Талант ни при чем! - Джефф Колвин

Если мы ищем подтверждение тому, что слишком обширные знания о предметной области могут стать препятствием на пути творческих достижений, мы не найдем его в результатах исследований. Здесь, напротив, все свидетельствует об обратном. Выдающиеся творцы — всегда те, которые полностью погрузились в свою сферу, посвятили этому жизнь, накопили громадное количество знаний о своей области и постоянно стремились в ее авангард.

А насколько справедливо утверждение о том, что продолжительное обучение снижает творческие результаты? Здесь все неоднозначно.

Очевидно, что количество лет обучения не может быть критерием уровня знаний, особенно в некоторых сферах. Человек с докторской степенью по литературе, например, приобрел значительный багаж знаний по истории и интерпретации литературы (обычно какого-то конкретного типа); но это совершенно иная область, чем собственно сочинение литературных произведений. Во многих творческих областях человек, стремящийся к передовому уровню знаний, сознательно выбирает путь схоластики, а не инноваций; вполне логично, что в таких областях те, у кого больше всего лет формального образования, в наименьшей степени способны к инновациям.

В науке и технике ситуация иная. В современном мире для творческого решения проблем совершенно необходимо основательное образование; первокурсник колледжа не сможет вылечить рак. Такова сегодняшняя реальность, но помните, что исследования, соотносящие более продвинутое образование с меньшим уровнем креативности, затрагивают период с 1450 по 1850 год. В первую половину этого периода наука в нынешнем ее понимании практически отсутствовала; в эпоху, когда фундаментальные принципы научных методов еще не были известны, высокая ученая степень вовсе не гарантировала больших научных познаний. Для отчетного периода, в значительной мере донаучного, неудивительно, что формальное образование и творческий подход к науке не соотносились. Вкратце — во множестве областей уровень знаний в предметной области слабо соотносится с количеством лет обучения.

Общая картина такова: великие новаторы не замутнены знанием — они им очищены. И они приобретают его в процессе, который нам уже хорошо знаком, — в течение многих лет серьезной осознанной практики.

Теперь уже недалеко до пересмотра популярной точки зрения о том, что выдающимся творческим достижениям ничто не предшествует, что они «рождаются внезапно, словно Минерва из мозга Юпитера», как сказал восторженный писатель XIX века о паровой машине Джеймса Уатта. Взглянув более пристально на выдающиеся инновации в бизнесе, искусстве и науке (в том числе на ту самую паровую машину), можно увидеть, что они не возникают из ниоткуда и не появляются внезапно. Инновации не отвергают прошлое; напротив, они во многом на него опираются и наиболее благоволят к тем, кто овладел уже существующими достижениями в своей сфере.

Примеров тому множество, но самый яркий из них — «Авиньонские девицы» Пикассо, картина, которую историки считают величайшим творением XX века. И Уэйсберг, и Гарднер в своих исследованиях творчества уделяют ей большое внимание. Трудно назвать другое произведение, которое было бы столь не похоже на все, что было раньше, — гротескные нечеловеческие лица, агрессивная обнаженность. Для 1907 года это был скандал. Но даже это поразительное творение возникло благодаря множеству существующих в искусстве тенденций, с которыми имел дело Пикассо, — древняя иберийская скульптура, примитивное искусство Африки и народов Океании, отдельные фигуры и элементы композиции на картинах Сезанна и Матисса. Этот факт нисколько не умаляет величия картины; но обширные исследования показали, что даже это знаковое произведение не возникло из ничего, как может показаться, но являет собой новую разработку и блестящее сочетание элементов, возникших с течением времени и собранных воедино художником, много лет совершенствовавшимся в своем искусстве.

То же касается достижений в области науки и техники, вопреки тому, что нам рассказывали в школе. Джеймс Уатт не изобретал паровую машину — во-первых, а во-вторых, то, что создал, он создал не на пустом месте. До того, как Уатт в 1763 году начал работать, было изобретено много паровых машин, причем несколько моторов такого типа, изобретенных Томасом Ньюкаменом, находились в коммерческом использовании в Англии — отсасывали воду из угольных шахт. Однако и Ньюкамен не является изобретателем паровой машины: его устройство лишь усовершенствовало более ранние варианты, коих существовало множество. Устройство Ньюкамена было далеко не совершенно, модель Уатта работала лучше. Разумеется, и это являлось значительным новаторством, которое благодаря своей роли в промышленной революции изменило ход истории. Но речь не идет о чем-либо ранее совершенно неизвестном, чудом возникшем даже для самого изобретателя. Как раз наоборот: Уатт создал усовершенствованный вариант паровой машины, стараясь улучшить уже существующее, например машину Ньюкамена, и его долгие упражнения в конструировании научных инструментов дали ему необходимые для этого навыки и знания.

Еще пример: Эли Уитни не изобретал хлопкоочистительную машину. Устройства для отделения шариков хлопка от семян существовали и раньше, и они работали, но только с длинноволокнистым хлопком, выращивать который в промышленных масштабах было невыгодно. Аппарат Уитни, перенявший многие принципы работы у существующих машин, работал с коротковолокнистым хлопком, и в этом заключалась вся разница.

Это также не уменьшает важности достижения; машина Уитни произвела революцию в экономике американского Юга и изменила историю. Но и она не возникла из ничего. В своем творении Уитни лишь мастерски усовершенствовал существовавшие схемы — благодаря тому, что был знаком с предшествующими достижениями.

Паровая и хлопкоочистительная машины — две самые значительные новации в бизнесе, и истории появления таких новаций, в общем, одинаковы во все времена. От телеграфа до самолетов и Интернета — все они представляют собой некий законченный вариант ранее существовавших разработок, возникающий в результате блестящего озарения, но невозможный без глубокого знания и учета достижений прошлого. То же можно сказать и о менее выдающихся инновациях. Изобретатель Джим Марграфф, создавший популярную электронную систему чтения для детей LeapPad и компьютерную ручку FLY, переводящую в цифровой формат и сохраняющую все ею написанное, говорил в интервью New York Times, что «каждое изобретение создано на основе работы, вложенной в создание предыдущих». Разрабатывать новинки, отдалившись от проблемы, отнюдь не легче, чем погрузившись в нее. Напротив: «Моменты “эврика” вырастают из долгих часов размышлений и исследований», — утверждает Марграфф.

Важно понимать, что инновации масштаба ручки FLY, на первый взгляд далекие от симфоний Бетховена или теорий Эйнштейна, по сути своей от них не отличаются. До недавнего времени исследователи часто делили творчество на две категории: Творчество с большой буквы, благодаря которому созидаются грандиозные вещи, такие, как микросхемы или «Приключения Гекльберри Финна», и творчество с маленькой, плодом которого являются, например, телереклама или составляемые флористом букеты. Но Роналд Бегетто из Орегонского университета и Джеймс Кауфман из Калифорнийского государственного университета в Сан-Бернардино предположили, что оба типа инноваций существуют «в одном и том же континууме разработок», и этот континуум простирается за пределы «творчества с маленькой буквы» к тому, что они назвали «творчеством с очень маленькой буквы». В этом контексте «все уровни творческого труда следуют одному пути, начинающемуся с новаторских и лично значимых интерпретаций (“очень маленькая буква”), которые далее сменяются оригинальными и значимыми находками межличностного значения (“маленькая буква”) и иногда переходят в творческие достижения высшего уровня (“большая буква”)».