Адриан Моул. Дикие годы - Сью Таунсенд

Спарг раздвинул юкку, и они оказались прямо перед ним. Мофф и Барф нежились на солнышке, и члены их были сплетены интимным образом.

Спарг подавил в себе хрюк ревности и пополз обратно к Кронку, своему родному поселению.

Вторник, 11 февраля

Завтра получаем результаты анализов. Мне следует терзаться и размышлять о смертности и т.д. Но в голову лезет только одно: как Маффет смотрел на Бьянку, и как Бьянка смотрела на Маффета, когда они прощались в понедельник утром на железнодорожном вокзале Лестера.

Среда, 12 февраля

Джудит сообщила, что наши результаты отрицательны! У нас нет ВИЧа! Мы не умрем от СПИДа!

Однако я запросто могу умереть от разбитого сердца. Бьянка предложила еще раз съездить на денек в Лестер. Утверждает, что она устала от Лондона. Жалкое оправдание. Как можно вообще устать от Лондона? В этом смысле я поддерживаю д-ра Джонсона.

Четверг, 13 февраля

Пришло письмо с Би-Би-Си.

Дорогой Адриан,

Когда моя секретарша снова вручила мне твое письмо и рукопись «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины», мне показалось, что у меня галлюцинация.

В тебе больше бесстыдства, чем в публичном доме, и больше беззастенчивости, чем в чистом поле. Би-Би-Си не предоставляет бесплатных услуг по фотокопированию. Что же до твоего смехотворного предложения читать твой роман в одном из наших классических сериалов… Писатели классических текстов, как правило, давно уже в лучшем мире, но труды пережили своих творцов. Я сомневаюсь, что твоя работа переживет тебя. Возвращаю тебе рукопись незамедлительно. Вследствие административной ошибки фотокопию с нее все же сняли. Ее я тоже отправляю — хоть и с большой неохотой. Тебе в самом деле больше не следует меня беспокоить.

Джон Тайдман

Пятница, 14 февраля

ДЕНЬ СВ. ВАЛЕНТИНА

Обескураживающе маленькая открытка от Бьянки. Я ей отправил чистую роскошь: огромную, набивную, дорогую, да еще в шкатулке, перевязанной ленточкой.

Дикар — в клинике для злоупотребляющих наркотиками и алкоголем. Луиджи в воскресенье его навещал и сказал, что Дикар режется в пинг-понг с пятнадцатилетним любителем крэка из Лидса.

Суббота, 15 февраля

Бьянка в понедельник едет на день в Лестер, повидаться с моей матерью. Мне бы хотелось поехать с нею, но я теперь работаю по шестнадцать часов в день, семь дней в неделю. Кто-то должен спасти мою мать от тюрьмы, а я теперь в нашей семье — единственный, у кого есть приличная работа.

В мои обязанности в «Дикарях» теперь входит разделка овощей. Работа нудная, усугубляется еще и маниакальным вниманием Роберто, шеф-повара. Он настаивает на единообразии длины и ширины каждого овоща. В кармашке фартука приходится держать рулетку.

Воскресенье, 16 февраля

Прошло уже семь дней и ночей с тех пор, как мы с Бьянкой занимались любовью. Мне не хватает не только секса. Дело не в сексе. Дело не только в сексе. Мне нужно обнимать ее, нюхать ее волосы, гладить ее кожу. Хорошо бы также поговорить с нею о том, каково мне сейчас. Но я не могу — я просто не могу. Я в самом деле не могу. Пытался, но не получается. Сегодня вечером в постели держал ее за руку, но это не считается. Она спала.

Понедельник, 17 февраля

Прежде, чем уйти на работу в 6.30 утра, я написал записку и прислонил ее к вазе с гиацинтами на столе.

Милая Бьянка,

Прошу тебя — поговори со мной о наших отношениях. Я неспособен инициировать дискуссию. Могу только сказать тебе, что я тебя люблю. Я знаю, что между нами — что-то не так, но не знаю, как к этому вопросу подойти.

С любовью, навсегда

Адриан

Ранним вечером Бьянка была очень добра со мной. Она заверила: в том, что касается ее чувств ко мне, ничего не изменилось. Вот только говорила со мной по телефону — из Лестера. Она хочет задержаться еще на денек — помочь моей матери.

Вернувшись с работы в 11.30 вечера, я перечитал свою записку, оставленную на столе, затем порвал ее и швырнул в унитаз. Потребовалось три полных смыва, чтобы она исчезла без следа.

Вторник, 18 февраля

Вчера вечером я очень устал, но заснуть не смог, поэтому встал, оделся и пошел прогуляться. Сохо никогда не спит. Оно существует для таких, как я: одиноких, томящихся от любви, для аутсайдеров. Вернувшись домой, читал «Униженных и оскорбленных» Достоевского.

Среда, 19 февраля

Нельзя сказать, что боги улыбаются нашему семейству. Миссис Беллинхэм уволила папашу и дала ему пинка из своей постели. Она пришла в ярость, когда открылось, что он толкал ее системы сигнализации за полцены в пабах для всякого плебса. Отец опять поселился у бабушки. Я узнал об этом только потому, что бабушка позвонила мне на работу и пожаловалась, что мама должна ей пятьдесят фунтов еще с прошлого декабря. А бабушке сейчас нужны деньги, потому что она собирается в июне в Египет с «Заботой о Старости», а на следующей неделе ей платить задаток.

Я напомнил бабушке, что у нее имеются значительные сбережения на срочном вкладе. Неужели она не может снять пятьдесят фунтов? Бабушка, в свою очередь, указала мне на то, что банк следует уведомлять за месяц до снятия с такого вклада. Она сказала:

— Я пока не готова терять свой высокий процент.

Я небрежно поинтересовался, не видела ли она Бьянку. Она небрежно ответила, что видела Бьянку с Маффетом на верхней площадке двадцать девятого автобуса, направлявшегося в центр города. Несколько подробностей она тоже сообщила. Они смеялись. Бьянка держала в руках букет фрезий (ее любимые цветы). А Маффет выглядел «счастливее, чем я его вообще когда-то видела». В трубке раздался лязг, когда бабушка наклонилась в своем кресле:

— Ведь Эйнштейн тут не нужен, чтобы все понять, правда, парень?

Спасибо, бабуля — лестерская версия мисс мать-ее-за-ноги Марпл.

Четверг, 20 февраля

Я опасаюсь самого худшего. Бьянка до сих пор в Лестере. Сегодня утром я получил брошюру от организации, которая называется «Институт Факсос». Они предлагают мне холистические каникулы на греческом острове Факсос, куда входят курсы творческого письма, мастерские снови дения, обретение собственного голоса и управление стрессами. На одной фотографии изображены счастливые загорелые отдыхающие, которые поглощают какой-то зеленый корм за длинными столами под голубыми небесами. По пристальном рассмотрении снимка при помощи увеличительного стекла выяснилось, что корм состоит из латука и кабачков, куда намешано немного сыра. На столах располагались бутылки рецины, вазы с цветами и крупно нарубленные буханки хлеба.

Другая картинка являла пляж, сосновую рощу и жилье, состоящее из бамбуковых хижин, разбросанных по склону холма. На вид — истинная идиллия. Я перевернул страницу и увидел, что писательские курсы две первые недели апреля «координирует» Анджела Хакер, романистка, драматургесса и телевизионная знаменитость. Я не читал ее книг и не видел ни одной пьесы, но наблюдал ее в телевизионной программе «В замочную скважину». Дом у нее, конечно, изящный, но помню, что в тот момент меня поразило потрясающее количество алкоголя: бутылки стояли в каждой комнате. Лойд Гроссман, помню, даже отпустил какую-то шуточку насчет «подливки для гуся». Публика в студии хохотала до одури.