Конец времен. Новый взгляд на пророчества майя - Эдриан Джилберт

Индейцы племени лакандон, подобно амазонским индейцам, до сих пор продолжают жить непосредственно в джунглях. Эти индейцы, которых можно встретить в штате Чьяпас, являются потомками древних майя, чьими пирамидами и развалинами храмов мы так восхищаемся. Индейцы племени лакандон предпочитают свое самостоятельное, пусть и скудное и примитивное существование в диких джунглях жизни в городах или в других местах, где они могут подвергнуться невольной угрозе ассимиляции. Упорное стремление членов этого племени оставаться в стороне от цивилизации и прогресса, придерживаться старых порядков и обычаев их предков делают их крайне интересными как для туристов, так и для профессиональных этнографов.

Жизненная ирония, однако, состоит в том, что как раз благодаря тому интересу, которые проявляются к индейцам племени лакандон в силу того, что они сохранили приверженность традиционному образу жизни и обычаям, этот образ жизни и обычаи и могут подвергнуться наибольшей эрозии. Туристы чересчур охотно покупают их примитивные поделки и разные вещи, сработанные по «древним канонам майя», а индейцы племени лакандон с удовольствием тратят вырученные за это деньги на покупку современных товаров и разных других вещей в окрестных городах. Таким образом, эти индейцы волей-неволей втягиваются и в систему современной экономики, и современной цивилизации. Старикам племени могут не нравиться эти процессы, но разве они могут удержать молодежь от стремления к тем разнообразным удовольствиям и развлечениям, которые может предложить современная культура и цивилизация?

Эта же дилемма является актуальной практически для всех индейских племен Южной Америки, но, пожалуй, нигде она не стоит столь остро, как здесь, в мексиканском штате Чьяпас — в тех местах, которые остались от некогда гигантских массивов джунглей.

Я оставил индейцев племени лакандон стоять у металлических ворот, а сам прошел через них. Сделав несколько шагов, я оказался на лужайке, засаженной весьма жесткой травой. Лужайку накрывала большая тень от огромных деревьев сейба. Я ощущал бесконечную радость от того, что мне вновь посчастливилось оказаться в Паленке. На этот раз я обладал более широкими познаниями и опытом, которые позволяли мне лучше понять и оценить то чудо древности, которое лежало передо мной.

Перед рощей деревьев сейба располагалось самое знаменитое здание Паленке — Пирамида Надписей. Это было то самое здание, которое я больше всего мечтал увидеть, если только мне посчастливится снова попасть в Паленке, и я чувствовал, как радость и восхищение переполняют мое существо. Пирамида Надписей показалась мне даже выше и грандиозней, чем тогда, когда я видел ее в прошлый раз. Сложно сказать, что вызвало такой эффект — то ли то обстоятельство, что у меня сейчас было гораздо больше времени, и я мог рассматривать пирамиду, совершенно не торопясь, то ли то, что теперь я знал гораздо больше об истории и «секретах» этого древнего сооружения.

В любом случае, было так замечательно вновь оказаться в этом месте и опять идти по следам великих археологов и исследователей пошлого — Антонио дель Рио, Джона Стефенса, Фредерика Кейтервуда, графа Жана Фредерика Вальдека, Альфреда Модели, Сильвануса Грисвольда Морли и всех других выдающихся личностей, ставших отцами-основателями современной «майянологии».

Из-за того, что мне было так приятно просто стоять и смотреть на Пирамиду Надписей, я провел несколько минут в тени деревьев сейба, молча созерцая величественное сооружение древности. Когда стоишь перед этой пирамидой и глядишь на нее, нетрудно понять причину, почему в действительности так приятно созерцать Пирамиду Надписей. Это обстоятельство подметил еще Джон Стефенс, который измерил основные параметры пирамиды — 76 футов в ширину и 25 футов в глубину. Иными словами, это соотношение достигает трех к одному. Пропорция три к одному является одной из самых гармоничных в архитектуре. Благодаря этому, несмотря на сложную ступенчатую структуру пирамиды, ее фасад имеет правильную треугольную форму. При этом уклон всех стен пирамиды достигает 60 градусов.

Когда Пирамида Надписей в Паленке была возведена, на крыше храма, расположенного на самой вершине пирамиды, располагался своеобразный каменный «гребешок». Основной функцией этого «гребешка» было придание устойчивости крыше самого храма. Правда, до наших дней эта структура не сохранилась. Однако, глядя на аналогичные «гребешки» на крышах других пирамид, расположенных в Паленке, я легко мог представить, как он выглядел в свое время на вершине Пирамиды Надписей. Этот «гребешок» должен был венчать всю треугольную структуру пирамиды, делая ее законченной и столь привлекательной для человеческого глаза. Я полагаю, что именно эта строго треугольная пропорция сооружения и делала его столь значимым и архитектурно гармоничным. То, что древние майя знали эту архитектурную закономерность и умели использовать каноны гармоничного строительства при возведении своих культовых сооружений, молчаливо свидетельствует об их незаурядном уме и познаниях и о весьма высоком уровне развития их цивилизации.

Выйдя из тени дерева сейба, я подошел к самой пирамиде и затем начал взбираться по каменной лестнице, которая ведет снизу к центральному входу в храм. Мне предстояло преодолеть 65 футов узких каменных ступенек, что в условиях чрезвычайной жары и влажности, характерных для Паленке, не так-то легко. К тому времени, когда я достиг вершины лестницы, я уже задыхался, а моя рубашка, совершенно мокрая от пота, прилипла к моей спине.

Я остановился на несколько минут, чтобы восстановить дыхание, а заодно полюбоваться видом с вершины пирамиды и видом тех надписей, которые в сороковые годы XIX столетия так поразили Стефенса с Кейтервудом.

Впрочем, желание вновь увидеть эти высеченные на камне надписи было вовсе не единственной причиной, из-за которой я решил снова наведаться в Паленке. Мне также очень хотелось взглянуть на гробницу Пакала.

Следуя по пути, по которому когда-то первым прошел открывавший эту гробницу мексиканский археолог Альберто Рус, я начал довольно опасный спуск вниз по скользкой каменной лестнице. Каменная кладка, окружавшая лестницу, была совершенно сырой и была облеплена лишайниками. Мне показалось, что теперь здесь было даже еще более влажно, чем тогда, когда я посетил это самое место два года тому назад.

Поскольку я уже бывал здесь, я знал, что ожидает меня, когда я достигну низа лестницы. И действительно, мне показалось, что здесь совершенно ничего не изменилось. Сквозь прутья запертой на замок металлической решетки можно было разглядеть очертания захоронения вождя майя и сам гигантский каменный саркофаг, в котором он когда-то покоился. Стенки саркофага покрывала затейливая резьба, изображавшая людей в богатых одеяниях. По мнению Линды Шиле, это были изображения предков самого Пакала.

Саркофаг был покрыт знаменитой каменной крышкой — самой загадочной и, бесспорно, с археологической точки зрения самой значимой находкой Альберто Руса. Поскольку я уже бывал здесь, я знал, что должно ожидать меня тут. Однако, поскольку я успел прочитать перед этой поездкой в Паленке книгу «Лес королей», я знал гораздо больше о том, что могли увидеть здесь мои глаза.

Одного взгляда на крышку саркофага Пакала из Пирамиды Надписей в Паленке достаточно, чтобы понять, что высеченные на этой каменной крышке рисунки были призваны проиллюстрировать религиозно-философские представления древних майя о смерти и о загробной жизни. Однако авторитетные ученые, в силу различных причин не обладавшие достаточными познаниями и компетентностью в области религиозных представлений майя, не были способны по-настоящему распознать все наиболее тонкие и полузашифрованные послания, которые были начертаны на этой крышке. Неспособность ученых сделать это оставляла простор для дискуссий и самых фантастических интерпретаций того, что можно было рассмотреть на каменной крышке саркофага. Наиболее известную из таких интерпретаций привел Эрих фон Дэникен в своей книге «Колесницы богов». Ему изображенная на крышке человеческая фигура представилась астронавтом, держащим в руках рычаги управления необычного космического корабля.