Сердцеедка - Софи Кинселла

– Никто не живет «еще где-нибудь». Люди живут у себя дома!

– Пупсик, я понимаю, тебе тяжело.

– Мне тяжело из-за тебя! – закричала Зара. – Если бы ты захотела, у нас тоже мог быть свой дом.

– Когда-нибудь он у нас будет, дорогая. Даю тебе слово. Когда накопим достаточно денег, мы с тобой поселимся где-нибудь вдвоем. Только ты и я, и больше никого.

– Неправда! Ты говорила: когда мне исполнится десять, мы заживем своим домом. Ну вот, мне уже тринадцать – ах, извини, четырнадцать! И мы по-прежнему живем с тем, с кем ты на данный момент трахаешься.

– Хватит! – прошипела Флер. – Теперь послушай меня. Не будем пока говорить о том, что ты омерзительно выражаешься, но позволь тебе напомнить, что ты еще маленькая и не знаешь, что для тебя лучше. А я, между прочим, твоя мать. Со мной жизнь тоже была неласкова. У тебя, по сравнению, никаких забот, одни развлечения, живи и радуйся. А какие у тебя перспективы? Да другие девочки за такую жизнь убить готовы!

– Иди ты со своими перспективами! – заорала Зара.

Слезы уже бежали ручьем.

– Я хочу остаться здесь! И не смей говорить, будто папа умер!

– Да, это я неудачно сказала, – нахмурилась Флер. – Прости меня.

– А все остальное? – всхлипывала Зара. – За остальное ты не попросишь прощения?

– Дорогая… – Флер подошла и нежно вытерла ей слезы. – Ну, моя маленькая! Давай с тобой завтра сходим куда-нибудь в кафе? И сделаем маникюр? Только ты и я. Повеселимся!

Зара молча, судорожно пожала плечами. Слезы текли ей на шею, капали на футболку.

– Даже не верится, что ты уже тинейджер, – нежно прошептала Флер. – Иногда ты выглядишь десятилетней.

Она притянула Зару к себе и поцеловала в макушку.

– Не расстраивайся, пупсик, все будет хорошо. Все наладится.

Слезы хлынули вновь. Зара силилась что-то сказать.

– Ты устала, – уговаривала Флер. – Как видно, переутомилась. Давай-ка отдохни. Прими ванну, а потом спускайся к нам.

Она нежно подняла длинную прядь Зариных светлых волос, подержала на свету и опять уронила. Подхватила губную помаду, глянула еще разок в зеркало и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Филиппа беспокоилась о Ламберте. Вот уже несколько недель он постоянно был в дурном на строении, постоянно раздражался на жену, а теперь от простой угрюмости перешел к злобным нападкам. Что она ни сделает – все нехорошо.

А началось с неудачи с «Бриггс и K°». После достопамятной игры в гольф Ламберт ходил злой как черт. Потом вышла газетная статья, где его друзей назвали мошенниками, и Ламберт чуть не взбесился от ярости. Как показалось Филиппе, его злоба в основном была направлена на Флер. Вероятно, Ричард сказал ему пару слов на работе, после чего настроение у Ламберта отнюдь не улучшилось. По утрам он просыпался мрачный и недовольный, вечерами приходил хмурый и огрызался, если Филиппа пробовала его подбодрить.

Поначалу это ее не очень огорчало. Филиппа даже радовалась, что у нее появилась ответственная задача: помогать мужу в трудное время.

«В горе и в радости, в богатстве и в бедности, – шептала она себе под нос по десять раз на дню. – Любить и беречь».

Вот только Ламберт что-то не стремился любить ее и беречь. Похоже, он вообще видеть ее не мог.

Филиппа изучала журнальные статьи на тему взаимоотношений в семье, пролистала несколько книг в библиотеке и попыталась воплотить в жизнь некоторые из почерпнутых оттуда советов. Она готовила новые, необычные блюда, предложила Ламберту вместе найти новое хобби, проникновенно спрашивала, не хочет ли он обсудить свои проблемы, пробовала склонить его к сексу. На все попытки ответом были недовольно нахмуренные брови.

Поговорить Филиппе было не с кем. Девушки на работе весьма свободно болтали о мужьях и бойфрендах, но Филиппа в этих разговорах обычно не участвовала. С одной стороны, природная скромность не позволяла ей обсуждать за чашкой кофе подробности интимной жизни, с другой – если честно, это и была истинная причина – Ламберт настолько отличался от других мужей, что Филиппа стыдилась о нем рассказывать. Все сотрудницы, насколько можно судить, были замужем за веселыми, жизнерадостными ребятами, которые любили футбол, выпивку и секс, приходили с женами на корпоративные вечеринки и, едва познакомившись друг с другом, тут же находили общие темы. Ламберт не увлекался футболом и не ходил в паб. Секс ему иногда нравился, а иногда вызывал, чуть ли не отвращение. На корпоративных мероприятиях он всегда сидел в сторонке, курил сигару и скучал. Позже, в машине, он передразнивал речь ее коллег, и Филиппа с грустью отказалась от давно взлелеянного плана пригласить несколько симпатичных супружеских пар к себе домой.

Со дня злосчастной партии в гольф Ламберт с Филиппой ни разу не были в «Кленах». Когда она предлагала навестить отца, Ламберт, насупившись, отвечал, что ему недосуг. Филиппа могла бы поехать и без него, но боялась показать, что у них в семье неладно. Так она и сидела с Ламбертом у телевизора вечер за вечером и читала романы. У всех знакомых семейных пар находилось куда поехать на выходные, только им было нечем заняться. Утром вставали, Ламберт уходил к себе в кабинет и читал там газету, потом наступало время ланча, потом Филиппа отправлялась по магазинам. С каждым днем ее все больше мучило одиночество.

И вдруг, без всякого предупреждения, ей позвонила Флер.

– Филиппа, я в пятницу приеду в Лондон, на панихиду. Как насчет совместного ланча?

– Ланча? Ах, боже мой! – Филиппа разрумянилась, сердце колотилось в груди, как будто ее пригласили на свидание. – Буду очень рада!

– Я знаю, что вы заняты на работе, – продолжала Флер, – а не то предложила бы встретиться пораньше и пройтись по магазинчикам.

– Я отпрошусь, – неожиданно для самой себя выпалила Филиппа. – У меня скопилось много отгулов.

– Везет! Так, может, встретите меня на вокзале? Я сообщу, каким поездом поеду. Прямо оттуда и отправимся по городу.

Филиппа повесила трубку, чувствуя себя почти невесомой от восторга. Флер хочет с ней подружиться! Перед глазами мгновенно возникла картина: они обе дружно хохочут, заказывая еду в дорогом ресторане, а в магазине подначивают друг друга примерить самые экзотические наряды. После договариваются о следующей встрече…

Филиппа в волнении обхватила себя руками. Флер – ее подруга!

– В пятницу я иду на ланч с Флер! – крикнула она Ламберту, стараясь выдерживать небрежный тон. – Она приедет в Лондон.

– С чем ее и поздравляю.

– Собирается на панихиду. – Филиппа продолжала радостно сыпать словами. – Интересно, по ком? Какой-нибудь родственник, наверное. Или знакомый. Представляю, как шикарно она будет выглядеть. А мне что надеть? Может, купить что-нибудь новенькое?