The Woj Way. Как воспитать успешного человека - Эстер Войджицки

А именно этим приходится заниматься учителям в старшей школе: повторять рассказанное снова и снова, особенно если преподаешь только один предмет. У некоторых хорошо получается. Но я скучаю. Жить по сценарию и строгому распорядку дня как-то не по мне. Системе не важно, что какой-то класс успевает сделать больше и может раньше браться за сложный материал, а другому классу нужно дополнительное время на усвоение пройденного.

Однако хуже всего необходимость постоянно делать вид, будто я «представляю власть и закон» в школе. Я хотела работать со студентами, а не против них. Когда я заканчивала с теоретической частью, наступало время самостоятельной работы. И вот сидят передо мной ученики за горами учебников, перед каждым, как правило, лежит конспект, осталось только сделать упражнения в конце темы. С моих пальцев не сходили пятна типографской краски: каждое утро я на пишущей машинке печатала дополнительные упражнения, а затем копировала их на мимеографе[36]. Ведь некоторые дети заканчивали с упражнениями слишком рано, и их нужно было чем-то занять до конца урока. Какие только рожи они не корчили, выполнив наконец самые скучные в мире задания (авторам учебников грамматики точно не помешают уроки творчества!) и увидев меня с целой кипой новых упражнений.

Под «учебой» подразумевали зубрежку, и никому это не нравилось: ни мне, ни ученикам. К ноябрю я настолько от всего этого устала, что начались проблемы с желудком, да еще и простыла несколько раз подряд. Кто-то из коллег постарше даже сказал мне: «Возьми больничный, выглядишь неважно». Я и чувствовала себя так же. Но самое главное: я не понимала, что происходит. Я ведь четко следовала школьным протоколам, пользуясь знаниями, полученными в аспирантуре. У меня была та же подготовка, что у любого учителя, закончившего Педагогическую школу Калифорнийского университета в Беркли в 1960-е годы.

Заповедь № 1: учитель в классе – главный.

Я ведь не один и не два курса по работе с учащимися прошла. У нас даже был учебник под названием «Контроль над учениками» (англ. How to Maintain Control of Your Classes). Оценка по этому предмету ставилась на основе поведения учеников: насколько хорошо они себя ведут, как внимательно выполняют свои задания, часто ли поднимают руки, прежде чем что-то сказать, и т. д.

Идея простая: учащийся должен без сомнения знать, что главный в классе – учитель. И не задавать лишних вопросов, а лучше вообще никаких не задавать. Администрация советовала разное, но больше всего мне, пожалуй, запомнился этот: «Не улыбаться до Рождества». К сожалению, я не шучу. Любой учитель, закончивший Калифорнийский университет в Беркли или любой педагогический вуз до 2000 года, скажет то же самое.

Ученики не чувствовали вовлеченности, они лишь боялись. Боялись, что я их накажу, что они не сдадут мой предмет. Я тоже должна была бояться: вдруг с меня свалится эта ужасная маска, которую меня заставили надеть; а если мой внутренний балда вдруг проснется и попытается пошутить?.. Меня бы уволили. И вот я иду по рядам, замечаю, как один из учеников хватается за карандаш, отчаянно делая вид, будто ему все эти упражнения по грамматике очень интересны, возвращаюсь к учительскому столу и делаю глубокий вдох. Так больше продолжаться не могло. Пытайся я и дальше всех и вся контролировать, сошла бы с ума. Я прикинула, какие у меня вообще есть варианты: уволиться и не растерять здоровье окончательно, пойти к психотерапевту и сохранить рассудок или сделать все по-своему и ждать увольнения.

Решение нашлось легко и сразу. Для начала я прекратила зачитывать теорию и начала делить студентов на группы, чтобы те часть урока потратили на командную работу. Дети по учебной программе обязаны штудировать «Грамматику и состав английского языка» Уорринера (англ. English Grammar and Composition; книга даже хуже ее названия, вот честно!)? Так пусть хотя бы работают в команде. О, поверьте, этот подход произвел фурор. Мой метод воспринимался как кощунство. Только представьте себе: приходит в школу новенький учитель и почти сразу же пытается поменять систему. Плохая идея, очень плохая.

Но я не могла бы ничему научить детей, не сделав учебный процесс интереснее. И предложила объединяться и выполнять упражнения на грамматику и орфографию в группах. Смена подхода развязала мне руки – и освободила экстравагантное чувство юмора. Я сочиняла совершенно безумные комедийные истории, а дети расставляли в них знаки препинания. А еще я позволила ученикам самостоятельно придумывать упражнения. Первое задание в понедельник: рассказать о том, как прошли выходные, изложить события на бумаге и вместе с партнером расставить знаки препинания. Насколько эти истории были правдивы, меня не особо волновало.

Детки делились своим «опытом» пиво-понга[37] (я считаю себя экспертом, а все благодаря тем историям), странных достижений (один мальчик смог съесть двадцать пять шоколадных батончиков подряд) и, как вы уже наверняка догадались, первого секса. Вот здесь мне пришлось, невзирая на возражения учеников, тему запретить. «Ваши родители думают, вы и слова-то такого не слышали, так что не впутывайте меня в неприятности!» Ученики много смеялись, а я не боялась их порой прищучить. Мои выходки привлекали внимание ребят – и внушали доверие ко мне.

Как-то раз на урок без предупреждения зашел директор и уселся в последнем ряду. Осмотрел кабинет и отметил, что ученики работают парами или по трое. Я запаниковала. Мысль была одна: читай лекцию! Я встала у доски и приступила к «потрясающему» рассказу об использовании точки с запятой. Дети уставились на меня как на сумасшедшую. Ну то есть они всегда на меня так смотрели, но в этот раз как-то по-другому. Ученики не понимали, что вообще происходит.

Я знала, контроль и дисциплина – самые важные аспекты обучения (по крайней мере, так было принято считать), и велела самым суровым тоном а-ля выпускница педагогической школы: «Отложите ручки в стороны и послушайте». Дети вроде бы даже стали слушать. Кроме двух. Директор у себя в бумагах написал: «Плохая дисциплина, ученики разговаривают и не выполняют задание». У меня начались проблемы. Руководство поручило мне «навести порядок» за три недели. Порядком они называли тихий и безропотный класс, рассаженный рядами по одному. Учитель говорит – остальные молчат. И пишут. И так весь урок. Я расстроилась и вновь подумала об уходе из школы. Быть может, педагогика – не мое? И по сей день многим учителям знакомо это чувство. Система давит на них, заставляя работать на сдачу контрольных и экзаменов, и бедняги вынуждены механически по сто раз выдавать один и тот же материал. Появились мультимедийные средства, а методы остались те же. Никакой гибкости, никакого творчества и практически никакой совместной работы учителя и ученика.

Но я от природы бунтарка, и мне пришла в голову безумная идея. Я все рассказала ученикам и попросила их вести себя тихо и мирно, если директору вдруг приспичит снова зайти в кабинет, а иначе меня уволят. Так им и сказала: уволят. Я ребятам доверяла, да и терять мне было нечего. «Хотите, чтобы я осталась в школе и продолжила преподавать в своем стиле? Тогда помогите мне!» Договоренность с учениками была дерзким шагом с моей стороны. Но я решила, что у нас все получится. План был такой: вести уроки в моей манере, пока директор не замаячит на горизонте. В этот момент ученикам следует прекратить разговоры, развернуться лицом к доске и сделать вид, будто они внимают моим нотациям.