Возвращение ярла - Александр Мазин

А у Фёдрыча было куда. Он в этой игре – человек временный.

Схватил – и убежал. Пока главный местный бандос осознает пропажу, пока наладит погоню, пока отыщет след похитителя… Фёдрыча уже и след простыл. Главное – чтобы сразу не накрыли. Но это уже вопрос техники. И тут майор Федоров – корифей, потому что с лейтенантских времен обучен правилу: проникнуть на объект и выполнить задачу, как правило, легче, чем уйти в целости. А поэтому именно этой части плана и следует уделить максимум внимания. Ничего. Фёдрыч справится. Судя по братьям-хуторянам, уровень здешних парней существенно уступает не только боевикам, прошедшим ЦРУшную подготовку, но даже обычным душманам-головорезам. Главное, приготовиться к сюрпризам, которые, как знал Фёдрыч, обязательно преподнесет реальная обстановка.

Обстановка – она такая. Гладко было на бумаге… Зато и у Фёдрыча был такой опыт «действия по обстановке» – другому на три жизни хватит. Это ведь любимая формула начальства, не желающего ни ответственность принять, ни признать свою некомпетентность. Так что майор спецназа практически всегда действовал именно по обстановке. Не теряя бдительности.

Так что, возвращаясь на хутор, следы тележных колес на дороге майор заметил вовремя.

Когда майор уходил, следов на дороге не было.

Вывод: у Крашены гости. И гости эти сейчас – на хуторе, потому что следы – в одну сторону.

Осторожность способствует продлению жизни. Скрытность – основа ее. Так что майор не ворвался во двор с радостным: «А вот и я!» – а подкрался тихонько и произвел рекогносцировку.

Повозка стояла во дворе. Неуклюжая деревянная коробка на двух здоровенных колесах. У поилки – распряженная кобылка, мелкая, мохнатая, большеголовая.

Во дворе – никого. Кроме собачки.

Собачка Фёдрыча знала и помалкивала. Зато лошадка подняла голову и громко фыркнула. От повозки тянуло рыбьим духом.

Фёдрыч аккуратно, вдоль стены амбара, подобрался к дому. Заглянул в узкое оконце…

Так, имеется мужик. Бородатый, волосатый. Местный, надо полагать. Количество – одна штука. Крашены с позиции Фёдрыча не видно, зато слышно. Разговор типа: «хорошая нынче погода…» Спокойный, то есть. Содержания Фёдрыч понять не мог, поскольку языка местного не разумел. Но мужской голос только один. Это радует.

Дальнейшие действия?

Войти и обозначиться? Но – кем? Каликой перехожим? Гостем из будущего? Старинным приятелем братьев-хуторян?

А если мужик начнет задавать всякие неприятные вопросы? Кто? Откуда? С какой целью прибыл? А если заподозрит неладное или по славному местному обычаю захочет прибрать к рукам имущество чужака?

Легализоваться Фёдрыч не собирался. Успех его плана во многом зависел от неожиданности. Следовательно, любая утекшая информация играет против Фёдрыча. Вывод: если гость узнает о существовании майора, гостя придется убирать. А это не есть гуд. Людей убивать вообще нехорошо. А тут еще особенности местного общества: наверняка родственникам известно, куда подался бородатый дядя. Поехал и не вернулся. От хутора до поселка – рукой подать. Пошлют кого попроворней… А дядюшки-то на хуторе и нету. Да еще и братья-разбойники куда-то подевались.

Вывод. Действовать активно – только в самом крайнем случае. А пока сидеть на попе ровно и надеяться, что Крашена как-нибудь выкрутится.

Чтобы не маячить во дворе (не ровен час – еще кто-то заявится), майор забрался в амбар. Наверх, где сено хранилось. Там и окошко имелось. Маленькое, с кулак, но удобное. Весь двор просматривается и большой кусок дороги.

Ждать пришлось недолго. Во дворе появилась Крашена. По естественным надобностям вышла. На обратном пути Фёдрыч ее тихонько окликнул…

– …Дядька это, – сообщила Крашена. – Рыбку соленую привез. Сидит, ждет племянников.

– Соскучился?

– Не-а. Мёду хочет. За рыбу.

– А есть мёд?

– Есть, но не дам! – решительно заявила Крашена. – Самим нужен. Ты как, бортничаешь?

– В смысле? – не понял Фёдрыч.

– Мед пчелиный брать умеешь?

– У тебя есть пасека?

– Пасека? – теперь уже не поняла Крашена.

Оказалось, местные пчел не разводят, а мед отбирают у диких пчёл, прямо из дупла, которое и называется бортью.

– Долго он сидеть будет? – задал Фёдрыч более насущный вопрос.

– Я сказала ему: господа надолго ушли. Может, и до завтра не вернутся. Вот и хорошо, говорит. К ночи не придут, я с тобой лягу.

– Вот паскуда, – процедил майор. – Я его пришибу, козла!

– Ты с ним осторожней, – предупредила Крашена. – Он – не то что мои были. В вики ходил с отцом нынешнего ярла. Рассказывал о том много. Страшный человек. Железом володеет.

– Ну так я его свинцом попотчую… – посулил Фёдрыч. – Ты иди, детка. Иди в дом. А я подумаю, как его наружу выманить да подальше в лес увести, чтоб труп на тебя не повесили.

– Повесили труп? Как это? – Крашена испугалась.

– Если я его убью здесь, могут подумать, что это – ты.

– Не подумают. – Крашена мотнула головой. – Чтоб женщина убила Свейна Корягу? Хотя… Если он со мной ляжет, я ему, пожалуй, смогу горло перехватить…

– С тобой он не ляжет! – отрезал майор. – В землю он ляжет.

– Ты его не замай лучше! – еще больше встревожилась Крашена. – Воин он. Не гляди, что немолод, – крепости в нем на троих хватит.

– Как с ним управиться – это уже мое дело, – сказал Фёдрыч. – Возвращайся назад, пока этот твой Свейн чего лишнего не подумал. И пивом его угости. Да побольше. Надо, чтоб он из дома вышел.

– Куда больше! И так уже целую корчагу выхлебал! – сердито проговорила Крашена. – И рыбы нашей, той, что привез, сожрал – другому на седмицу хватит.

– Ладно, ладно. Рыба эта ему впрок не пойдет. Обещаю. Ты скажи лучше – волки у вас в лесу есть?

– Есть, как не быть. Но ты не бойся. Летом они не тронут.

– Я не боюсь. А могут, скажем, волки дядьку покойничков твоих сожрать? Поверят в такое?

– Даже зимой не поверят, – замотала головой женщина. – У него в доме бирючья шкура висит. Вот такенная! – Крашена развела руки на сажень. – Ножом зарезал!

– А как насчет медведей? Водятся здесь мишки?

– Есть один, – ответила Крашена. – Вон там, – неопределенный жест в западном направлении, – берлога его. – Но мы туда не ходим. Он нас не трогает, а мы – его. Ярл не велел. Хочет сам взять.

– Угу. Там, значит? Вот и ладушки. Иди в дом, детка.

План родился сам собой. Едва Крашена вошла в дом, майор устремился к лошадке. На очередной фырк и демонстрацию желтых зубов отреагировал добрым словом и прихваченной загодя морковкой.

Теперь – отмотать повод и быстренько на выход. И проследить, чтобы повод по земле волочился. И на следок его не наступить случайно и не испортить картинку «пошла кобылка погулять». В отсталых обществах, как слыхал Фёдрыч, к конокрадам относятся отвратительно. Бьют. Причем – до смерти.