Отпуск с ворами - Кирилл Казанцев

– А вы врач?

– Нет, но определять виды травм и оказывать первую помощь умею.

– Кто там? – сиплый нездоровый голос прозвучал откуда-то из недр квартиры. – Светонька, это ты?

Антон насторожился и чуть было машинально не убрал руки с девичьей талии. Однако без его помощи Светлана до комнаты на одной ноге все равно не допрыгает. Пришлось класть ее руку себе на плечо, обхватывать ее за талию и помогать прыгать дальше.

Квартира была однокомнатной. У окна в драном кресле сидел мужчина, чей возраст определить было сложно. Грубая черная щетина с проседью, ввалившиеся щеки, черные круги вокруг больных глаз, которые смотрели настороженно.

– Света! Что случилось? Кто это? – вдруг выкрикнул мужчина с такой болью и ужасом, что Антону стало не по себе.

Света на одной ноге с перекошенным от боли лицом, потому что снова попыталась неосторожно наступить на травмированную ногу, бросилась к отцу. Она вырвалась из рук Антона так неожиданно, что он растерялся и остался стоять в дверном проеме с вытянутыми перед собой руками. Так вот почему Света не хотела звонить отцу! Боялась его испугать.

– Папочка, успокойся… все хорошо, ничего страшного… – шептала Светлана, гладя отца по голове, по щекам, по руке. – Ты только не волнуйся, не надо так…

Давно Антон не видел такой искренности в проявлениях чувств.

Позже, когда Светлане все же удалось успокоить отца, заставить его снова откинуться на спинку кресла, они вместе с Антоном стали рассказывать о происшествии. Не сговариваясь, они не стали уточнять, что же именно было целью хулиганов. Пусть отец девушки считает, что ее просто пытались ограбить. А порванная блузка? Н-ну, Света все же храбро сопротивлялась, защищая свою сумочку. Девушка и Антон переглядывались, ободряя друг друга, и оба в этот момент думали, что вранье иногда исключительное благо. Как бы себя чувствовал этот больной человек, если бы знал, что его любимую дочь только что пытались изнасиловать. Что ей все равно предстоит возвращаться чуть ли не каждый день темными вечерами одной домой и подвергаться новым опасностям. Он или свихнется на этой почве, или умрет раньше времени.

От Антона не укрылось, что отец Светланы предложил называть его дядей Леней, что на его кистях виднелись наколки, свидетельствующие о бурном криминальном прошлом. Да и лексикон, особенно когда он выражался в адрес грабителей, тоже говорил о многом. И почему-то казалось, что обещания найти уродов и наказать не выглядели пустыми. А если у него все еще остались связи в уголовной среде? А если ему всего лишь следует позвонить, и судьба этих троих будет решена? Вот ты попал в квартиру, Антон. И главное, такая застенчивая скромная дочь и такой отец.

Светлана попросила Антона выйти на кухню, пока она переоденется. Он с удовлетворением посмотрел стягивающую повязку на ее ноге, потом поднял глаза выше. Фигурка у Светланы была замечательная, а вот личико… Не красавица, но улыбка замечательная, добрая, искренняя. Рыжеватая, почти нет ресниц, а все равно обаятельная. Антон еще раз поинтересовался:

– Так мы точно завтра едем в травмпункт? Мы договорились?

– Договорились, договорились, – вместо дочери ответил дядя Леня. – Обязательно поедет. С ногами шутить нельзя. Особенно девушке. Ты, Антоша, уж не оставь ее, коль взялся помогать. Свози к врачам. Я же вижу, что ты парень хороший, а уж я в долгу не останусь.

– Папа! – укоризненно перебила отца Светлана.

Антон, чтобы не смущать эту странную семью, торопливо вышел на кухню. Здесь тоже все говорило о бедности. Старенькая, почти трухлявая кухонная мебель, затертая до дыр клеенка на стенах. Антон уже и забыл, когда в последний раз сталкивался с таким дизайном советских времен, когда ходила в народе поговорка «голь на выдумки хитра» и когда некоторые люди вместо моющихся обоев наклеивали на стены в кухне клеенку. И красиво, и прочно. Можно хоть мочалкой тереть. Только вот эта клеенка протерта почти до дыр. По крайней мере, от рисунка почти ничего не осталось. А Света тут порядок блюдет, хорошие у нее руки.

– Может, я вас чайком хоть угощу?

Антон обернулся на голос. Светлана стояла, опираясь на старую палку-клюку, которая нашлась в доме. Халатик на ней был новый, и он очень шел ей. А может, ее так красила застенчивая улыбка. Неприятно было Антону оставаться на чай из-за корыстных побуждений: чтобы про ту женщину что-нибудь узнать. Но… работа!

– А что, я не прочь, – кивнул Антон с готовностью. – И пить хочется, и полиция может нагрянуть на шум драки. Лучше уж я у вас пять минут посижу.

– Да сидите хоть… весь вечер.

– Нет-нет, – запротестовал Антон. – Только чашечку чаю и побегу. Нам ведь еще завтра в травмпункт вас везти.

– А может, не стоит? – потупила глазки Светлана. – Заживет. Чего уж там страшного?

– Светлана! – послышался из комнаты суровый голос отца. – Не дури, дочка. Еще без ноги останешься. Сказал молодой человек, что поможет, вот и отблагодари, уважь человека.

Антон усмехнулся тому, что у больного такой острый слух. Или он подслушивает?

– Антон, – снова позвал дядя Леонид, – ты дай дочке на стол собрать, а сам ко мне подойди. Посиди чуток со стариком, я ведь никуда и не хожу, каждый новый человек за праздник.

Светлана растерянно подняла глаза, но Антон успокоил ее прикосновением руки и дружеской улыбкой.

– Ничего, посижу с твоим отцом, не волнуйся. Мне нетрудно.

Он поднялся со стула и пошел в комнату. Глаза старика блестели неестественным лихорадочным огнем, а пальцы нервно перебирали край байкового одеяла, которым он был укутан до самого подбородка. Антон небрежно пододвинул ногой стул и уселся.

– Ты, парень, не сердись на меня, – без обиняков начал отец Светланы. – Я калач тертый, мир и людей повидал. Тебя я сразу разглядел, хороший ты парень, потому и говорить с тобой буду откровенно.

Антон смотрел на лицо старика под скудным светом торшера. Чем-то он в этот момент напоминал скупого рыцаря из одноименного произведения Пушкина.

– Ты, Антон, сбереги доченьку мне, не оставь…

– Позвольте, – вежливо улыбнулся Антон, – но вы, кажется, что-то путаете. У нас нет никаких отношений. Я просто заступился за нее сегодня перед хулиганами и все. Мы даже незнакомы были полчаса назад…

– Ты слушай, слушай! – понизив голос до заговорщических интонаций, заторопился дядя Леонид. – Ты сильный, порядочный. Я таких не встречал, но тебя оценил сразу. Я тебе заплачу, Антоша, много заплачу! Я богатый, много скопил за жизнь, да только потратить не успел. Все для доченьки, для Светочки своей, ничего не пожалею для нее.

Сходство с образом скупого рыцаря усиливалось на глазах. Ночного старомодного колпака не хватало, засаленного халата, свечи в бронзовом массивном подсвечнике и ступеней в подвал, где возле замшелых стен рядами стоят кованые сундуки, а в каждом тускло мерцает золото… Ужас!

– Папа, зачем же ты так? – со слезами на глазах спросила Светлана.