Шпионка в академии магии - Морвейн Ветер

– Не в первый, – согласилась я. Ни в первую встречу, ни в эту, я так и не сказала ей, что Рован значит для меня. Поднялась и, одернув футболку, служившую мне спортивной формой, поплелась прочь.

В ту ночь мне снова снился этот проклятый город. Я все бродила и бродила по нему, силилась отыскать людей, хотя и знала, что не найду никого. Наконец двери одного из домов открылись передо мной, я прошла анфиладой залов, в каждом из которых царствовал тлен, а у открытых дверей, ведущих в самый последний зал, замерла. Гвендолин с гравюры сидела передо мной и читала книгу, тихонько нашептывая строчки про себя. Она казалась единственным пятном цвета в этой серой мгле, но когда я протянула к ней руку, рука прошла насквозь. Гвендолин расплылась разноцветным облачком, и я осталась одна.

– … и разве есть истинный мир, кроме того, в котором мы живем?… – повисли в наступившей тишине ее последние слова.

Когда, спустя неделю, Гвендолин явилась мне во сне в третий раз, я поняла, что это уже перебор.

Все мои дни состояли из занятий по проклятой теории магии, которой я была сыта еще в годы первого своего ученичества, и затяжных поисков в библиотеке, где мне все еще не удавалось найти никакой полезной информации ни о сущности истинного мира, ни о ритуалах, которые способны его возродить, ни о тех, кто может быть в этом заинтересован.

Присутствие Даллы тоже помогало мало. Она считала, что вся идея возрождения истинного мира – нездоровый бред фанатичного разума, и тех, кто занимается этим надо брать тепленькими и лечить.

– Дождемся Ночи Силы, – предлагала она, попивая после занятия по боевой магии чай в своей учительской вместе со мной. – Это самый верный вариант. И если наша подруга из дома Сильфов замешана в этом – у нас будет отличный козырь против ее хозяев.

Я тоже потягивала чай и молчала. Мне почему-то вспоминался тот день, когда Ева взяла меня с собой чтобы добыть эссенцию своей стихии. Когда показала свою мать. Правда это была или ложь? Оставалось только гадать.

Эта загадка и навела меня на мысль подготовить зелье правды и дать каждому из них. Но я никак не могла решиться: я, наверное, плохой оперативный агент, но мне стыдно вторгаться в чужую личную жизнь.

Ева, Рован, Зэлма и даже Жаклин давно уже перестали быть для меня просто элементами операции. Я почти подружилась с ними. А может быть, и не почти… Если в первые дни Ева казалась мне поверхностной и пустой, то в последние недели я просыпалась с мыслью о том, что увижу ее, спешила на завтрак чтобы провести его вместе с ней… Мне на самом деле было с ней хорошо. И это началось задолго до того, как я узнала, что она тоже не из числа учеников. Теперь же я не могла отделаться от мысли, что мы могли бы поладить с ней. Знать бы только, что у нас общая цель.

И еще – если бы она не испытывала необъяснимую ненависть к Ровану. Ева, похоже, твердо решила уничтожить его.

– Я подумаю, что можно сделать, – сказала я поднимаясь и давая Далле понять, что на этом на сегодня все.

Та кивнула, и закрыла за мной дверь, а я побрела по коридорам спортивного комплекса к себе. За окнами падал снег, и зиме, казалось, не будет конца никогда.

Я поправила шарф и невольно подумала о том, как устала от этих постоянных холодов. От сугробов. От курток толщиной с подушку, от вечной темноты и света магических шаров, который озарял коридоры, аудитории и жилые блоки.

Это была пятница. А в ночь на субботу мне опять приснился проклятый сон. Тело сковывал холод, и я бродила по пустым улицам города, пока не забрела в тупик. Равнодушно стоя в сумраке мертвого города, я смотрела на каменную стену, преградившую мне путь, когда луч звезды сверкнул на металлическом завитке, украшавшем ее и, отбросив блик, ударил мне в глаза. Я вскрикнула, зажмурилась и увидела, что Гвендолин стоит передо мной. Глаза ее, колкие и серьезные, пристально смотрели на меня.

– Ты заблудилась, – сказала она.

– Это факт, – согласилась я.

– Зачем ты пришла?

Я молчала, не зная, что сказать.

– Ты должна была уйти далеко вперед.

Я начинала понимать. Впервые она заговорила со мной и будто видела меня насквозь.

– Я должна была вернуться, – сказала я, – у меня был приказ.

– Ложь.

Я молчала. И правда. С самого первого моего дня здесь, в Академии, меньше всего меня волновал приказ. Я ненавидела это место и думала, что это Далла заставила меня прийти сюда, но если бы я действительно старалась, наверное, нашла бы Звездочета уже давно.

Правда состояла в том, что я хотела вернуться в академию. Хотела завершить то, что не давало мне покоя все прошедшие года.

– Я хотела увидеть его… – прошептала я и закрыла глаза. – Дура, да?

– Да.

Наступила тишина, и мне стало страшно – вдруг она покинула меня? Я поспешно распахнула глаза.

– Но я нашла его, – упрямо сказала я, – я сумела вернуться назад.

– Что же не так? – усмешка заиграла у Гвендолин на губах.

Я не могла сказать. Лишь бессильно осела на мостовую, понимая, что не хочу уже ничего.

– Все не так, – прошептала я, – он не такой…

Я вскинула голову и попыталась поймать ее взгляд.

– Проклятие отражений преследует нас, – сказала я, – это ведь твои слова. С тех пор, как был разрушен истинный мир, все, чем мы владеем, лишь отражения, скользящие бликами в сотнях миров. Каждое из них – ложь. Все что мы получаем – обман.

Гвендолин сухо рассмеялась и качнула головой.

– Нет истинного мира, кроме мира, в котором мы живем.

Она растворилась у меня на глазах, а я не нашла сил шевельнуться и попытаться ее удержать.

Сон прервал звонок будильника, и едва открыв глаза я поймала пристальный взгляд Маргарет, устремленный на меня. Дернула плечом и посмотрев на часы, показавшие половину седьмого, поплелась в душ.

– Сама не спишь, хоть дай поспать другим! – донеслось мне в след. Я решила не размениваться на спор. Привела себя в порядок, оделась, закуталась в шарф и вышла на улицу.

Стоял неслабый мороз, но я не хотела тянуть. Нервы плясали джигу, и я не знала способа успокоить их лучше, чем заняться делом – хотя и этот способ, честно говоря, почти перестал помогать.

Для изготовления зелья требовалось получить по предмету от каждого, кого я намеревалась заколдовать. Конечно, светить свои планы и лишний раз показываться противникам на глаза не стоило.

Вместо этого я направилась к нашей с Рованом беседке и, тщательно обследовав ее, выудила из-под скамейки пустую пачку сигарет.

– Курение до добра не доведет, – пробормотала я и сунула ее в карман. Сомнений в том, что пачка осталась от нашей встречи, быть не могло – беседка находилась так далеко от магистральных аллей, что я ни разу за все время не видела тут никого, кроме нас.