Тайна древнего саркофага - Елена Басманова

Мура отвела глаза от сестры – ей очень хотелось сказать о том, что ее волнует исчезновение Пузика, но разве кто-то поймет ее, когда речь идет о более важных вещах – граммофоне, рояле, живом человеке?

– Я успела заглянуть в комнату Глаши, ее там нет, – тяжело вздохнула Елизавета Викентьевна. – Дом пуст.

– Знаете что, друзья мои, – предложила тетушка Полина, – прежде чем делать окончательные выводы, надо бы осмотреть участок, заглянуть в баню, в сарай, в погреб Кто знает, может быть, наша Глаша сидит там себе, занята чем-то и не слышит нас? А может, она ушла за водой? К соседям? В магазин?

– Глаша не могла оставить дом, пока мы отсутствовали. – Елизавета Викентьевна выглядела очень расстроенной.

– Если мадемуазель Мари считает, что в погребе нет бомбы, я готов пойти на риск и заглянуть туда, – насмешливо заявил граф Сантамери, – вместе с господином Прынцаевым. Поль, вы не возражаете?

– Да ну вас, граф, с вашими шуточками, – шаловливо хлопнула ладошкой по плечу графа Зизи, – зачем подкладывать бомбы в погреб – чтобы варенья с соленьями погибли?

Все натянуто засмеялись, благодарные Зинаиде Львовне за то, что она сумела разрядить напряжение.

Граф Сантамери и профессорский ассистент – Прынцаев пристроил наконец свой велосипед к вроде бы безопасному крыльцу – отправились по огибающей дом дорожке, ведущей в дальний угол участка, и вступили в зловещую тень недвижных кустов. После некоторого раздумья остальные последовали за ними, держась на расстоянии. Осмотр сарая и бани никаких результатов не дал. Подошли к леднику.

Летний ледник был устроен под землей – сверху он выглядел, как небольшой зеленый холмик, на вершине которого росли любимые Мурины цветы – георгины. Цвести им предстояло еще не скоро, в самом конце августа, и сейчас они выглядели просто как темные зеленые кустики.

Деревянная дверца в погреб оказалось прикрыта, но замок на ней отсутствовал. Мужчины подошли и прислушались. Изнутри не доносилось ни одного звука. Тогда граф Сантамери осторожно взялся за скобу дверцы и медленно отворил ее. Изнутри зиял черный мрак.

– Мадемуазель! – внятно произнес Рене. – Вы здесь?

– Глаша! Глафира! Отзовитесь? – присоединился Прынцаев.

Все прислушались. Вместо ответа из густого мрака раздались какие-то странные шуршащие звуки – что-то перекатывалось и кряхтело...

– Там нет света, – пожал плечами граф, – и ничего не видно. Может быть, кто-нибудь сходит за той свечой, которая торчит на дороге?

Ни слова не говоря, Мура сорвалась с места и побежала выполнять просьбу. Обратно она возвращалась медленнее, стараясь прикрывать рукой огонек – чтобы он не погас.

Граф Сантамери пошел ей навстречу и, принимая из ее рук свечу, шепнул: «Вы – необыкновенная девушка, Мари». Тут же повернулся и направился к черному проему ледника.

Мура застыла в потрясении. О, неужели этот удивительный мужчина, который, казалось, ничем, кроме своего полуразвалившегося саркофага, не интересовался, неужели он увидел что-то привлекательное в ней? Да не только привлекательное! «Необыкновенная девушка» – да ведь это почти признание в любви! Мура стояла охваченная сладким волнением, мысленно повторяя еще и еще раз волшебные слова, озаренные черным светом неподвижных глаз Рене, согретые его беглым дыханием...

Она видела, как граф подошел с горящей свечой к проему, ведущему в глубину ледника, протянул руку вовнутрь и вместе с Прынцаевым стал рассматривать то, что выхватил из мрака слабый свет.

– Что там? – спросила в нетерпении Зизи. – Да говорите же скорее!

– Да, да, милый Рене, милый Ипполит, не томите, – попросила и Елизавета Викентьевна. Ипполит повернул голову и сказал:

– Идите сюда, смотрите сами.

Брунгильда и ее мать не тронулись с места. Полина Тихоновна, Зизи и Мура с опаской подошли к открытой двери ледника и заглянули в освещенный проем: в сажени от них на груде рассыпанной картошки что-то кряхтело и извивалось. Женщины не сразу поняли, что шевелящийся тюк – горничная Глаша, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, с вытаращенными от ужаса глазами...

Господин Гардении не напрасно проходил курс обучения в лучшей международной разведшколе «Черный капеллан»: он великолепно усвоил основное правило идеального резидента – доверять лишь самому себе, всех же прочих подвергать дополнительной, двойной или тройной, проверке. Это золотое правило применил он и по отношению к агенту Сэртэ – человеку, безусловно, талантливому в сыскном деле, изобретательному и деятельному. Человеку, неплохо разработавшему операцию, которая сулила немалую пользу Франции и всему Западу.

Господин Гардении знал, что Россия находится в центре интересов всех западных разведок: небывалый рост промышленности и образования, банковского дела и научных исследований таил в себе катастрофическую угрозу для европейской цивилизации. И речь шла не только о мировом экономическом господстве, к которому заметно продвигалась Россия. Речь шла о гораздо большем. Усиление политического влияния России грозило Западу, хорошо помнившему о прошлых нашествиях варваров, полным уничтожением. И этого нельзя допустить любыми средствами.

Теперь, спустя несколько лет после окончания разведшколы, господин Гардении чувствовал себя гораздо лучше, чем в самом начале обучения. Тогда он испытал не просто потрясение, но на время лишился дара речи, когда узнал, почему западные спецслужбы так сплоченно и солидарно действуют против России, оказывая друг другу всяческую поддержку. Их цель – ослабить Россию, не дать ей окрепнуть, не позволить подняться во весь рост, и все это ради будущего Запада. О, теперь он имел представление, как выглядит эта страна, вставшая в полный рост! Такое уже случалось в прошлом, но, по счастью, перешло в область знания, предназначенного лишь для посвященных. Посвященные – а ныне господин Гардении с полным основанием относил к ним и себя – действовали по разным направлениям, но очень согласованно и слаженно. Петербургская резидентура, которой они руководили, выполняла задачу, непосредственно связанную с обеспечением безопасности Запада. И здесь об ошибках не могло быть и речи.

Господин Гардении до сих пор и не ошибался. Задуманная операция проходила успешно, никого с поличным не поймали. Агент Сэртэ обещал наконец доставить сегодня петербургскому резиденту важный документ. Но в назначенное время не появился.

Господин Гардении стоял у холодного камина в своем загородном доме и размышлял. Он знал почти все. За агентом Сэртэ установили слежку – и Сэртэ действительно проник на дачу профессора Муромцева, улучив момент, когда в доме никого, кроме горничной, не было.

Нашел ли он бумагу, которую искал? И зачем он прихватил с собой граммофон? Вероятней всего, бумагу он не обнаружил, поэтому с помощью граммофона инсценировал бытовую кражу. А вот зачем он прихватил с собой: собаку, усыпленную им с помощью хлороформа? Непонятно.