Их любимая малышка - Ирина Горячева

— А для кого? Для вас что ли? — фыркнула я презрительно.

— Ты можешь убедить Элроя смягчить законы, — снова завёл старую, уже хорошо знакомую пластинку Киннок. Он повторял эту мысль так часто, словно хотел внушить, вбить её в мою голову. — Для начала запретить двуликим казнить людей налево и направо, будто мы живём в средневековье.

— Киннок, ты всерьёз думаешь, я имею над наместником хоть какую-то власть? — Я устало закрыла лицо руками и растёрла большими пальцами виски. Их начинало ломить от боли. — Да Керташ первый же с удовольствием придушит меня. Если не голыми руками, то своей плетью. Сразу же как только я попрошу о чём-то, чего не хочет он сам. Понимаешь?

Один из сопротивленцев вскочил со своего места и принялся расхаживать по комнате.

— Я предупреждал, Киннок, ничего не выйдет! Не понимаю, какого вообще хрена мы её уговариваем? — бубнил он, шагая туда-сюда. — Если наместник, действительно, так привязан к ней, не проще ли взять её в заложники и дальше говорить с двуликим на понятном ему языке угроз и насилия?

— Нет, Иван! Мы люди, а не звери! И пока есть хоть малый шанс решить всё мирно, никто… слышите, никто не тронет ни Марину, ни двуликого.

— Тьфу ты!.. — Иван замер после слов Киннока и, плюнув, вернулся на своё место.

— А угрозы и насилие… оставим на крайний случай. — Киннок ледяным взглядом пронзил мужчину, предложившего перейти к радикальным мерам. — И впредь никакой самодеятельности и взрывов аэромобилей!

Нехорошее предчувствие скрутило живот и сдавило грудь. Поднялось к горлу, застряв где-то посредине. Не сглотнуть, не вздохнуть. Пальцы на ногах и руках похолодели. А ладони мгновенно вспотели и стали липкими.

Киннок почти с отеческой любовью и заботой погладил меня по голове.

— Нам пора уходить, Марина. А по дороге советую определиться, с кем ты. С двуликими или с нами.

Его пальцы так резко вцепились в мои волосы и так больно стянули их на затылке, что я вскрикнула.

Комната вместе с людьми закружилась перед глазами, и спазм сжал горло. Я едва устояла на ногах.

А Киннок силой притянул мою голову ближе к своей и злым шёпотом процедил:

— Надеюсь, не нужно напоминать, что не стоит обсуждать нашу прогулку с наместником. Не повторяй ошибок Хлои. Иначе однажды ты случайно можешь повторить судьбу этой дуры.

Я только затрясла головой, насколько это было возможно…

Как вышла из той квартиры? Как села в ожидавший таксомобиль и долетела домой? Как добралась до своей спальни и рухнула на кровать?

Я ничего не помнила.

В памяти отложились только последние слова Киннока: «однажды ты случайно можешь повторить судьбу Хлои».

Марина

Никогда ещё я так не ждала пилота. И никогда ещё не радовалась возможности уехать на работу так, как сегодня.

В кафе было полно двуликих. Они приходили, уходили, и на смену им тотчас появлялись другие.

Мне было плевать.

Любой из ке-тари мог оказаться в сто раз опаснее десятка землян. Но я впервые чувствовала себя в обществе чужаков в большей безопасности, чем рядом с соотечественниками.

Единственное о чём я способна была думать в течение всего дня, это о том, как поступить. Как осторожно рассказать Элрою о планах Киннока и о том, кто столько лет скрывался под личиной учителя?

Я не хотела возвращаться домой.

Вечером, когда Эл приехал за мной в кафе, обсудила с ним расширение ассортимента напитков и десертов, смену названия и показала несколько вариантов вывесок, найденных на просторах галанета.

Мне необходимо было откровенно поговорить с наместником, но я понятия не имела, что ему сказать. Несколько раз порывалась, и никак не могла подобрать слова, чтобы начать наш разговор.

Наверное, было бы намного легче, если бы Элрой сам стал задавать вопросы. Но он только слушал и внимательно поглядывал на меня сквозь прищур глаз. С таким видом, как будто чувствовал моё состояние.

В конце концов, я всё же нашла выход из ситуации и решила поговорить со своим двуликим. Только не на Земле, а как можно дальше от неё. Там, где Киннок не имел сторонников и точно не смог бы сделать нам ничего плохого.

— Эл, а у наместника бывают выходные или отпуска? — Я осторожно тронула Элроя за рукав, когда мы в салоне его нового аэромобиля уже летели домой.

— Бывают. Очень редко.

— Жаль, — вздохнула я с искренним сожалением.

Идея побывать где-нибудь с Элом вдруг показалась мне по-настоящему удачной. Не только из-за повстанцев, но и сама по себе.

Элрой взял мою руку, положил себе на колено и накрыл ладонью.

— Что тебя беспокоит, Марина? — поинтересовался он тихо. — Скажи, наконец, то, о чём так боишься заговорить со мной.

Пару мгновений я медлила с ответом, а потом взглянула Элрою прямо в самую глубину глаз.

— Знаешь, за несколько дней до того, как попала к тебе в дом и стала твоей савари, я планировала взять отпуск. Мне так хотелось где-нибудь побывать. — Я запрокинула голову и примостила её в углублении на мягком подголовнике.

— Ты ведь понимаешь, что я не могу отпустить тебя сейчас. — Глаза Элроя сузились, а губы сжались в тонкую линию.

— Понимаю, конечно, — поспешила я успокоить, испугавшись, что двуликий разозлится. — Но тебе и не нужно отпускать меня. Мы могли бы отправиться куда-нибудь вместе. Втроём. Так у меня появилась бы возможность лучше узнать Ройтана.

Элрой однозначно ожидал от меня какую-нибудь неоднозначную просьбу. Но точно не такую. Он задумался над моим предложением и некоторое время хранил молчание. А после совершенно спокойно произнёс:

— Я планировал полететь на Тариону. На аудиенцию к Императору Ашена́фи. Но думаю, мог бы скорректировать планы.

— Только если у тебя не будет из-за этого проблем, — предупредила я, понимая, что тех проблем, в которые вляпалась сама, вполне хватит на нас двоих.

— Значит, вопрос с отпуском решён, — подвёл итог наместник. — Может, у тебя есть ещё какие-нибудь желания?

Как бы я храбрилась, а там, в той квартире, стоя одна напротив пятерых главарей сопротивления, я осознала, что игры закончились.

— Есть одно. — Я чуть придвинулась к Элрою и положила голову ему на плечо.

Пусть между нами не было любви. Но когда он был рядом, я чувствовала себя под его защитой.

— Любопытно. И какое же?

— Можно мне сегодня остаться на ночь с тобой?

— Хм. Это, признаться, неожиданно. Не могу сказать, что не рад, но… — Он так это сказал, что я всерьёз испугалась услышать отказ. Однако после небольшой заминки двуликий кивнул. — Нет, я как раз хочу, чтобы ты осталась.