Шторм Времени - Юрий Корчевский

Ночью же случилось неприятное происшествие.

Михаил проснулся от возни и сдавленного писка. В темноте было не понять, что происходит. Он вскочил на ноги, толкнул Пафнутия и кинулся к мачте, где происходила возня.

Картина, которую они увидели, была отвратительна – двое из команды ладьи пытались снасильничать Машу. Один зажал ей рот и придавил к палубе, другой задирал подол сарафана и исподней рубахи. Маша изо всех сил отбивалась ногами.

Насильники так увлеклись, что не заметили, как к ним подобрался Михаил. Он с ходу влепил кулаком в ухо одному, ударил ногой по лицу второго.

Не ожидавший удара кулаком, один свалился за борт, в воду. Второй взвыл и выплюнул с кровью выбитые зубы.

Пафнутий, на глазах у которого все и произошло, взъярился:

– Ах вы, скоты последние! Михаил вас из воды спас, приютил, обогрел, кормил… Вы же черной неблагодарностью отплатили!

Он принялся лупцевать кулаком оставшегося на борту, потом ударом сбил его на палубу и принялся бить ногами. От шума ударов и воплей вся команда проснулась и с недоумением смотрела на происходящее.

Пафнутий, выместив злость, схватил гребца за шиворот, поднял и столкнул за борт.

– Чтобы глаза мои вас обоих больше не видели!

– А что случилось-то? – поинтересовались гребцы.

– Рабыню Михаила пытались ссильничать.

– За это и утопить можно.

Взбудораженные происшествием гребцы долго ворочались, пытаясь уснуть. Обидеть чужого раба – нанести обиду хозяину.

Маша же перебралась к Михаилу. Во время плавания она всегда спала рядом, но после того, как затонула ладья, на корме спал Пафнутий. Корма считалась на корабле местом более достойным – на нос во время плавания залетают брызги, бывает мокро.

Утром они отплыли, даже не позавтракав, – с поредевшей командой и в неважном настроении.

В полдень встали у облюбованного Пафнутием еще в прежних походах места. Развели костер и принялись варить похлебку, благо припасов теперь хватало.

Вдруг Григорий сказал:

– Гля, мужики, что творится!

Вниз по Волге один за одним шли новгородские суда – ушкуи, насады, ладьи.

– Куда это они?

С одного из ушкуев, как будто бы услышав, закричали:

– Айда на Орду, Сарай грабить! Присоединяйтесь!

Михаил и Пафнутий переглянулись: нет уж, с них хватит.

Меж тем мимо шли корабли всяческих размеров.

– Сколько же их?

Григорий ответил, когда мимо прошло последнее судно:

– Семь десятков насчитал.

– Удачи вам, новгородцы! – пожелал вслед Пафнутий.

Известное дело, враг моего врага – мой друг. Не знал в тот момент Михаил, что ушкуйники из Великого Новгорода успешно проведут дерзкий набег на Орду. Пользуясь тем, что войско ордынское ушло с походом на Рязань и Москву, они напали на Сарай, столицу ордынскую. Разграбили и подожгли город, взяли богатые трофеи и даже пленили нескольких дочерей ханских. Город-то по степным обычаям даже не был окружен крепостной стеной. Степняки надеялись, что неприятель, кто бы он ни был, убоится их грозной силы да мести. Однако не иссяк в душах русских азарт, жажда мести и славы вкупе с девизом «грабь награбленное».

Забегая вперед, можно сказать, что до штурма и осады Москвы в этот год дело не дошло. С 29 июля по 1 августа татары штурмовали слабо защищенный Алексин. Воеводы Петр Челяднин и Семен Беклемишев организовали отпор. Все защитники полегли, татары сожгли город дотла, однако пройти дальше Оки им не удалось.

Князь Василий Михайлович Верейский и брат Ивана III Юрий Васильевич с войском сорвали переправу татар через Оку. Нашествие татар закончилось провалом.

Дальше плавание прошло без происшествий, и через три недели ушкуй уже входил в Москву.

Поскольку дело было к вечеру, Михаил оставил на судне двух караульных, а сам с Григорием, Машей и Афанасием направился к своему дому. Пафнутий со своей командой шел вместе с ним – все равно по пути.

Они открыли двери: из темных прохладных сеней пахнуло нежилым помещением. И везде – пыль. Дом явно требовал уборки.

– Ой, господи! – Маша чихнула. – Сколько пыли, и паутина есть.

Михаил критически осмотрел сени.

– Я завтра займусь торгом, а ты займешься домом.

Но Михаил поспешил с ответом. В первую очередь следовало заняться домом – убраться, протопить печи, завезти продукты. Но если уборка ложилась на Машу, то колоть дрова и топить печи – дело мужское. Значит, нужны постоянные работники!

– Григорий, завтра с Афанасием займись домом. Надо дров наколоть, печи протопить. А за труды даю по два пула каждому.

– О! За деньги, да если еще не за веслом сидеть – это мы запросто!

И продуктов в доме нет совсем. Значит, надо кухарку нанимать. Не хочется брать незнакомого человека с улицы, но, видимо, придется.

Однако наутро Михаил поступил проще. Он зашел на постоялый двор – на кухню, где хлопотала кухарка и два ее помощника. С ходу оценив, что на кухне чистота, порядок и пахнет вкусно, он решил не церемониться.

– Тебе, господин хороший, чего? – Кухарка подняла голову от стола, на котором разделывала курицу.

– Сколько тебе хозяин платит?

– Пул в неделю. Столуюсь и живу у него. А что?

– Переходи ко мне, вдвое больше платить буду.

– Не могу, у меня здесь муж половым служит.

– Так я и его беру. Работник мне нужен – дров в дом наколоть, печи протопить, продукты привезти.

– Ой! – кухарка приложила ладони к щекам. – Иван, Иван! Поди сюда!

На кухню с грозным видом вбежал Иван, думая, что жену обижают.

– Вот, человек хороший предлагает работать у него.

– Обоим?

– Обоим, обоим! И платить будет вдвое!

– Чего раздумывать? Мы согласны!

– Тогда идем, дом вам покажу.

– Нам бы вещички собрать, да и с хозяином поговорить надо.

Михаилу пришлось немного подождать, у пары и вещей-то было – один узел.

Спустя некоторое время он привел их в свой дом и показал отведенную для них комнату – она находилась рядом с кухней.

– Тебя как звать? – обратился он к кухарке.

– Агриппина. А мужа – Иван.

– Про Ивана я уже слышал. Вот что, Ваня. Я домой после долгого путешествия вернулся, а в доме – ни крошки. Надо тебе на торг сходить. Набери продуктов побольше, только смотри, чтобы не порченые они были. И телегу найми. Вот тебе деньги.

Обалдевший от неожиданного предложения Иван сжал в кулаке монеты.