Разведка боем - Василий Звягинцев

И вот эти прохожие, что они на самом деле ощущают, спрятавшись под масками олигофренов? Новиков чувствовал себя, как водитель в городе, где дорожные знаки изменили в одночасье и вид и смысл. По выражению лиц уличной толпы он, профессиональный психолог, не мог больше судить о мыслях и настроениях людей. Сплошные черные ящики, у которых неизвестно не только то, что внутри, но и то, что на входе. А уж на выходе – полная бессмыслица.

Так же, наверное, ощущали себя на улицах сталинско-бериевской Москвы редкие иностранцы.

Но сейчас лучше на время забыть о психологических упражнениях. Есть конкретная цель – найти место и организовать операционную базу. В его распоряжении сорок человек. Хотя пока и неизвестно, сколько из них благополучно доберется до пунктов сбора.

Заранее проработанный и вроде бы приемлемый вариант размещения имелся, но следует дождаться ночи. Да и уверенности особой он Андрею не внушал. Слишком далек был от его личного опыта. И зависел от одного-единственного человека.

Новиков решительно свернул направо. Неподалеку от Иверских ворот его должен ожидать Шульгин со своей тройкой. Вступить в зрительный контакт, найти подходящее для разговора место, пивную, скажем, и еще раз обменяться мнениями, теперь уже сообразно с реальной обстановкой. А потом вместе обойти другие контрольные точки. Ближайшая – Александровский сад.

Шульгин избрал для себя в качестве маскировки не скромный наряд дезертира, как Новиков, и даже не безупречную в классовом смысле блузу пролетария, а совершенно вызывающе оделся «под Троцкого» – кожаная, поблескивающая, как паюсная икра куртка, кожаная же фуражка со звездочкой, высокие кавалерийские сапоги с подколенными ремешками и зауженными каблуками. Через плечо маузер в лакированной коробке, и на груди, чего уж скромничать, орден боевого Красного Знамени на алой розетке!

Ходить в таком виде по городу, конечно, безопаснее, но и внимания он привлекает больше, хотя бы и благожелательного, со стороны сотрудников власти. Впрочем, наплевать, подумал Новиков. Как-то до сих пор он еще не адаптировался к новой Реальности настолько, чтобы воспринимать все всерьез. Умом-то знал, что жизнь вокруг настоящая, а не кино, эмоционально же настроиться пока не получалось, несмотря на все, в этом мире уже пережитое.

Однако эмоции эмоциями, а дело делом. Оставив сопровождающих прогуливаться в Охотном ряду, они порознь прошли в глубину сада, выбрали скамейку поукромнее, присели. Над головой нависала грязно-рыжая Кремлевская стена, а за ней, где-то там, в глубине будущего здания Верховного Совета, в своем еще не ставшем музейным кабинете, «милел к товарищам людскою лаской» – он. Вечно живой. Сейчас – в особенности.

ЦК РКП(б) действительно заседал непрерывно. Появление «Ильи Муромца» по странной случайности совпало с перерывом, и самолет видели практически все участники расширенного Пленума.

Председательствовал Ленин. Он собирался произнести очередную, на горе многим грядущим поколениям студентов, программно-историческую речь, которую надо будет заучивать наизусть. Вроде той, где «учиться, учиться и учиться»! Однако и дерзкий полет, и листовки, а особенно золото, которое ему уже успели доставить с нарочным из ЧК, совершенно выбили вождя из колеи.

Скомкав процедуру, он возбужденно потребовал у Предреввоенсовета республики Троцкого и Главкома Каменева (не того, который «и Зиновьев»), а у другого, Сергея Сергеевича, бывшего полковника Генштаба, объяснений, как стала возможной столь наглая демонстрация, которая архиопасна не так даже в военном, а именно в пропагандистском плане!

– Сколько сил и изворотливости пришлось нам приложить, чтобы убедить партийцев и пролетариат в том, что польская неудача является на самом деле крупным успехом в деле воздействия на революционное движение Европы, особенно Англии! А что прикажете говорить теперь? Что сдача Курска бесценна для пробуждения рабочего движения в Сиаме?

Владимир Ильич говорил раздраженно, в голосе проскакивали истерические нотки, и картавость была особенно заметна.

– А эта глупейшая история с червонцами! Кто утверждал, что врангелевская казна пуста? Может быть, товарищ Дзержинский способен объяснить? Или это как раз то золото, которое якобы отбито вашими людьми у Колчака? Снова очковтирательство? Тут кто-то заявил, что на Москву сброшено чуть ли не сто тысяч листовок! Это что же, миллион рублей золотом? Я требую немедленно выяснить точную цифру. И принять все меры к изъятию…Не останавливаясь перед расстрелами! И кстати, почему все деньги оказались в городе, почему золото не сбросили и на Кремль? Враг хочет еще и таким образом внести раскол в наши ряды?

Пока Дзержинский, нервничая и оттого говоря почти бессвязно, пытался объяснить ситуацию с колчаковским «золотым эшелоном», в которой действительно было очень много странного, Ленин выпил воды и, уловив в общем шуме неосторожно брошенную кем-то из президиума фразу, стремительно повернулся, выбросил вперед обличающим жестом руку.

– Что?! Вы заявляете, будто Врангель оказался сильнее, чем мы рассчитывали? Вздор! Я всегда говорил, что у него слабые, даже ничтожные силы, он силен только быстротой, наглостью офицеров, техникой снабжения и вооружения! Мы гораздо сильнее врага! Надо просто биться до последней капли крови, держаться за каждую пядь земли, и победа будет за нами! Нам не нужно ваших псевдоученых объяснений, товарищ Каменев. Буденный никаких наук не изучал, а если бы ему не мешали, давно бы взял Варшаву без всяких царских полковников егоровых и генералов гиттисов!.. И Варшаву и Берлин! Германские трудящиеся ждали нашу армию с нетерпением и надеждой! Если вы не в состоянии обеспечить перелом, замена всем вам найдется. И обратите внимание, товарищ Троцкий, мы были правы, когда осуждали ваше увлечение так называемыми «военспецами»…

Троцкий, криво усмехаясь и поблескивая сиреневыми стеклышками пенсне, не вставая с места, посоветовал Ленину лично возглавить Реввоенсовет, а на место Каменева назначить…ну хотя бы Сталина, что ли.

На скулах предсовнаркома выступили красные пятна, он с размаху ударил по столу раскрытой ладонью и чуть было не заявил о том, что, если его позицию не понимают и не поддерживают, он готов сам подать в отставку со всех постов и обратиться непосредственно к массам. Подобные штуки он проделывал не раз, но сейчас политическое чутье вовремя подсказало, что номер может и не пройти.

Засыпавшие кремлевские площади листовки немало способствовали идейному разброду в и так далеко не едином ЦК. В отличие от тех, что предназначались населению, эти содержали сжатый, но реалистический анализ военной и экономической обстановки по обе стороны фронта, указывали советскому руководству, что в силу тех-то и тех-то факторов кампания двадцатого года выиграна ими быть не может, и фактически представляли собой предложение прекратить боевые действия и начать мирные переговоры, исходя из стратегической реальности.

Отличавшийся быстрым умом и развитым инстинктом самосохранения Бухарин уже шепнул одному из близких друзей, что, кажется, пришло время забирать «пети-мети» и смываться, лучше всего – в Аргентину. Чем ровно на двадцать пять лет предвосхитил идею деятелей «Третьего рейха».