Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов

бумагам выходило, что этот самый Витя — готовый командир полка. И воля крепка, строг, суров даже, уважаем подчинёнными и командирами за храбрость, умение легко управлять подчиненными, суровый нрав и отсутствие страха. Но полк в Кустанае был только авиационный и командира имел похожего по качествам. Больше военных подразделений не имелось вообще. Но на «гражданку» такого льва отсылать было глупостью, даже небольшим преступлением.

— А потянешь Исправительно-трудовую колонию? Да, в двадцать пять ты мужчина полноценный. Потянешь. Там военные, зеки и собаки. Внутренние войска, короче. Но войска ведь. Не мясокомбинат. Там у нас образовались проблемы. Начальник Дёмин — сердечник. Один инфаркт был уже. Из двух его замов выбирать некого. Пьют они крепко. Причём вместе с зеками. А потому они для «зоновских» почти приятели и, сам понимаешь, команд их никто уже не слушается. Со стороны трое дембелей приезжали. Но все они, бляха, тыловики. Войны не видели. А один, недавно просился в ИТК, политруком служил. Интеллигентный из себя весь. Даже не матерится. Ну, примет такого «зона»? Нет, конечно.

А ты прямо — таки создан командовать лихими людьми. У нас кто только не сидит. Урки — воры разные, жиганы, разбойники, убийцы и политических не мало. К ним особо тонкий подход нужен. Они считают, что сидят незаконно. Это раз. И все они поумнее блатных, это два. Мы нынешнего начальника на пару месяцев упросим задержаться. Он тебе всё покажет, расскажет, всяким особым премудростям научит.

А то, что ты как «кум» быстро станешь авторитетом — лично я не сомневаюсь окончательно. Тут один раз тебя личный состав и контингент при всех наградах увидит, считай — ты уже уважаемый командир. Сразу даём майора, через год — подполковника, а должность генеральская. И зарплата. Под твоим командованием и «крытка» будет, тюрьма, значит, и «зона». Поселение за колючей проволокой. Бараки, плац, баня.

Пять разных производств. Даже мебель делают. Солдат и офицеров сто сорок восемь. Сорок овчарок. Заключенных — тысяча шестьсот семнадцать. Не много. Амнистия же была в честь Победы. Кабинет у начальника из трёх комнат. Полномочия внутри ИТК неограниченные. Прежнего начальника Дёмина после того как он тебя постажирует — отправим на пенсию. Ему пятьдесят семь, а работает. Ну, ты уже понял, что пока некем его заменить. А вот ты по всем пунктам подходишь. Давай, а? Принимай контору! Военная фактически организация. Или подумать тебе надо денёк?

— Да чего думать? Иду, конечно.

Виктор Серебряков пожал военкому руку. Поблагодарил.

— А можно я там и жить буду? Жениться пока рано. А дом строить ещё не на что.

— Да нет вопросов у матросов, — военком поднялся и улыбнулся. — Там у тебя четыре комнаты в жилом корпусе. Душ, сортир в квартире, горячая вода, паровое отопление и большая электрическая плита. Газ не провели пока. Но ни за что платить не надо. Живи. Командуй! Исправляй оступившихся зеков. Вот тебе бумага. Сейчас заполню. Это направление от нас на должность. Вот печать и моя роспись. Всё! Основной документ. Свободен. Начинай завтра работать. Сегодня Дёмина на пенсию оформим. С утра он тебе передаст дела и начнёт помогать в работе.

Молодые все хотят командовать. Не у всех получается — другое дело. Но хотят все. Повелевание другими прибавляет уверенности и своей значимости. Это, конечно, еще не власть. Командовать друзьями может просто лидер, сам собой образовавшийся. Власть — это если все точно знают, что где-то очень далеко и высоко тебе выдали звание, название или должность, которые разрешают, нет, обязывают тебя чесать всех, кто ниже названием, и в хвост, и в гриву.

Вот у молодого офицера Серебрякова судьба так вывернулась, что никаких увлечений не надо, никакой несбывающейся мечты и развлекательных мероприятий. Всё оно втискивается в одно понятие — власть. Есть она у тебя, так и мечтать ни о чём не надо. Только пожелай, тебе исполнят, что хочешь. Захочешь отдохнуть, то так тебя развлекут, что устанешь отдыхать. Но одно лишь не очень хорошо — власть даёт четыре ложных иллюзии. Первая: ты сильный. Вторая — ты умный. Третья — ты прав всегда и во всём. И четвертая — без твоей главной команды и самый горластый петух не прокукарекает. То, что это иллюзии, владелец власти не знает и не понимает. Считает, что так оно и есть.

При таком жутковатом наборе ощущений самый уникальный и героический твой поступок — не свихнуться, не подняться во снах на «Олимп» и не разогнать нахрен всех богов, которых неизвестно с чего признали богами. Бог- это тот, кто может приказать солнцу сегодня не вылезать с востока, а вынырнуть с запада. И чтобы все знали, что это твоя воля! Ты приказал! Витя так сделать, конечно, не мог, но первые полгода ходил по тюрьме и «зоне» при всех орденах и медалях, что в итоге даже зеков, не говоря о служивых, привело к полному отупению. С такими наградами человек может и на воле всё брать без очереди, получать зарплату просто за то, что он есть тут, рядом с простой ничем не награждённой серой массой. А ещё может указывать, кому и как стоять или сидеть в автобусе или как правильно строиться и вести себя в очереди за норвежской селёдкой.

То есть ему и недели не надо было напрягаться, чтобы с неброской, но полноценной помощью Дёмина подчинить себе всё, что по «зоне» ходило, летало и ползало. И жениться он не хотел, потому, что обязательно бы супруге изменял, а значит всегда мог иметь дома скандалы и слёзы. К тому же на новой должности он как и все стал «принимать на грудь» столько водки, что жена и без скандалов могла помереть от злющего ядовитого перегара. Но жениться его безоговорочно заставили сразу. В горком партии вызвали и сказали, что при такой должности в партию можно и не вступать до появления личной потребности, но первый руководитель должен быть женатым, семейным. Правило такое для всех крупных руководителей. Виктор пошел в ресторан, где пропадал вечерами и спросил Танечку, официантку, которая его всегда обслуживала.

— Танюха, ты замужем?

— Да не пока. Женихов подходящих не замечала. Хлюпики все или дураки. Ты вот нормальный мужик. А нормальные — все женатые.

— А вот как раз я — холостяк. И ни разу не женился. Выходи за меня.

— А что! За тебя пойду запросто. Бить не будешь?

— Бить — никогда. Пить вот буду. Заранее говорю.