Гоблин. Романтическое заклятье - Ким Ынсук

– Я хотел подойти ближе к королю, это не дало бы ничего, но я все равно шел. И с каждым моим шагом гибло все больше и больше невинных людей. Мне не простили это преступление, и теперь этот меч – мое наказание за тот поступок.

Теперь она могла разделить его боль: у нее самой стало болеть в груди так, будто в нее тоже что-то вонзилось.

– Но даже если наказание справедливо, разве девятьсот лет – не слишком долгий срок для него?

– Нет. Это не может быть наказанием. – Ынтхак покачала головой и положила свою ладонь на его плечо. Из ее глаз потекли слезы. Слезы сочувствия. От вида ее слез у Гоблина, прожившего более девятисот лет, защипало в глазах. Он снова погрузился в пучину печали. – Ведь ваши волшебные способности – это дар богов. Если бы вы были плохим человеком… если бы вы и вправду были плохим человеком, боги навсегда бы превратили вас в Гоблина. Они бы сделали так, чтобы вы никогда не встретили свою невесту, которая сможет вынуть этот меч.

Ее белая рука нежно коснулась его щеки, вытирая падающую слезу.

– Я не знаю, кем вы были раньше. Но сейчас… сейчас вас любят. По-настоящему…

Гоблин не верил, что боги из любви послали ему Ынтхак в качестве невесты. Но от ее руки, прикоснувшейся к его щеке, исходило тепло. Такое сочувствие он встретил впервые. Ему показалось, что время в этот миг потекло медленнее. Жаль, что его нельзя схватить рукой и как-то остановить. Его почти тысячелетняя жизнь была наполнена одиночеством. В это мгновение он тоже был одинок, но все же оно было прекрасно. Ее еще по-детски неловкая нежность и улыбка ярким светом озарили Гоблина.

– Я когда про измену спросила, то думала, что вы полюбили женщину короля и вас за это в тюрьму бросили. Я не имела в виду, что вы были заговорщиком. Простите меня.

– Что ж, теперь можно и исправлением внешнего вида заняться, да? – чуть слышно спросил Гоблин.

Ынтхак теперь уже вытирала свои слезы, но они все текли и текли. Ей было так жалко несчастного Гоблина.

– Нет, пока нельзя. «Ах, это король во всем виноват». Вы же каждый день с этой мыслью жили? И все девятьсот лет каждый день терзались в отчаянии? Мне вас так жаль. Дайте мне сейчас немного поплакать. А ваша просьба… Вы все время просите, но одних слов здесь недостаточно. Вы не думали, что сами недостаточно стараетесь, чтобы свою внешность исправить? – Несмотря на слезы и на то, что ей действительно было жаль Гоблина, Ынтхак выполнять его просьбу не собиралась.

– Что?

– Вы все слышали. Я это знаю, потому что сама была несчастной. Но когда человек долго чувствует себя несчастным, то тогда ему нужна не жалость, а что-то более осязаемое. Все, мне пора.

– Эй!

– Я пошла на работу, а вы пока подумайте, чего я от вас хочу. Ведь вы еще более несчастны, чем я.

Я б за вас такое устроила…

Всхлипывая, Ынтхак развернулась, чтобы уйти. Гоблин побежал за ней следом.

– Так чего же ты хочешь? Деньги? Дом? Драгоценности? Что?

– Вы так это поняли?

– Нет? А, так может, это когда я сказал, что «если без этого никак, то пожалуйста». Ты про это?

– Вы про любовь? А вы не думали о том, как, купив за деньги дом, до отказа набитый сокровищами, наполнить его любовью?

Это было просто невероятно!

– Знаешь что, иди-ка ты лучше на работу! – Гоблин уже сам начал прогонять ее. Ишь, поначалу слезы проливала, а в результате так ничего и не вышло.

– Я уже вам говорила, но только вы, похоже, так и не поняли. – Надувшись, Ынтхак вышла за ворота.

Оставшись дома один, Гоблин лег на кровать в своей комнате и снова начал обдумывать то, что сказала ему Ынтхак. Она же сочувствовала ему, плакала вместе с ним, но меч вынимать не стала. Он не понимал, почему она так решила. Он снова прокручивал в памяти моменты, когда они с ней были вместе: такие короткие, но одновременно и такие длинные.

«Пока я живу в этом доме, будьте, пожалуйста, счастливы». Гоблину внезапно вспомнились строки из ходатайства, которое зачитывала Ынтхак. «Вы даже более несчастны, чем я», – так она сказала сквозь рыдания. Он мог лишь смутно себе представить, какие чувства на самом деле она к нему испытывала. Получается, из него не вышло идеального духа-хранителя без страха и упрека. Ее одинокий дух-хранитель был скорее сам похож на нее.

– А что, если она хотела… Нет, это было бы просто невыносимо!

Гоблин закрыл глаза, снова представил свое видéние в ресторане, когда Ынтхак было двадцать девять. Она радостно смеялась там, в своем будущем. Но без него. Ну что ж, ей – счастье. А ему достанется смерть, которую он так звал. Потому что так нужно.

– «Господин директор»? «Я здесь»? – Ха! – Все-таки мысль о том, что в будущем она будет улыбаться кому-то другому, а не ему, приводила его в бешенство.

На улицах уже чувствовалось приближение зимы, воздух был холодный. Нетерпеливо прохаживаясь у входа в какой-то переулок, Гоблин ждал Ынтхак с работы. Он, правда, убеждал себя, что никого не ждет, а просто решил немного прогуляться, но сам при этом все высматривал, не появилась ли она уже. Гоблин в очередной раз посмотрел на часы. В это время она уже должна возвращаться. Он снова нетерпеливо заглянул в проулок.

Наконец Гоблин увидел знакомую фигуру в сером полупальто и джинсах. В ушах у девушки, как всегда, были наушники, в руке – карточки со словами. Опустив голову и не глядя по сторонам, она не обращала внимания ни на что, лишь учила слова наизусть. Вид у нее был очень сосредоточенный. «Да так и до аварии недалеко!» – поцокал языком Гоблин, но губы у него при этом непроизвольно чуть дернулись в улыбке. Засунув руки в карманы, он ждал, когда она подойдет поближе. Погруженная в учебу Ынтхак шла медленно. Взгляд Гоблина затуманился:

Он смотрел на Ынтхак, на его лице была еле уловимая улыбка. Девушка подняла голову. Их взгляды врезались друг в друга, как автомобили на трассе. Не сводя с него глаз, Ынтхак вытащила из ушей наушники, положила карточки в карман и быстрее зашагала в его сторону.

Звук ее легких, словно летящих шагов всегда отзывался в душе Гоблина. Они были похожи на ритмичный стук его сердца: он слышит «тук», «тук», «тук» – и, значит, еще жив.

– А что вы здесь делаете?

Ей было очень приятно, что Гоблин встречает ее по дороге домой. Во время работы она думала о нем, о его слезах, о том, как долго длятся девятьсот лет… Это очень долгий срок, особенно если терпеть боль приходится одному и плакать тоже в одиночку. Если бы дело было только в нем, то она, конечно, сразу бы вытащила этот меч. Но вдруг его настоящая невеста не она, а какая-то другая девушка? Прошедшие несколько дней она терзалась этими сомнениями.