Песнь для Близнецов - Евгения Белякова

Кендрик тем временем пытался совладать со злобой, мелькнувшей все же на красивом лице.

– Жалела… то есть, по-твоему, я был достоин только жалости.

– Возможно, я была неправа.

– Ты так легко отказываешься от своих принципов. И эмоций. Хотя тебе, наверное, не привыкать. Столько учеников – и все неудачные. Один умер, другая ушла, еще один отказался от магии…

«Откуда он знает?!»

– Я отбился от рук и вот теперь последний погиб. Тоже чувствовала жалость, когда увидела горстку пепла?

– Наверное… – Тео с трудом заставила себя мыслить спокойно. Впервые за все время их с Кеном бесед она почувствовала, что теряет контроль. – Наверное, это не то слово. Не жалость, а сожаление…

– Не вижу разницы.

Кендрик порывисто встал, опрокинув стул. Открыл портал, и уже почти вошел в него, как остановился. Стоя спиной к Тео, даже головы не повернув, произнес:

– Подумай на досуге, что именно в тебе не так, раз все твои ученики либо умирают, либо становятся изгоями.

И исчез в синих искрах.

Тео прикрыла глаза, стараясь утихомирить разбушевавшиеся мысле-эмоции.

Кен видел все так, как подсказывало его оскорбленное самолюбие. Самое важное в этом разговоре – то, с какой горечью он сказал о себе… и с каким равнодушием – о Гринере.

Тео не давала покоя мысль – почему Кен, имея возможность убить Гринера и тем самым нанести самую ужасную, незаживающую рану своей бывшей наставнице, не тронул ее нового ученика? Теперь она поняла. Кендрик искренне верил, что ей плевать на учеников – на него в частности, а, значит, на всех. Если бы он знал, какую боль причинит ей, убив Гринера – юноша не выбрался бы живым из того домика лесника. Но Кендрик метил в цель, которую считал самой большой любовью Тео – в Вердленд.

Он считал, что ничего не значит для нее… и ревновал к целому королевству. Как же он ошибался… Но теперь поправить ничего нельзя. Он искорежен ненавистью, подточен ревностью и жаждет только полного ее уничтожения. Через, как он думает, самое драгоценное ее детище – Вердленд.

Тео стало невыносимо горько. Кендрик метил в королевство и ни во что не ставил ее привязанность к ученику… Но Гринера все равно убил. Мимоходом, как пешку.

Ей захотелось заплакать. Но лицо ее оставалось недвижимым, и ни одной слезинки не скатилось из глаз.

Гринер встревожено вскинул голову – в дверь кабинета постучали. С трудом сообразил, что заснул, сидя за столом.

– Кто там? – спросонья не смог вспомнить, как именно король должен интересоваться, кто стоит за дверью. Вряд ли как-то особенно.

– Шольц, Ваше Величество.

– Заходите.

Гринер потер глаза. Вчера он до глубокой ночи метался по своим покоям, пытаясь заснуть. Его раздирало на части осознание собственной вины и обида на Дерека – почему тот бросил его? И Дориан молчал. Гринер чувствовал его присутствие, так что точно знал, что король не исчез; просто не отвечал юноше, то ли в воспитательных целях, то ли ужаснувшись в очередной раз содеянному Гринером.

Вошел дворецкий. Он нес на подносе горячий чай, запах которого добрался до ноздрей даже через плотно прикрытую крышку чайника, хлеб, масло и мед.

– Благодарю вас, Шольц.

Король огляделся по сторонам и старый слуга, догадавшись, в чем дело, степенно произнес:

– Таз с водой для умывания в приемной комнате, сир.

Гринер ополоснул лицо, вернулся в кабинет. Шольц ждал указаний, но Гринер отпустил его, и принялся ковырять ножом масло. Есть не хотелось.

«Это наказание за то, что я сделал? – в десятый раз он задал себе этот вопрос. – Или Дерек наблюдает и ждет, что я предприму… Проверка?»

Но в глубине души юноша знал, что Черный был искренен, когда освободил его от ученичества. Никто за ним не присматривает, он один и разгребать то, что натворил, должен сам.

«Но я… не могу…»

Гринер заставил себя съесть немного хлеба с маслом, запил чаем.

«Куда мне тягаться с Кендриком… он опытнее меня. И сильнее… и… – Тут Гринер застонал от бессилия. – Что делать?»

Дерек прошелся по городу, собирая слухи. Пророчество делало свое дело – люди ждали прихода магов. Похоже, Мальти и впрямь провернет Возвращение раньше срока… Плохо это или хорошо, Дерек пока не понял. Вернее, если верить Тео, это по-любому плохо. Но магу уже не терпелось начать действовать.

Он зашел в Храм Древа. Хотел повидаться с Риком, но потом передумал – было тяжело даже представить, как он будет качать головой в ответ на взгляд барда: нет, про Тео ничего не известно. Ни где она… ни что с ней. Поэтому он лишь справился о послушнике Вальдо. Ему сказали, что тот в порядке, немного поранился, но уже выздоравливает.

Маг отправился в дом на Широкой. Оттуда – порталом к поместью Тео, вернее, тому что от него осталось. Расчистив снег на одном из камней, сел и какое-то время просто смотрел на лес. Думал о Гринере, Тео и долге. Затем поднялся и принялся расчищать все вокруг, уничтожая следы нападения. Почистил дно возникшего озерца, камни, из которых был построен дом, сложил горой; убрал пепел, выровнял вспаханную заклинаниями землю. Выжал себя почти полностью, до последней капли магии, нужной, чтобы открыть портал к Мальти.

И лишь под конец, когда уже собрался сотворить Дверь, оглянулся… и его настигла страшная догадка.

– Нет… – пробормотал он. – Это не могила. И не надгробие. Я не прощался с тобой, Тей… Просто… прибрал к твоему возвращению.

Тряхнув головой, Дерек вошел в портал.

Несколько дней после визита Дерека Гринер ходил по замку, безучастный ко всему. Подданные шушукались за спиной, но спросить о причине внезапной меланхолии короля не смели. Все хорошо помнили, как он обошелся с Советом.

Но вскоре разговоры среди знати становились все громче. Все недоумевали – почему Его Величество держит баронов и графов взаперти без объяснений? Что он с ними собирается делать? Некоторые даже говорили, что уж лучше бы король вывел их на площадь и казнил, так хоть какая-то определенность появилась бы. Другие возражали, что эта определенность пугает их больше, чем королевское молчание.

Некс и Томас по мере сил следили за королем. Наконец, Ферфакс убедил капитана, что пора поговорить с Его Величеством.

Они пришли к королю вечером, после того как узнали, что он заперся изнутри в своих покоях и не открывает даже слугам, принесшим обед. Безутешный Шольц самолично просил Ферфакса вмешаться, правда, он имел в виду то, что Томас мог бы уговорить короля поесть хоть чуть-чуть.

Некс отослал стражников и постучал в дверь.

– Уходите! – раздался голос короля.

– Это капитан-префект, Ваше Величество, и Томас.