XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера - Инга Максимовская

ее, боясь, что она сейчас просто кинет в меня пакетик с подозрительно-блестящими пластмасками и ломанется к выходу. Обошел ее, чтобы отрезать пути отступления. Но думаю, что ее вряд ли остановит мое монументальное тело, словно высеченное из камня и умасленное годами тренировок. Если эта антилопа пойдет на таран у меня не будет шансов.

– Какао? – переспросила Зина, распахнув широко удивленные глазища. Чертова баба, я же рехнусь таким макаром. Жаль, что под халат я нацепил боксеры. – Я думала такие, как ты пьют другие напитки, и коварно спаивают глупышек, чтобы воспользоваться их временным помешательством.

– А ты шаришь, но это не твой случай, – хмыкнул я, перейдя в наступление. Мне отчего-то жутко нравится ее выводить из себя. Жабка становится похожа на злого головастика. Она попятилась назад, сморщившись, словно собралась зарыдать. – Я так поступаю не со всеми. Тебя решил сразить вот иначе. Так что насчет какао? С зефирками, – продолжил голосом змея-искусителя.

– Лучше с мармеладками, я лимонные дольки люблю, – всхлипнуло это неземное существо, хлюпнув покрасневшим носом.

– Мадам знает толк в извращениях, – прошептал, нажав на кнопку селектора за спиной гостьи, которая уперлась своими ягодицами в угол стола. Зря я так близко к ней подошел. Теперь и халат не спасет от позора. Черт, какое на хрен какао? Какие зефирки-мармеладки? Я сейчас взорвусь от голода другого рода. Но что происходит? Я же не люблю толстых баб. Мне нравятся феи, а не бегемоты с крылышками. Так какого хрена происходит? Почему меня так тянет на вредное, повышающее в крови инсулин и холестерин, совершенно невероятное…

– Мне нечем дышать, – чертова Зина, проклятый писклявый голосок, и этот запах яблока исходящий от ее волос. Ей дышать нечем, мать ее. Да я уже минут десять не то что дышать, думать не могу. Какао, мать его за ногу. Какое какао? Ну какое?

– Ты ведь понимаешь, что я не выпущу тебя отсюда? – прохрипел в маленькое ухо, чувствуя себя последним маньячеллой. И да, мне понравился страх в ее глазах, сменяющийся чем-то совершенно крышесносным. Абсолютно и безусловно одуряющим.

– Егор, нам поговорить надо. Я собственно и пришла за этим. И вообще, мы же уже все решили. Я не в твоем вкусе, ты скот и нахал. Так что, прекрати прикидываться еще большим придурком, чем ты есть на самом деле.

Черт, ну зачем? Ну почему она просто не может промолчать? Зачем этот присыпанный песком голос доносится из дурынды этой толстой? Никогда не собирался становиться насильником. Она просто сама толкает меня на грех. Я становлюсь извращугой. Она меня обзывает. И это жутко заводит. Скоро начну бегать по паркам в плаще, выискивать толстых дур и удивлять их своей мощью. Боже. У меня бак уже брызнул. Еще тогда, когда это недоразумение свалилось на меня в спортзале.

Снова стук в дверь. Какао. Слава богу, принесли какао. Я выхватил кружки из рук официантки, благодаря всех богов за то, что она пришла вовремя. Сунул вкусняшку в ладошки Зины, похоже на птичек, совсем не соображая, что делаю. Схватил с маленькой тарелочки горсть зефирок и запустил в жабку издалека, боясь, что снова потеряю контроль над собой. Какой контроль?

– Ой, – вскрикнула от неожиданности эта мелкая паразитка и перевернула себе на грудь уже остывший напиток. Тонкая блуза облепила ее грудь. Я схватился за сердце, и в два глотка осушил свою кружку, жалея, что там это шоколадно-молочное месиво, а не что-то покрепче.

– Блузку снимай, надо застирать, – проорал я, мечтая чтобы разверзлась адская пучина и поглотила меня. – Да не здесь.

– Да пес ней с блузкой, она старая. Егор, да послушай…

Я не смог ее послушать. Я уже вообще никого не мог послушать, увидеть и вообще… В два прыжка оказался рядом с лягушонкой, схватил на руки и зарылся носом в ее волосы. Зина забилась в моих объятиях, но как-то нехотя, что ли.

– Холод, только попробуй, – простонала эта дуреха. – Только тронь меня пальцем и я…

– Клянусь торжественно, пальцем не трону, – прохрипел ей в рот, загибаясь от яростного желания обладать пышненькой маленькой феей, похожей на сладкую булочку с корицей. Заметался по казенному номеру.

– Черт, Холод, я сейчас чокнусь, – хныкнула эта ненормальная.

– Я тоже, – выдохнул, прикидывая, не бросить ли ее прямо тут, на пол. Но разве можно осквернить эту демоницу ковром, видевшим миллионы чужих ног? Смел со стола все, что на нем было, уже ослепнув напрочь от безумия.

Говорят люди не сходят с ума коллективно. Нагло врут. Зина тоже поддалась помешательству. Ее руки проникли под лацканы моего халата и все. И я потерял вообще связь с миром, с космосом и всеми остальными местами притяжения. Она стала центром вселенной. И стол в дешевом отеле, как спасительный плот в бушующем океане. – Ты что? Ты… Я могу остановиться, – я замер, как громом пораженный. – Боже, девочка…

– Холод, не будь идиотом, пока я не передумала и не дала тебе по башке, – хрипло рыкнуло чертово созданье, вырубая меня напрочь из бытия. Стирая вообще из книги судеб. Такого я еще не испытывал никогда в своей жизни. И я понял, что теперь мне точно конец.

– Только не исчезай, – прошептал, ловя ускользающее сознание, – нам надо поговорить.

– При всем желании не смогла бы, – тихо прошептала моя сладкая булочка. – Егор. Ты что натворил, чертов ты мерзавец. Мы что натворили? Я вот приду в себя и точно тебя убью.

– Это будет самым лучшим вариантом, – хмыкнул я, проваливаясь в какое-то шальное счастье.

Глава 18

Зинаида

Я проснулась в полном одиночестве, что меня порадовало и разочаровало одновременно. Полумрак гостиничной спальни, показался неприятным, заставляющим себя чувствовать не в своей тарелке. Дожила ты, мать. Пала в дорогом гостиничном номере, поддавшись свальному греху. И с кем? С мерзким, наглым, нахальным, абсолютно сумасшедшим демоном-искусителем. При мысли о котором у меня даже сейчас сводит живот, и во рту становится сухо, как в пустыне.

Я встала с кровати и на цыпочках скользнула к прикрытой неплотно двери, закутавшись в пропахшую Холодом простыню. В голове зароились сотни прозрачных снежинок.

– Иди в задницу, Михуил, – насмешливый голос моего первого мужчины