Так держать - Рейнбоу Рауэлл

Я даже рада, что она не в курсе других переделок, в которые мы с Саймоном ввязывались и откуда, кстати, спасались. Хотя бы за это мы заслуживаем похвалы.

Может, мама успокоилась бы скорее, если бы не мои кошмары…

Когда все случилось, я вовсе не кричала.

Мы с Саймоном стояли в Туманном Лесу, ошарашенно глядя на База и Агату, я держала Саймона за руку. А в следующую минуту мы очутились на прогалине в Ланкашире. Саймон узнал это место – он жил там ребенком, рядом с Пендл-Хилл. Там находится известная звуковая скульптура, похожая на торнадо, и я сперва подумала, что шум идет от Тоскливиуса.

В тот момент я поняла, что мы попали в мертвую зону.

Папа их изучает, так что я побывала возле многих. Они представляют собой дыры в магической атмосфере, которые возникли с появлением Тоскливиуса. Шагнуть в мертвую зону значит лишиться чувств. Ты словно открываешь рот и понимаешь, что не можешь издать ни единого звука. Большинство волшебников не могут этого вынести. Они сразу же теряют над собой контроль. Но папа говорил, что у него нет столько магии, как у большинства, поэтому его не так ужасает мысль потерять ее.

Итак, мы с Саймоном появились на той прогалине, и я тут же поняла, что это мертвая зона, но не только. Что-то намного хуже. Зловеще свистел ветер, кругом было сухо и жарко.

«Может, это не мертвая зона, – подумала я, – а умирающая».

– Ланкашир, – буркнул себе под нос Саймон.

А потом появился Тоскливиус.

Я сразу догадалась, что это Тоскливиус, поскольку он был источником всего. Точно так же ты знаешь, что днем светло благодаря солнцу. Жар и сухость шли от него. Или же притягивались к нему.

Но никто из нас, ни Саймон, ни я, не вскрикнул и не побежал, потому что мы были слишком потрясены. Перед нами стоял сам Тоскливиус, и выглядел он в точности как Саймон. Саймон в нашу первую встречу. Одиннадцати лет, в обшарпанных джинсах и старой футболке. Тоскливиус даже подбрасывал красный мячик, который Саймон не выпускал из рук весь первый год.

Ребенок бросил мячик в моего друга, и тот поймал его. Затем Саймон закричал на Тоскливиуса:

– Прекрати! Прекрати! Покажись, трус, покажи себя!

Было так жарко и сухо, что казалось, будто жизнь вытекает из нас, сочится сквозь кожу.

Мы оба испытывали подобные ощущения во время предыдущих атак Тоскливиуса – эта сухость, сродни пустыне, и тяга. Мы знали, каков он, мы поняли, кто перед нами. Но никогда прежде мы не видели Тоскливиуса. Теперь же я размышляю, было ли это в первый раз, когда Тоскливиусу удалось показаться.

Саймон не сомневался, что Тоскливиус нацепил его лицо как маску, только чтобы поиздеваться. И не переставал кричать, чтобы тот показал свое истинное лицо.

Но Тоскливиус лишь засмеялся. Как маленький ребенок. Так, как смеются маленькие дети, словно не могут остановиться.

Не знаю, почему мне так кажется, но думаю, в таком обличье Тоскливиус явился не ради издевки. Я считаю, это его истинная форма. Он выглядит как Саймон.

Тяга была слишком сильна. Я взглянула на свою руку: сквозь поры сочилась желтая жидкость и кровь.

Саймон кричал. Тоскливиус смеялся.

Я выхватила мячик у Саймона и бросила вниз по склону.

Тоскливиус тотчас же перестал смеяться и немедленно кинулся вслед за мячиком. Как только он отвернулся от нас, тяга прекратилась.

У меня подкосились ноги.

Саймон подхватил меня и перебросил через плечо. Просто удивительно, учитывая, что я вешу столько же, сколько и он. И двинулся вперед, как солдат Королевской морской пехоты. Выйдя за пределы мертвой зоны, он взял меня на руки, а из его спины вырвались огромные костлявые крылья. Точнее, они напоминали крылья, только бесформенные и слишком пушистые, с переизбытком суставов…

Такого заклинания не существует. Нет подходящих слов. Саймон просто сказал: «Хотел бы я уметь летать!» – и наполнил слова магией.

Об этом я никому не говорила. Маги ведь не джинны: мы не работаем с желаниями. Если бы кто узнал, что Саймон способен на такое, его бы сожгли на костре.

Мы оба пострадали, поэтому я попыталась воспользоваться исцеляющими заклинаниями. Я не переставала думать, что Тоскливиус затянет нас обратно, как только найдет свой мячик. Но вдруг во второй раз за день он не сможет повторить этот фокус.

Саймон улетел так далеко, как только смог, неся меня на руках. Я держалась только благодаря заклинаниям, но быстро теряла сознание. Наверное, он понял, как абсурдно мы выглядим со стороны, и приземлился рядом с городом.

Мы хотели сесть на поезд, но Саймон никак не мог избавиться от крыльев. Потому что это были не крылья! Скорее перья и кости вперемешку с магией и силой воли.

Вот что мне снится в кошмарах… Мы прячемся в канаве возле дороги. Саймон обессилен. Я плачу. Пытаюсь собрать его крылья вместе и затолкать назад в спину, чтобы мы могли пойти в город и сесть на поезд. Но те распадаются в стороны. У Саймона идет кровь.

В своих кошмарах я не могу вспомнить нужное заклинание. Но в тот день я смогла. Это заклинание для испуганных детей, чтобы стереть следы злых шуток и несбыточных фантазий. Я прижала ладонь к спине Саймона и выдохнула: «Вздор!»

Крылья на его спине рассыпались в прах, оставив после себя лишь запекшуюся кровь.

На вокзале Саймон обчистил чей-то карман, чтобы купить билеты. В поезде мы спали, прижавшись друг к другу. А в Уотфорд вернулись посреди церемонии окончания учебного года. Мама с папой тоже были там и забрали меня домой.

Осенью они чуть не запретили мне возвращаться в школу – уговаривали остаться в Америке. Мы с мамой поругались и с тех пор так нормально и не поговорили.

Я сказала родителям, что не могу пропустить последний год учебы. Но мы все знали, что я на самом деле имела в виду: я не оставлю Саймона одного.

Я сказала, что пойду в Уотфорд пешком или найду способ полететь. А теперь они заставляют меня носить с собой мобильник.

Агата

Оказывается, Уотфорд – очень тихое место, если ты не встречаешься с Саймоном Сноу и если за столько лет общения с Саймоном Сноу ты не потрудился обзавестись друзьями.

У меня нет соседки по комнате. Выбранная мне Горнилом девушка, Филиппа, на пятом курсе заболела и уехала домой.

Саймон сказал, это Баз с ней что-то сотворил. Папа сказал, что ее внезапно сразил ларингит: «Для мага это катастрофа».

– Это для кого угодно было бы катастрофой, – ответила я. – Нормалы тоже разговаривают.

Я не слишком скучаю по Филиппе. Она ужасно завидовала тому, что я нравлюсь Саймону. А еще насмехалась над моими заклинаниями. И всегда красила ногти, не открывая окна.

Дома у меня есть друзья, настоящие друзья, но мне не разрешено рассказывать им про Уотфорд. Да я и рассказать-то не могу – папа наложил на меня заклинание, когда услышал, что я жалуюсь своей лучшей подруге Минти на мою волшебную палочку.