Это моя земля! - Борис Громов

«Смени позицию!» – снова грохнуло в голове. Что это? Действительно память предков или просто внезапно всплыли давно забытые воспоминания о прочитанной когда-то книге или просмотренном фильме? Да какая, собственно, разница? Главное – мысль дельная! Уж слишком долго она с одного и того же места стреляет: тот же Железный Макс, она сама видела, время от времени перебегал от одного окна к другому, соседнему. А ей что мешает?

Ей помешал внезапный, едва-едва прорвавшийся сквозь оглушительный перезвон в ушах окрик Грушина:

– Всем вниз!!!

Перекинув слишком длинный для нее АК-74 с груди за спину, чтоб не мешал, Женька начала спускаться по той же лесенке, стараясь все делать как можно быстрее. Похоже – недостаточно. Все вокруг вздрогнуло: кажется, металлические стены ангара задребезжали, резонируя; по и без того невыносимо болящим барабанным перепонкам хлопнуло воздухом, ставшим едва ли не твердым. В голове вдруг стало как-то… муторно и «пыльно». Женьку едва не стошнило. Каким чудом она умудрилась не сковырнуться с лесенки – девушка и сама не поняла. Зато снаружи вдруг внезапно стало тихо. И что это было?

– Как рвануло, а?! Как рвануло!!! – прямо ей в лицо заорал вывалившийся, будто подпружиненный чертик из табакерки, из-за стены стеллажей Макс, черный и всклокоченный, будто реальный обитатель преисподней. – Не зря мы столько мин вокруг склада понаставили!!! Вот, пусть теперь кровью умоются, сучары!!!

Женька лишь тихонечко, чтоб не спровоцировать резким движением еще одну вспышку головной боли, кивнула в ответ.

– Погоди, – осекся вдруг Железный, – а откуда у тебя этот автомат? Это ж Вячика машинка… Хозяин – где?

Вместо ответа Женька вяло махнула себе за спину рукой. Макс заглянул за стеллажи. Его закопченное лицо, на котором, будто у негра, блестели белки глаз и зубы, вытянулось.

– Вячик?.. Твою ж в бога душу… Как же так?

Женька собралась в комочек, ожидая следующего вопроса. И он не заставил себя долго ждать.

– Это ты его?

Обмирая от страха, Женька снова тихонько кивнула. А какой смысл отрицать очевидное? Ответ поразил ее своей неожиданностью:

– Спасибо…

Произнеся это, Макс, похоже, увидел, как потекли по лицу девушки, испачканному пороховой копотью и не успевшей запечься кровью, дорожки слез.

– Молодец, Жень, – ободряюще дотронулся он до ее плеча. – Все правильно. Уж лучше ему вот так, чем дохлой тварью бродить. Ты молодец.

Слезы из ее глаз полились буквально ручьем. И тут будто очнулись нападающие: на ангар словно арктический снежный шквал налетел: так часто и густо били в стены пули. Сквозь грохот выстрелов до Женьки и Макса слабо, но доносился какой-то многоголосый слитный то ли рев, то ли вой. Сложно было поверить, что такой звук может вырываться из человеческих глоток, скорее так могли бы завывать на ирландских болотах жаждущие человеческой крови баньши[5]. Почти беззвучно в окружающем грохоте матюкнувшись, Макс рухнул на пол и, сильно дернув девушку за руку, уронил ее рядом. Со всех сторон раздавались громкие шлепки, похожие на те, с которыми бьются об уличный асфальт крупные градины во время летней грозы. Женька с ужасом поняла вдруг, что это пули плющатся о стены ангара и металлические полки.

– Ничего… – прохрипел ей на ухо Макс, упавший так, чтобы лежать между нею и гудящей от попаданий стеной склада, – щас будет им и вторая серия. У нас этого добра много, для хороших людей не жал… Ох ты ж, мать твою!

Да, повод выругаться имелся весомый: какой-то шальной рикошет, прилетев откуда-то сверху, ткнулся в пол ангара аккурат между их с Максом головами. Женька машинально прикоснулась к светлой металлической кляксе, размазавшейся по асфальту сантиметрах в десяти от ее лица, негромко ойкнула и подула на обожженные пальцы.

– Так, барышня: ползи-ка ты отсюда назад, где мы магазины набивали… Там хоть стеллажи худо-бедно защищают, – быстрой скороговоркой, но с явственными приказывающими интонациями в голосе шикнул на девушку Макс. – Бегом!.. В смысле, ползком, но с максимальным ускорением!

Не отошедшая толком от вида прямо перед носом смявшейся пули, Женька лишь согласно мотнула головой и шустро поползла в указанном направлении, тихо радуясь про себя, что у армейского бушлата такие толстые, набитые тяжелой ватой рукава. Если б не они – содрала бы локти в кровь. Вот коленям повезло меньше, и синяки теперь точно будут, хоть она и старалась на них опираться поменьше… «Господи – синяки, колени… Какой же бред тебе в голову лезет! – мысленно прикрикнула она сама на себя. – Буквально минуту назад тебе пуля чуть голову навылет не просверлила, от виска до виска, а ты о каких-то дурацких синяках переживаешь!» Шустро перебирая локтями и извиваясь, будто ящерица, девушка заползла за стеллажи. Все остальные девушки прятались там, за штабелями больших и тяжелых ящиков. Они лежали на полу, прижавшись к нему как можно сильнее, а Аня еще и свернулась почти в позе эмбриона.

Женька едва собралась было сказать что-нибудь ободряющее, как снаружи приключилась обещанная Максом «вторая серия». Снова оглушительно, окончательно добивая барабанные перепонки, и без того уже практически скулящие от непрекращающейся боли, рвануло снаружи. Снова слегка качнулся под девушками пол, ударило по всему телу резко уплотнившимся воздухом… Безумный вой снаружи оборвался, будто ножом отрезало. Впрочем, почему «будто»? Не совсем, конечно, отрезало, и вовсе не ножом. Но с задачей что-нибудь отсечь и на части покромсать осколки противопехотной мины наверняка ничуть не хуже управятся.

Через несколько секунд, осознав, что обстрел прекратился, девушки начали, поначалу осторожно и несмело, приподнимать головы от пола. Тихо, никто не стреляет, никто не орет дурным голосом, не гудят под пулями стены ангара, не визжат шальные рикошеты.

– Девки, вы как? – каким-то неожиданно громким в наступившей тишине шепотом спрашивает Галя, огромными от пережитого страха глазами обводя подруг.

Те молча переглядываются, не зная, что и ответить. Вроде – живы, что не может не радовать, но и слово «хорошо» для описания ситуации как-то не подходит…

– Аня, Анюта, похоже – все, – подползает к до сих пор лежащей свернувшись в зародышевый комочек девушке ее соседка по двухэтажной койке Лиза и осторожно трясет за плечо. – Вставай, трусиха…

Та медленно, будто в полусне, разворачивается на голос и… Лицо Ани – мертвенно-бледное, а глаза… Даже в полумраке ангара невозможно было ни с чем перепутать эти мутные мертвые бельма. Мертвая девушка вцепляется в живую мертвой же хваткой. А Лиза… Сложно сказать: может, оцепенела от внезапного и сильного испуга, может – вообще понять ничего не успела… Кто теперь угадает?.. Когда зомби, вытянув шею, с омерзительным треском разрываемой плоти вонзила зубы в шею Лизы, в ящик ударила пульсирующая струя артериальной крови. Остальные девушки, подвывая от ужаса, рванули в разные стороны, кто ползком, кто на четвереньках. Всем хотелось убраться от ужаса происходящего как можно дальше. Вот только куда деваться из закрытого складского ангара, окруженного врагами?