Смерть или слава - Владимир Васильев

То и дело приходилось перешагивать или перепрыгивать через трещины; мы с Костей немного поиграли в баскетбол, а роль мяча выполнял Боря – не мог он самостоятельно перебраться через некоторые провалы.

Когда мы ступили на настоящую землю, обычный волжский суглинок, я облегченно вздохнул.

Продираясь сквозь густой стланик, мы достигли вершины. Видно отсюда было действительно получше, но никаких намеков на каньон все равно взглядам не открылось. Уныло поозиравшись на лысой, как коленка, вершине, мы собрались было тащиться назад к вездеходу, но тут Юльке взбрела в голову светлая идея позвать Фила чтоб подогнал машину, и мне пришлось некоторое время надрывать горло. Слава богу, докричался быстро, и американер примчался прямо на вершину. Я сам себе удивился – а сюда мы таким же манером приехать не могли? И зачем только ноги в этих дурацких зарослях макси-кораллов били?

Следующие полчаса мы шарили по округе в поисках каньона (на вездеходе), и наткнулись таки на него. Не знаю, что подвигло Риггельда дать короткому и широкому карстовому разлому громкое название «каньон». Разлом напоминал царапину. Словно неведомый великан пропахал когтем местные известняки. Длиной – метров под сто. Шириной – около тридцати пяти в центре. По краям – чуточку уже. И совсем рядом – один из давешних холмиков с особенно густым кустарником у подножия.

– Ну и ну! – проворчала Юлька с сомнением. – И как бы я, интересно, сюда садилась, в каньон?

– На гравиприводе разве что… – оценил я. – Крылышки твои только помешали бы.

Юлька вздохнула.

– Эт' точно…

Чистяков и Фил глядели на нас с уважением. Да, им никогда не приходилось опускать на поверхность Волги звездолеты. А мы с Юлькой говорим об этом как о чем-то обыденном.

Но все посадки для нее и для меня отныне в прошлом. Потому что чужие лишили нас кораблей.

Я до боли стиснул зубы. Будь проклят тот день, когда я получил депешу от Швеллера!

– Глядите! – прервала мои размышления Юлька. – Чтоб мне! Да вот же он, вход!

Сначала я пялился на ничем не примечательный вертикальный разлом-пещерку, а потом вдруг сообразил, что прямоугольное темное пятнышко под косым карнизом вовсе не тень необычайно правильных очертаний, а входной пульт-терминалка. Цифровой замок!

В два прыжка я оказался рядом, забыв, что еще недавно опасался переломать ноги. Код, который сообщил мне Риггельд, я прекрасно помнил. И тут же ввел.

Известковая глыба в стене каньона вдруг дрогнула и отъехала на добрый метр, открывая щель-проход. Проход в кубический тамбур-шлюз. Я на такие вдоволь насмотрелся в шахтах астероидов Пояса Ванадия.

Чистяков тут же юркнул в проход, словно таракан в укрытие.

– Э! – запротестовала Юлька. – Корабля у меня, конечно, нету, но хоть вездеход ветками завалить надо? А ну, мужики, за ножи – и вперед, к кустам!

– Резонно! – вздохнул я. – Пошли, Фил…

Американер промямлил:

– А-а-а… Ножа… У меня… А-а-а… Нету…

– Дам я тебе нож, – еще раз вздохнул я. – Только ты меня не режь, ладно?

Фил принял протянутый клинок, повертел в руках и недоверчиво воззрился на меня. Е-мое, он что, пленником себя считает? А, в общем, хрен с ним, не до него…

– Костя! – позвал я. – Хватит сачковать! Кусты ждут!

Вездеход мы погребли под грудой веток довольно быстро. Теперь казалось, что зеленая поросль в одном месте выбросила продолговатый язык и спустилась с холма на самое дно каньона. Даже красиво получилось, честное слово. Хотя я понимал: листья на срезанных ветках скоро пожухнут и красота испарится без следа. И маскировка наша обернется своей противоположностью – грудой умирающих кустов рядом с живой зеленью.

Жаль, нет маскировочной сетки, как у запасливого Смагина. Только не буро-зеленой, а желтовато-белесой, под известняк. Тогда бы чистяковский вездеход точно никто не заметил бы.

Управившись, мы с Костей и несколько повеселевшим Филом вернулись к шлюзу и ступили на территорию риггельдовского бункера. Внутри он оказался чуть уменьшенной копией стандартного купола волжских старателей. Эдакий пузырь, вплавленный в толщу известняка. Перепонка почти посредине – пол; под полом – коммуникации, жилищная автоматика и батареи. Наверху – мебель и мелкие блага, которые напоминают нам, людям, что мы все-же цивилизованные существа. Правда законы у нас все равно волчьи… Почти у всех.

Вот именно – почти. Как жаль, что раса состоит не только из таких, как Юлька, как Костя Чистяков, как Риггельд, Смагин и Шумов, как Мишка Зислис… Но увы – среди людей хватает и уродов вроде тебя, дядя Рома: тех, кто призывает армады чужих кораблей, сначала стреляет, и лишь потом думает. Пацанят, вот, безотцовщиной делает…

Фил, тоже теперь безотцовщина, неохотно вернул мне нож, чем и вывел из короткого ступора. Нож я забрал – чего ради оставлять его всяким проходимцам, которые недавно у меня корабль отобрать пытались? Пусть Фил сам себе оружие добывает, не мальчик. Вон, какой здоровенный.

А окончательно меня от размышлений отвлекла Юлька. Меня – от размышлений, а чем были заняты остальные – я и не заметил. Но Юлька отвлекла всех. Даже малолетнего Борю.

– Эй, работнички! – прокричала она. – Как насчет пожрать? А?

Мысль была на редкость здравая – с лица Фила даже сползло привычное выражение крайнего изумления, сменившись живейшей заинтересованностью. Борю тоже уговаривать не пришлось: он без лишних слов взобрался на скамью и деловито обозрел наспех накрытый Юлькой стол.

Молодец, Юлька! Все-то ты успеваешь…

И я расслабился на добрых полчаса. Хлопнул предложенного пива – Юлька ориентировалась в бункере Риггельда достаточно свободно. Наверное, уже бывала здесь. Только Риггельд ее, небось, привозил сам, вот она дорогу толком и не запомнила.

А когда стемнело, прилетел Смагин. То есть, это мы потом поняли, что прилетел Смагин, а сначала просто пискнула сигнализация и сам собой ожил один из экранов стандартного бытового пульта. Внешний датчик работал в инфракрасном режиме, но любой старатель на Волге привычен читать данные с инфракрасных датчиков. Мешанина радужных пятен, странно мерцающих в движении могла озадачить только лопоухого новичка.

– Корабль! – сразу определила Юлька. Но на лице ее легко угадывалось разочарование – с первого взгляда было понятно: это не Риггельд. Косые плоскости и четыре обтекателя – что угодно, но только не звездолет класса «Салинг». Впрочем, Риггельд и сам говорил, что оставит корабль на острове, а к Ворчливым Ключам отправится на вездеходе.

«Чего она его так ждет?» – подумал я с досадой.

В следующую секунду я узнал «Экватор» Юры Смагина. Малый бот-бинарник, который местные в шутку называли «звездным катамараном». «Экватор» стлался над самыми известняками, чуть не скреб раздвоенным брюхом по земляным холмам. Сверху каньон найти было легче, даром, что темнота. Сонаром прошелся, просчитал за пару секунд рельеф и все дела. Смагин на миг завис над каньоном и аккуратно посадил «Экватор» рядом с нашим вездеходом.