоженное, затем на умиротворенное, а после на вовсе ничего не выражающее. Я же, не очень понимая, что и как следует делать в подобной ситуации, сперва просто выжидал, затем попытался встретиться с Чжаном глазами — однако взгляд китайца постоянно от меня ускользал. Наконец, решив, что сцена уж слишком затянулась, я выговорил: