Бросок на выстрел - Евгений Сухов

Way cross town

She’s good to me oh, yeah

Say. I’ve got a woman

Way cross town

She’s good to me oh, yeah

She’s here in the morning,

loving me

Yeah, she’s a kind of friend to me

She says she love me early in the morning

Just for me

Oh, yeah you know she loves me

Oh, naturally…[16]

Сигары решительно не хватало…

Я всегда волнуюсь перед знаковыми событиями или перед совершенно новыми для меня делами. Не то чтобы меня колотил мандраж, но нервничаю я обстоятельно. Особенно когда это мое начинание может не принести ожидаемых результатов. Не задаюсь мыслью, что я буду предпринимать, если моя задумка не сработает, а просто делаю все, чтобы у меня получилось. Нередко это помогает.

Итак, я приступил к исполнению своего плана…

Старший следователь Коробов узнал для меня сотовый телефон господина Ионенко. И через два дня после наших посиделок в «Мечте» – а эти два дня потребовались Володьке Коробову, дабы утрясти собственные проблемы, связанные с моим планом, в Главном следственном управлении, – дождавшись девяти тридцати утра, я набрал номер исполнительного директора риелторской компании «Бечет» господина Ионенко…

– Геннадий Викторович? – вежливо поинтересовался я, когда Ионенко поднял трубку.

– Да, это я. С кем имею честь беседовать?

– Вы имеете честь беседовать с Иваном Ивановичем Ивановым, – голосом американского актера Чальза Бронсона (а это у меня получается очень хорошо) представился я именем анонима, со звонка которого в редакцию нашей телекомпании все и началось. – Хочу поставить вас в известность, господин Ионенко, что мне все известно.

– Что известно? – постарался придать удивление своему голосу Геннадий Викторович, но я все же уловил в нем нотки беспокойства и страха. – Я вас не понимаю.

– Все вы прекрасно понимаете, господин Ионенко, – резко и безапелляционно произнес я. – Убили своего водителя и думаете, что вам все сойдет с рук? Ошиба-а‑аетесь, гражданин нехороший…

– Ничего не понимаю, – как бы в сторону заметил Геннадий Викторович. – Вы, наверное, перепутали номер.

– Ладно, хорош вилять позитурой, фраерок, – решил я, что настала пора брать быка за рога. И правда, чего рассусоливать? Такие, каковых я сейчас представлял, отнюдь не многословны. – Пятьдесят косарей[17]. В евро. С носа. Уяснил, фраер?

– Простите, что вы сказали? – проблеял Ионенко (а я‑то думал, что он бросит трубку и мне придется названивать ему, причем не раз), явно струхнув.

– Я сказал, что за мое молчание в вашей мокрухе я хочу по пятьдесят тыщ евро с каждого мокрушника. Грохнули водилу вы ведь втроем? Вот и платите трое. И дружкам своим скажи, чтоб не скупились. Не то я по стольнику европейских дензнаков с каждого из вас востребую. – Я был строг и неумолим, как средневековый инквизитор.

– К‑каким дру-ужкам? – пролепетал Ионенко.

– Председателю совета директоров Стасику Дунаеву и генеральному директору вашей конторы Олежке Колупаеву, – сказал я. – Я же сказал тебе, фраер: я все ведаю про ваше мочилово. Не принесете мне лаве – стукну легавым, и тогда вас ждут: сизо, суд, тюрьма, зона… Да, еще: деньги принесете завтра в восемь часов вечера в то место, где вы трое и порешили водилу. И чтобы без выкрутасов. Понял, фраерок? Иначе вам всем – вилы.

С этими словами я, весьма довольный собой, завершил содержательный и интересный разговор. Да-а, не хотел бы я сейчас оказаться на месте господина Ионенко…

Я представил себе, как он сейчас ежится от проступившего холодного пота. И лихорадочно соображает: что делать? Проходит минута, вторая… Он хватается за телефонную трубку, потом кладет ее и стремглав покидает кабинет. Скорым шагом пересекает приемную и, когда секретарша открывает рот, чтобы что-то ему сказать, уже оставляет комнату.

«Мне сейчас звонили…» – без стука врывается Геннадий Викторович в кабинет к Олегу Дмитриевичу Колупаеву.

«Да ты что?» – шутливо спрашивает его Олег Дмитриевич. Он сегодня в хорошем расположении духа, и на его жизненном горизонте нет ни тени облачка. Он добродушно и насмешливо смотрит на Ионенко, ожидая дальнейших разъяснений.

«Мне только что позвонил кто-то, представившись Иваном Ивановичем Ивановым, – говорит Геннадий Викторович срывающимся голосом. – Он все знает про нас…»

«Что знает?» – быстро смурнеет Олег Дмитриевич.

«Все», – выдыхает Ионенко.

«Да говори ты толком, черт тебя дери!» – вскипает генеральный директор Колупаев.

«Этот, ну, кто мне позвонил, говорит, что знает, что мы… ликвидировали Левакова, – дрожащим голосом сообщает Ионенко. Слово «убили» он произнести не может, у него не поворачивается язык. – Звонивший говорит, что нам это не сойдет с рук и что он все расскажет полиции, если мы, ну, каждый из нас не отдаст ему по пятьдесят тысяч евро…»

Жизненный горизонт Олега Дмитриевича Колупаева затягивается черными грозовыми тучами. Хорошего настроения как не бывало. Не зря он чувствовал тогда, когда они закопали этого убитого ими случайно охотника, что свершившееся лишь начало большой беды…

Вместе с Геннадием Викторовичем Колупаев идет к Дунаеву. Они входят в шикарный, отделанный орехом и красным деревом кабинет председателя совета директоров.

В дорогом кресле, похожем на царский трон, Станислав Николаевич Дунаев. Он оживленно разговаривает с кем-то по телефону и довольно улыбается. Похоже, у Станислава Николаевича сегодня тоже радужное настроение, какое только всего лишь несколько минут назад было у Колупаева. «Сейчас ты перестанешь улыбаться», – думает с ненавистью и злобой Олег Дмитриевич. Ведь если бы они тогда, в охотничьем хозяйстве, сразу сообщили бы о несчастном случае с убитым охотником в полицию, сегодня ничего этого не происходило бы…

Станислав Николаевич ладонью левой руки делает приглашающий жест. Мол, проходите, ребята, садитесь, ждите. Чего в дверях толкаетесь, как не свои. Генеральный и исполнительный директора садятся в кожаные (но уже не царские) кресла близ стола Дунаева и терпеливо ждут, пока он закончит разговор. Время от времени Станислав Николаевич посматривает на серые лица соратников, и лицо его постепенно меняет выражение. Оно тоже сереет. Кажется, Дунаев догадывается, с чем к нему пришли Колупаев и Ионенко. Поэтому, закончив свой разговор по телефону, он тотчас спрашивает: