Эхо мёртвого серебра - Александр Георгиевич Шавкунов

женщины, стоит их... разочаровать.

Лицо из бледного стало серым, пальцы мелко затряслись. Впрочем, они всегда трясутся. Элиас смахнул холодный пот со лба, судорожно сглотнул вязкий ком.

— Да... как-то не подумал.

— Ох, не кори себя, ты не отличался разумностью и в лучшие годы.

— Тогда зачем ты их позвал в таверну?

— Дать ей разочарование, не такое жёсткое, будь оно по её ошибке. Маленький урок, ведь так и должны поступать взрослые. Разве нет?

***

Артисты появились в таверне стоило солнцу коснуться горизонта. Слуга провёл их в нашу комнату, и Ваюна почти завизжала от восторга. Элиас же с явным неудовольствием воззрился на смазливого трубадура. Кончики ушей парня слегка заострены белой глиной, на манер эльфийских. Издалека можно и обознаться.

— Чего желает услышать молодой господин? — Спросила певунья, низко кланяясь и демонстрируя глубокий вырез платья.

Настолько глубокий, что при должном желании могу оценить её степень ухода за волосами. Не на голове, конечно же. Золотая монета мелькнула меж пальцев и щелчком подлетела в воздух. Рухнула под ноги артистов. Ваюна вздрогнула, памятуя происшествие с бездомными. Но в этот раз поножовщины не случилось, просто самый молодой ловко подхватил монету и радостно продемонстрировал товарищам.

— Сыграйте ваше лучшее.

Они запели, заиграли и начали танцевать вокруг меня, сидящего в глубоком кресле. Ваюна наблюдает за ними с обожанием и восторгом, как они увиваются вокруг, норовят коснуться плеч. Но смотрят, только на вторую золотую монету, которую я перекатываю меж пальцев.

Постепенно их движения становятся более откровенными, а прикосновения сползают с плеч на грудь. Певичка почти сидит на коленях, активно двигая тазом и строя глазки. Голосок у неё томный и вся труппа забыла, что пришла спеть маленькой девочке. В глазах Ваюны разрастается недоумение.

— Хм... а спойте, так, будто вы собаки. — Сказал я и широко улыбнулся, демонстрируя ещё одну монету.

— Г-господин? — Пролепетал трубадур, не отрывая взгляда от золота.

— На четвереньках, а вместо слов гавкайте.

— Но...

— Ох, не подумайте, я вас не принуждаю, но... — новая монетка скрылась в кулаке, а я широко улыбнулся.

Трубадур опустился на четвереньках и загавкал, имитируя ритм песни. Даже язык высовывает в промежутках и задом виляет. К нему присоединилась певичка, а остальная труппа неумело скачет вокруг, пытаясь подстроиться под новые «слова» песни.

— Больше реализма! — Скомандовал я, дёргая рукой. — Больше! Ведите себя, как собаки.

Гавкая, они начали тыкаться носами в штаны друг дружки, елозить и рычать. И всё это с такой готовностью, что меня затошнило от омерзения. Всё-таки есть нечто отвратительно в том, на какие унижения готов человек ради мелочной наживы.

Ваюна отвернулась, прижалась к Элиасу, не в силах наблюдать.

— Довольно. — Скомандовал я. — Сидеть!

Вся труппа опустилась на колени, изображая послушных пёсиков, а я бросил три монеты им под ноги. Когда взгляды устремились на золото, выждал почти минуту, прежде чем скомандовать:

— Можно, а теперь брысь.

Монеты исчезли с пола прежде, чем я договорил. Артисты, кланяясь и вознося хвалы, скрылись за дверью. Более чем уверен, я мог их заставить плясать голышом, кидаться друг на дружку или справлять нужду по-собачьи. Без угроз, просто демонстрируя монеты. Даже интересно, после какой, они бы начали убивать друг дружку, вгрызаясь в глотки. Хм...

Я обернулся на дверь в задумчивости, покачал головой и отмахнулся от мысли. Не сейчас. Может, потом, когда получу корону.

— П-почему они так...? — Всхлипнула Ваюна. — Зачем, зачем ты их заставил?!

— Заставил? — Притворно удивился я.

— Да!

— Ты что-то не так поняла. Я просто предложил золото. Не угрожал, не принуждал. Даже не бил их. Всё было добровольно.

— Но... почему они?

Я опустился на корточки перед ней, потрепал по волосам и улыбнулся. Посмотрел на Элиаса и сказал мягко:

— А пусть дядя Элиас объяснит, у него такие вещи хорошо получаются.

— Потому что певцы и прочие артисты не более чем облагороженные проститутки. Хотя по мне так продажные женщины поблагородней будут.

— П-почему?

— Ну, они знают себе цену и не строят из себя невесть что.

— Они служат с готовностью и рвением, любому, кто даёт деньги. — Добавил я. — Выполняя любые требования. Ведь они забыли, а может, и не знали, что деньги — это просто инструмент. Деньги ставшие целью губят душу человека и отравляют разум. Даже накопив огромные богатства, эти людиостаются такими же ничтожными и мелочными. Запомни это девочка и сторонись таких.

Ваюна всхлипнула, утёрла слёзы рукавом и кивнула.

Здравствуй, дорогой читатель!Если вам по нраву моё творчество, то прошу, поддержите звонкой монетой на кофе или чай. Ну и на оливье к новому году.Сбербанк: 4274 3200 6585 4914ВТБ: 4893 4703 2857 3727Тинькофф: 5536 9138 6842 8034QIWI: qiwi.com/n/SHORS494Чаевые: https://pay.cloudtips.ru/p/d17f61cf

Глава 20

Элиас расстелил на столе карту, довольно подробную хоть и небрежно нарисованную. Неведомый художник, от слова «худо», с маниакальной страстью намалевал узоры по краям. Страшных чудовищ в озёрах и драконов над горами. Причём драконы странные, скорее виверны. Города обозначены миленькими рисунками замков, а деревни крестьянскими домиками.В целом, карта почти бесполезна.Ни тебе рельефа местности, ни пометок стратегических позиций. А нет, вру, в одном городе помечен бордель. Несомненно, важное место для большинства армий. Рядом женский монастырь, что наводит на мысли о связи данных структур. Может, монахини вербуют проституток, а может, наоборот.Элиас ткнул пальцем в город на границе чёрного пятна. Постучал ногтем для верности.— Мы здесь. Были тут и тут. Чёрное это…— Столица и её предместья, знаю. Хотя удивлён, что те земли не заселили.— Пытались, — Элиас пожал плечами, — да только кто-то, не буду тыкать пальцем, умудрился взорвать хранилище мёртвого серебра. А его частицы в почве и воздухе не способствуют жизни.Настал мой черёд пожимать плечами.— Другого способа убить отца не было. На самом деле, избавиться от деда было