Огненный бассейн - Джон Кристофер

Город лежит на запад от реки, за лугами. Здесь шло множество людей, и не только участники игр, но и зрители. Город и прилегающие деревни кишели ими, а еще тысячи расставляли на полях палатки. Чувствовалось праздничное оживление — все ели, пили пиво и прошлогоднее вино, все были довольны, одеты в лучшее платье. Мы пришли за день до начала. Ночь мы провели под открытым небом, под ивой, у быстрого ручья, но завтра, если удастся пройти предварительные испытания, мы станем участниками и будем жить в длинном низком деревянном здании, построенном рядом с полем.

По пути к этому месту нужно пройти через город, с его большим собором с двумя одинаковыми башнями, с заново раскрашенными домами, и пересечь холмы. Бродя там, мы однажды обнаружили огромное овальное углубление, его пологие склоны спускались к каменной платформе в центре. Мы не могли догадаться о назначении этого места, но камни его, треснувшие и выветрившиеся, несли на себе следы не годов, а столетий. Бесчисленных поколений, подумал я, до прихода треножников. Далее была деревня, а рядом с ней — поле. Оно было огромно, и местные жители рассказывали, что во времена древних здесь происходили великие сражения, в которых — хотя в это трудно поверить — люди убивали друг друга. Это поле самой свирепой, самой жестокой битвы, и некоторые говорили, что такая же битва еще предстоит. Я надеялся, что это предзнаменование нашего успеха. Нам действительно предстоит битва, и мы авангард нашей армии.

На барже мы встретили Морица, но не Ульфа, который где-то пил. Мориц был рад видеть нас, но советовал не оставаться, потому что Ульф продолжал ругать нас и вряд ли обрадовался бы, узнав, что мы все же добрались вовремя. Мориц сказал нам, что Фриц утром ушел на поле.

В городе и деревнях повсюду висели знамена и вымпелы, они окружали поле, как тысячи огромных цветов. Вокруг поля были сооружены деревянные трибуны, на которых сидели зрители, множество разносчиков ходили среди них, продавая безделушки, ленты, сладости, вино и горячие сосиски. С одной стороны выдавался судейский павильон с помостом, на котором победитель получал свой чемпионский пояс. Мы отчаянно надеялись побывать на этом помосте.

В первый день, как я и сказал, отсеивались те, у кого были совсем низкие результаты. Мы не сомневались, что пройдем квалификацию, и действительно легко прошли ее. Я боксировал с парнем примерно моего возраста и веса, и меньше минуты спустя судья прекратил бой, отправив меня взвешиваться. В палатке, где происходили дальнейшие процедуры, я встретил Фрица. Он не проявил ни удивления при моем появлении, ни любопытства. Я сказал ему, что Бинпол тоже здесь, и он кивнул. Трое лучше одного. Но у меня было впечатление, что он лишь себя считает способным проникнуть в город, что на нас не стоит рассчитывать. Я почти надеялся, что он проиграет в первом же забеге, но тут же спохватился и стал ругать себя за глупость. Важно только, чтобы кто-нибудь победил, и трое лучше одного.

Позже я нашел Бинпола. Он тоже без труда прошел квалификацию, с большим запасом прыгнув в длину и в высоту. Вместе мы пошли на обед: нам дали теперь еду и постель. Я спросил его, что он думает о своих шансах. Он серьезно ответил:

— Все в порядке. Я особенно и не напрягался. А ты, Уилл?

— Тот, кого я победил, тоже получил квалификацию. Я видел его в доме.

— Неплохо. Не поискать ли нам Фрица?

— Позже. Сначала поедим.

На следующее утро состоялась церемония открытия. Из города двинулась процессия со знаменами, и капитан игр, седой старик, председатель городского магистрата, приветствовал участников, собравшихся на поле, и произнес немало пышных фраз о соперничестве и чести. Может, его слова и произвели бы впечатление на меня, если бы не необычные зрители. Во время турнира в замке де ла Тур Роже молчаливым часовым возвышался один треножник, здесь их было шесть. Они пришли рано утром и, когда мы проснулись, уже окружили поле. Соперничество и честь — пустые слова, когда вспомнишь, что игры предназначены поставлять рабов этим металлическим чудовищам. Рабов — или жертвы. Ведь хотя ежегодно сотни мужчин и женщин входили в город, не было известно ни об одном вернувшемся оттуда. Думая об этом, я дрожал, несмотря на жаркое солнце.

В этот день бокса не было, и я мог следить, как разворачиваются события в других видах. Фриц участвовал в беге на сто и двести метров. Это было популярное состязание: вначале проводилось двенадцать забегов по десять участников в каждом; занявшие первое и второе места участвовали в следующих трех забегах, победители которых уже встречались непосредственно… Фриц пришел вторым в четвертом забеге. Он, возможно, вводил в заблуждение соперников, но мне казалось, что он бежал изо всех сил. Первая группа участников в прыжках в длину начала состязания после полудня, и Бинпол легко победил, на полметра опередив ближайшего соперника.

Мой первый бой состоялся на следующее утро. Мой противник, высокий тощий парень, только защищался. Я гонял его по всему рингу, изредка пропускал удары, но гораздо больше нанес и не сомневался в результате. Позже я опять дрался и снова легко выиграл. Бинпол был среди зрителей.

После боя я надел тренировочный костюм, который мне выдали, и мы отправились наблюдать за событиями на поле. Шли состязания на двести метров. Бинпол вглядывался в доску объявлений. Он спросил, какой забег проводится. Я ответил: седьмой.

— Значит, Фриц уже пробежал. Он в шестом забеге. Есть ли уже результаты?

— Сейчас вывешивают.

Доска объявлений находилась рядом с павильоном судей. При помощи сложной системы окошечек и лестниц группа мальчишек развешивала номера победителей. Вот на доске появились номера двух победителей шестого забега.

— Ну? — спросил Бинпол.

Я покачал головой:

— Нет.

Ни Бинпол, ни я больше ничего не сказали. Проигрыш Фрица в одном из двух видов был нашим первым поражением, и мы понимали, что возможны и другие. Конечно, было бы ужасно, если бы мы все проиграли, но и с такой возможностью приходилось считаться.

Для меня лично такая возможность стала совершенно реальной в следующем бою. Мой противник, подобно первому, был быстр, но более искусен и агрессивен. В первом раунде он нанес мне несколько сильных ударов и заставил меня промахнуться при контакте. Я не сомневался, что проиграл раунд и вполне мог проиграть весь бой. В начале второго раунда я постарался сблизиться и наносить удары по корпусу. Это мне удалось, но я чувствовал, что все еще проигрываю. Последний раунд я начал в отчаянном настроении. Атаковал яростно и привел противника в замешательство. Он на мгновение открылся, и я поймал его на удар справа в голову. Он упал. Правда, встал немедленно, но начал нервничать и держался на расстоянии. К тому же он явно устал, очевидно, от ударов по корпусу во втором раунде.

К концу боя я был уверен, что последний раунд за мной, но относительно всего боя сомневался. Я видел, как совещались судьи. Они делали это дольше обычного, и моя неуверенность перешла в физическую слабость. Я дрожал, когда мы шли к центру ринга, и с трудом мог поверить, когда судья поднял мою руку в знак победы.