Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

Официально турки Малой Азии были мусульманами, тогда как местные жители нет. Однако нельзя считать, что отуречивание и исламизация – это абсолютно одно и то же. В период завоеваний или позднее, чтобы спасти свои земли, сделать карьеру, заключить выгодный брак или в силу иных причин, некоторые представители армянской и грузинской знати, а потом и некоторые греки обращались в ислам. В конечном итоге это должно было привести к культурному и полуэтническому отуречиванию их потомков, но это не обязательно означало реальное отуречивание их самих и даже не подразумевало знания турецкого языка в большей степени, чем они знали арабский или персидский. Рабы, которых приводили после набегов на границах (поначалу после вторжения в другие земли), по большей части вскоре освобождались. Они представляли собой более исламизированную составляющую (лиц из этой категории часто можно распознать по имени их отцов, которых называли просто Абд Алла – отец Пророка). Были еще иммигранты из Ирана, о которых будет сказано позже, под чьим все возрастающим влиянием новообращенные мусульмане должны были окончательно принять ислам как минимум в его турецком (суннитском) варианте. Пока нам достаточно этого упоминания о вопросах, являющихся предметом этнологического изучения. Позже при рассмотрении культурного и социального аспектов мы снова к ним вернемся.

Все, что сейчас было сказано, применимо главным образом к открытой территории. Однако Малая Азия прежде была и спустя определенное время под владычеством турок снова стала страной городов или той страной, где города играли главную роль. Естественно, сначала разорение сельской местности, ставившее под угрозу снабжение городов и разрушавшее жизнь землевладельцев, а затем оккупация этих городов привели к эмиграции, в особенности тех, кто имел для этого средства. Вожди туркменов не селились в городах, которые они считали гнездилищами неверных, и, как следствие, не любили горожан. Эта ситуация продолжала тянуться и повторяться в течение долгого времени, в особенности в пограничных районах, где сдача укрепленных городских поселений обычно происходила, когда сельская местность была полностью опустошена. Однако в районах с по-настоящему устойчивой оккупацией это продолжалось недолго.

Как известно, на Востоке в целом вожди кочевников с большей готовностью селились не в сельской местности (даже если их последователи были склонны скорее стать крестьянами), а в городах, которые покидали лишь для редких походов в пустыню или степь. Так что независимо от того, были главы туркменских племен кочевниками или нет, они вскоре обосновались в городах. По своей собственной прежней жизни сельджуки были знакомы с городской жизнью. Не стоит забывать, что Сулейман позаботился о том, чтобы в одном из первых городов, которые он собирался завоевать, имелся свой собственный кадий. Более того, как было сказано, в тех случаях, когда турки не спешили селиться в городе, византийцы сами селили их там. Несмотря на то что Данишмендиды были более близки к туркменам, их поведение, похоже, отличалось не слишком сильно. На меньшей по площади территории они восстановили городские укрепления и с готовностью селились там сами и сажали там правителей или наместников провинций с их гарнизонами. По мере создания государств, каким бы ни было в них соотношение византийского и исламско-иранского влияния, город (если не считать некоторых региональных исключений) был, как во всех мусульманских странах, политическим, экономическим и культурным центром одновременно. Это правда, что в Малой Азии не было городов, даже отдаленно сравнимых с Константинополем и Каиром того времени или даже с Багдадом и Дамаском, и, вероятно, ни один из городов нельзя было поставить на одну доску с четырьмя-пятью огромными столичными городами Ирана. Но в Малой Азии было достаточно большое число городских поселений и несколько городов, которые могут считаться крупными и по-настоящему урбанизированными центрами.

На данном этапе нас интересует население этих городов. Действительно, вначале обычное городское население наряду с турецким гарнизоном, включавшим и рабов, и свободных людей, состояло из коренных жителей, оставшихся там или привезенных туда, и соотношения между ними могли варьироваться. Однако постепенно к ним добавлялись люди смешанной национальности, икдиши (ikdish), роль которых мы изучим позже. Затем был привнесен иранский элемент в основном из северо-западной части Ирана, и, как мы уже говорили, хорасанцы, которые в XIII веке стали играть важную роль, возможно, за счет численности, и совершенно определенно – с социальной точки зрения. Это верно, что в Малую Азию перебрались некоторые представители гражданской и религиозной аристократии Ирана, изгнанные оттуда хорезмийцами и монголами до того, как последние стали посылать их в качестве своих представителей, однако были и более простые религиозные деятели, чиновники, купцы и ремесленники. Таким образом, очевидно, что население городов отличалось от того, которое населяло открытые территории. Без сомнения, туркменский элемент играл важную роль, но он не был чем-то исключительным. В организации нового порядка и во всех его аспектах иммигранты имели существенное влияние, в том числе и на самих турок. К этому вопросу мы еще вернемся в связи с культурной жизнью, но в данном контексте следует также заметить, что эти иранцы практиковали иранизацию в том смысле, что оказывали на турок антитюркское влияние. К концу XIII века житель Коньи, который написал «Сельджукнаме» и который, если судить по некоторым его выражениям, хотя и писал на персидском языке, определенно был турком, использовал слово «тюрк» только по отношению к туркменам, вкладывая в него некоторую долю презрения, тогда как жителей городов он называл просто «мусульмане». Даже если этот язык и не являлся языком всех его современников, это весьма симптоматично. В то время как в Египте в этот же период времени мамлюки, противопоставляя себя местному населению, считали и называли себя тюрками, в Малой Азии в противовес туркменам даже простые горожане тюркского происхождения, сами того не сознавая, думали о себе как о «мусульманах» и выражали это так же часто на персидском, как и на тюркском. Завершающий, хотя и не окончательный этап отуречивания происходил во времена монгольского нашествия и после него.

Не менее очевидно, что Малая Азия, даже в ее турецком варианте, воспринималась иностранцами, в особенности иностранными мусульманами, как совершенно отдельная страна – Турция, фактически чуждая остальному арабскому миру. В XII веке там почти не бывали никакие путешественники, а посланник Нур ад-Дина аль-Балхи по возвращении рассказывал о стране, которую ему довелось повидать, примерно так, как говорил бы современный путешественник, совершивший экспедицию в сердце самой захолустной части Азии или Африки. Стоит обратить внимание на впечатления, сложившиеся у посла халифа Ибн аль-Джаузи во время его путешествий в Малую Азию уже в XIII веке. Одежда, естественно, отличалась от арабской, а в сельской местности от иранской. Но больше всего и мусульман и европейцев поражали турецкие женщины: свобода, которой они пользовались (туркменки как минимум не закрывали лицо), и их выносливость (Рикольдо да Монтекроче, миссионер и путешественник, утверждал, что они рожали детей прямо во время движения каравана). Учитывая все сказанное о турецкой и мусульманской составляющей, совершенно очевидно, что в Малой Азии оставались и некоторые «местные» жители, общая численность которых, вероятно, значительно превышала численность турков. Виллем (Гийом) Рубрук утверждает, что в XIII веке эта пропорция составляла десять к одному. Чтобы определить преемственность населения, недостаточно установить, что какая-то его часть сохранилась даже с прошлого века, поскольку различные обстоятельства способны побудить людей вернуться и начать заново обживать частично заброшенные зоны. Возможно, что именно это происходило во время монгольского владычества, и определенно так было в последние два века Османской империи. Тем не менее, пока не доказано обратное, существование определенной коренной группы в наши дни предположительно является доказательством ее существования на протяжении истории. Конечно, это не избавляет нас от необходимости искать древние источники, чтобы доказать это непосредственно и, что еще важнее, установить подробности относительно этого существования. В дальнейшем об этих «коренных» жителях еще будет сказано в связи с организацией межконфессиональных отношений, а также системы налогообложения и землевладения. Пока будет достаточно пары слов.