Белоснежный лайнер в другую жизнь - Анна Данилова

– Вот как? – Катя напряглась, ожидая услышать нечто громовое, невероятное, страшное, что сможет разрушить то чувство к Питеру, которым она жила как в тумане почти месяц. – Вы что же это, решили меня похитить? А Питер? Он что, не любит меня?

– Нет-нет, – переполошился Пирс, и не предполагая, что своими словами может так больно ранить девочку. – С Питером все чисто. Он как увидел тебя, так сразу голову потерял. Уверяю тебя, он любит тебя по-настоящему, я не это имел в виду… Подстроено было все, кроме этого. Сначала выслушай меня, Катя, а потом сама все поймешь, оценишь каждый наш шаг… Я начну с того, как однажды летом, живя в Дубровнике, я на пляже познакомился с очаровательной молодой женщиной по имени Рита. Вот как и Питер, я тоже потерял голову, влюбился в нее, а она – в меня. Меня тогда мало волновало ее прошлое. Я знал только, что она не замужем, что обстоятельства вынудили ее покинуть Россию и поселиться в тихом месте. Я очень торопился с браком, словно эта простая формальность могла бы удержать рядом со мной эту женщину. Я не мог не заметить, что она чем-то озабочена, что ее что-то мучает, но, когда я начинал ее расспрашивать, Рита всегда отвечала уклончиво, говорила, что она от природы такая задумчивая… Хотя я видел ее и другой: веселой, ослепительно улыбающейся, радующейся жизни. И эти всплески приятных эмоций я приписывал исключительно себе. Возможно, так оно и было. Но потом Рита познакомилась с Ольгой Михайловной, привела ее в наш дом… И как-то так случилось, что приблизительно в этот же период времени Рита призналась мне, что в России у нее живет… вернее, жила родная сестра, которая трагически погибла… И сестру звали Ирина Бантышева…

– Мама?! – У Кати округлились глаза, и она, протянув руку, взяла стаканчик Пирса и выпила его коньяк. – Да вы что?! Рита – сестра мамы? Вот это новость… У меня аж мурашки по телу пошли… А Питер об этом знает?

– Знает. Рита сказала, что считает своим долгом взять тебя, свою племянницу, к себе, что ты – ее единственная родная душа и что она будет счастлива, если мне удастся вывезти тебя из России… Но как это сделать? Сначала я хотел ехать один…

– А почему же она не могла приехать в Москву сама, лично, и обо всем рассказать папе? Думаете, он не отпустил бы меня к родной тете? Хотя я ни разу не слышала ни от мамы, ни от папы, что у мамы есть родная сестра…

– Да, я тоже так подумал: а почему бы нам с ней вместе не поехать в Москву и не забрать тебя, хотя бы попытаться сделать это?

– И что же?

– Рита очень туманно намекнула мне на то, что в Россию ей ехать нельзя, что она когда-то давно совершила там какое-то, видимо, преступление и что ее, возможно, ищут…

– Преступление? Но какое же?

– Вот только теперь я могу сказать совершенно определенно, что никакого преступления она не совершала… Словом, ей здесь, в России, ничего не грозит. Мне понадобилось связаться с влиятельными людьми, чтобы выяснить это. Ее никто не ищет, да и вообще, никто и не вспоминает об этом преступлении…

– Но что это за преступление? Вы можете мне рассказать об этом?

– Она отбивалась от… одного мужчины, и ей показалось, что она его убила, а он остался жив. Вот, собственно, и вся история. Так что теперь я смогу успокоить ее и сказать, что она свободно может появиться в России. Когда только захочет.

– Бедная тетя Рита… И сколько же лет она так мучается? И боится?

– Много… Если захочет, она сама тебе расскажет…

– Какая странная история! Вот если бы моя мама ладила со своей мамой, моей бабушкой, я бы наверняка что-нибудь услышала о своей тете… А может, это какая-то ошибка, и никакая она мне не тетя?

– Я все проверил, она действительно твоя тетя. К тому же она немного похожа на твою маму.

– А у вас есть ее фотография?

– Есть, – и Пирс достал из кармана портмоне. – Вот, смотри…

Катя долго держала снимок в руках, качала головой.

– Да, что-то есть… Но моя мама… как бы это сказать… у нее лицо более вытянутое, скулы высокие, щеки впалые… Хотя если бы она побольше ела и не так много нервничала, то у нее лицо было бы более круглое… Да, они действительно чем-то похожи. Но ваша жена, Оливер, просто красотка, прямо Мерилин Монро!

– Думаю, не надо говорить, что Питер – это сын от моего первого брака, его мама погибла трагически…

– Я знаю, – тихо произнесла Катя. – Он рассказал мне… Но сказал и то, что он очень любит свою новую русскую маму, что она очень добрая и хорошо его понимает. Какое счастье, что мы с Питером не родные! Знаете, Оливер, у меня снова голова кружится…

– Это все пройдет, когда мы прилетим в Лондон. Рита нас встретит, и я уверен, что вы подружитесь…

– Знаете, мне понадобится какое-то время, чтобы я все осознала… Надо же – тетя! Да еще и родная! Но почему вы не рассказали об этом папе? Ведь тогда бы он отпустил меня без колебания…

– Рита считала это преждевременным…

– Как все это странно…

Стали разносить обед, и Катя почувствовала сильный голод. Она выбрала печеного лосося с креветками в омаровом соусе, с картошкой. Она разбудила Питера, села рядом с ним и с аппетитом набросилась на еду. Питер, сонный, ел мало и все норовил поцеловать Катю в щеку, он говорил ей на ухо, что ему все еще не верится, что они летят в Лондон и что их испытаниям пришел конец, что все так благополучно завершилось. Катю так и подмывало спросить его, как же так случилось, что их знакомство оказалось инсценировкой, и действительно ли он так любит ее, или же его вспыхнувшие чувства к ней – тоже бутафорские, вынужденные, но сдержалась, не проронила ни звука, решив, что при удобном случае расспросит его обо всем. Если он, конечно, сам не решится рассказать ей всю правду. Так или иначе, она воспринимала то, что с ней происходит в последнее время, как цепь чудесных, неожиданных событий, своеобразный подарок судьбы за перенесенные ею страдания. Смерть мамы, потом Валерия, появление в доме циничной хищницы Исабель… Как же ей удалось все это пережить и остаться живой, да еще и способной влюбиться еще раз?..

И все равно, несмотря на то что рассказал ей Оливер (сидящий сейчас по другую сторону от Питера и поедающий свой обед с видом человека, выполнившего свой долг), она считала, что жизнь ее налаживается, и предчувствовала, что поездка в Лондон принесет ей, помимо новых впечатлений, еще и радость настоящей любви. Питер все это время, что они были вместе, вел себя приблизительно так же, как и Валера, был так же скромен в своих желаниях и ограничивался лишь поцелуями и жаркими объятиями. И это несмотря на то, что в квартире Ольги Михайловны, в то время, когда хозяйка отсутствовала, они могли бы позволить себе намного больше. Но если сдержанность взрослого и опытного Валеры так и осталась для нее непонятной (и привела в шок его любовницу, решившую почему-то, что Валера – Катин отец), то Питер, как считала Катя, был скромным от природы и, скорее всего, еще не знал женщин. Должно пройти время, решила она, чтобы Питер привык к ней, к ее присутствию настолько, что никакая природная робость не помешала бы ему стать, наконец, мужчиной. С этими мыслями она и уснула, привалившись к плечу своего возлюбленного, и снились ей голубые облака, шпили невиданных соборов и длинный, выложенный мраморными плитками балкон, который вдруг сорвался под ее ногами, и она полетела в бездну…