Четвертое июля - Максин Паэтро

— Да. Он звонил по телефону. Оружие было в кобуре. В момент выстрела я успела ему крикнуть: «Пистолет!» Он обернулся и увидел, как я падаю. Затем Сэм Кэйбот дважды выстрелил в детектива Джейкоби.

— Вы хорошо это помните, лейтенант? Вы не теряли сознания?

— Нет, я все видела.

— А детектив Джейкоби — он потерял сознание?

— Да. Я подумала, он убит. Сэм Кэйбот пнул его ботинком в голову, а он даже не шевельнулся и не пытался защититься.

— Значит, вы видели, как Сэм Кэйбот ударил его ботинком в голову? Продолжайте.

— Наверное, они решили, что я мертва, и больше не обращали на меня внимания.

— Протестую. Свидетель делает предположения.

— Протест принят.

— Просто расскажите нам, что вы видели и слышали, — обратилась ко мне Юки. — У вас хорошо получается.

Я опустила голову и попыталась сосредоточиться.

— Сара сказала Сэму, что им надо убираться. Я вытащила пистолет из кобуры и крикнула Саре Кэйбот, чтобы она бросила оружие. Она назвала меня «сучкой» и выстрелила несколько раз. Тогда я открыла огонь.

— Что случилось дальше?

— Сара упала на землю, а Сэм стал кричать, что я убила его сестру. Я потребовала, чтобы он бросил оружие на землю, но он отказался. Я выстрелила в него.

— Лейтенант, вы хотели причинить вред этим детям?

— Господи, конечно, нет. Я была бы счастлива, если бы никто из них не пострадал.

— По-вашему, если бы у Сары и Сэма Кэйбота не было оружия, трагедии можно было бы избежать?

— Протестую! — крикнул Бройлз. — Защита подталкивает к выводам свидетеля.

Судья откинулась в кресле и уставилась в потолок через толстые очки. Наконец, приняв решение, она вернулась в прежнюю позицию.

— Поддерживаю.

— Линдси, правда ли, что за десять лет работы в отделе убийств вы получили тридцать семь благодарностей за удачно проведенные аресты, а также пятнадцать персональных поощрений и двадцать поощрений и наград за безупречную службу?

— Не могу поручиться за число, но — да, что-то в этом роде.

— Иными словами, полиция Сан-Франциско полностью согласна с мнением детектива Джейкоби. Лейтенант Боксер — чертовски хороший коп!

— Протестую. Защита делает необоснованные выводы.

— Спасибо, Линдси. Я закончила, ваша честь.

Я забыла о Юки, как только она повернулась в другую сторону. Воспоминания о той ужасной ночи нахлынули на меня, как старая болезнь. Механические вдохи Сэма свистели в ушах, как соленая вода, хлеставшая по открытой ране, а зал суда казался мутным морем лиц, отражавшим мои страдания и боль.

Члены семьи Кэйботов — я узнала их по внешнему сходству с Сарой и Сэмом — смотрели на меня с нескрываемой злобой. В зале сидели десятки полицейских, мужчины и женщины, с которыми я работала много лет. Мои глаза остановились на Джейкоби, пытавшемся подбодрить меня взглядом. Он поднял большой палец, я попыталась улыбнуться, но ко мне уже приближался Мейсон Бройлз.

Адвокат обвинения не стал тратить время на любезности.

— Лейтенант Боксер, когда вы открыли огонь по моему клиенту и его сестре, это была стрельба на поражение?

Я старалась осознать смысл его вопроса, чувствуя, как у меня в голове стоит какой-то звон. Была ли это стрельба на поражение? Да. Но разве я собиралась их убить?

— Простите, мистер Бройлз. Не могли бы вы повторить вопрос?

— Попробую его перефразировать. Если инцидент произошел именно так, как вы его описывали, и Сара и Сэм действительно отказались положить оружие на землю, почему вы не постарались их просто обезвредить? Например, выстрелить в руку или ногу?

Я заколебалась, стараясь представить эту сцену. Сара стоит с револьвером в руке и смотрит на меня сверху вниз. Во мне сидят две пули. Я лежу на тротуаре. Чувствую боль. Шок. Стыд.

— Лейтенант?

— Мистер Бройлз, это была самозащита.

— Великолепно. Вы отличный стрелок, не правда ли? Даже когда выпьете.

— Протестую! Обвинение высмеивает подзащитную.

— Протест принят. Держите себя в рамках, мистер Бройлз.

— Да, ваша честь. Лейтенант, объясните мне вот что. Вы два раза попали в сердце Сары — а это довольно маленькая цель, не так ли? Вы что, не могли ее просто ранить? Или выбить из руки оружие?

— Ваша честь! Обвинение задает риторические вопросы.

— Я закончил, ваша честь. Мы уже поняли, что произошло, лейтенант. — Бройлз усмехнулся. — Мы прекрасно это поняли.

Юки взяла слово:

— Прошу повторного допроса.

Получив кивок судьи, она быстро подошла ко мне.

— Линдси, когда вы стреляли в Сэма и Сару Кэйбот, ваша жизнь была в опасности?

— Да.

— Что в таких случаях предусматривают инструкции? Как надо действовать по правилам?

— В случае непосредственной угрозы полицейский должен стрелять, целясь в центр живой массы. Огонь прекращается после устранения опасности. Такие выстрелы часто приводят к смертельному исходу. В критических ситуациях полицейский не имеет права рисковать — он может промахнуться. Тогда преступник продолжит стрельбу и причинит вред вам или другим людям.

— Есть иные варианты поведения в подобных обстоятельствах?

— Нет. Никаких.

— Спасибо, лейтенант. Теперь мы действительно поняли, что произошло.

Я с облегчением покинула трибуну и на подгибающихся ногах вернулась к своему месту. Судья объявила, что заседание закрыто.

— Увидимся завтра в девять, — добавила она.

Юки, Шерман и несколько адвокатов образовали вокруг меня «буферную зону», благодаря которой мне удалось выбраться через заднюю дверь и проскользнуть в поджидавший на улице черный «линкольн».

Сквозь дымчатые стекла я увидела разъяренную толпу, она размахивала плакатами с моим портретом и надписями «Грязная Гарриет» и «Коп из преисподней».

— Ты отлично справилась, Линдси, — заметил Микки, обернувшись с переднего сиденья и похлопав меня по руке.

Но его карие глаза не улыбались, а нижняя часть лица превратилась в каменную глыбу.

— Не понимаю, какого черта я замялась. Я… я просто не знала, что ответить.

— Ничего страшного. Мы с Юки собираемся поужинать. Надо поработать над ее заключительной речью. Составишь нам компанию?

— Если я вам не нужна, лучше подбросьте меня до дома. Не хочу вам мешать.

Юки дала мне ключи от квартиры, и я стала смотреть на пролетавший за окнами знакомый город. Я понимала, что все закончено. Эта злосчастная пауза выдала меня с головой.