Гранд-адмирал. Том пятый. Часть 1 - Илья Сергеевич Модус

петля, с разрушительной энергией хлещущая по коже между большим и указательным пальцем штурмовика, отличающегося от своих собратьев.

Он вооружен и подготовлен для боя с джедаем.

Но это его не спасает.

Он умирает раньше, чем видит стремительно приближающийся к нему бело-голубой клинок.

Смерч лихо закрученного сальто над головами двух сражающихся бок о бок воинов… и их беспомощное падение, когда световой меч одним ударом рассекает основания их шей и отрубает конечности…

Изумленное мигание глаз уже другого воина Содружества, когда энергетическое острие вонзается в его открытый рот, прожигая твердое нёбо до самых костей черепа…

В этих кратких вспышках — смерть, которую несет Бре’ано Умакк своим противникам…

Резкий запах подгорелого молока с добавками металла — так пахнет человеческая кровь, свертывающаяся из-за жара клинка… бахрома обжигающего льда — полоски его плоти, иссеченные бластерными выстрелами…

Холодное пламя контролируемого гнева, отравляющего сознание…

Это всего лишь слабые помехи в симфонии Силы, которую исполняет мастер-дженсаарай.

Сила не только поддерживает его, не только поднимает и уносит его: Сила втекает в вены, чтобы его сердце билось в одном ритме с ритмом окружающей вселенной.

Он стал Силой, и Сила стала им.

Он и не подозревает о неотвратимости смерти: причины и следствия исчезли вместе со страхом, и сомнениями, и болью в ту самую нескончаемую секунду, когда он сознательно лишил себя самообладания.

У него была цель, к которой он шел долгие тридцать лет.

И он постигал ее.

В один момент штурмовики и солдаты противника просто закончились.

Мон-каламари на мгновение остановился, оглядываясь по сторонам.

Да, он убил всех противников, которые находились в Вестибюле Храма джедаев.

Всех тех, кто пытался убить его.

Кроме одного.

Того самого, который выжидал.

И сейчас медленно двигался к нему навстречу, поднимая клинок в характерной для Соресу позиции.

Стоя до сих пор под сводом остатков арки главного входа в Храм, он шел навстречу своему учителю.

Не прекращая взращивать в себе ярость и гнев, усиливая себя с помощью Темной Стороны Силы.

Желая могущества и победы.

Иссушая себя изнутри.

Выжигая дочиста.

Бре’ано Умак улыбнулся, видя то, что идет к нему навстречу.

Он безошибочно осознал, что вот это — прямо здесь, прямо сейчас — и есть то самое, ради чего он прожил жизнь.

Его ноги ступили на этот путь в тот день, когда он родился; любой успех или трагедия, любая дурацкая выходка и унижение, каждый необъяснимый поворот жестокой судьбы добавлял каплю к тому потоку внутри него, который копился за барьерами самодисциплины.

Эти барьеры были созданы джедаями, пытавшимися сгладить острые углы его высокомерия и страха; безжалостными шутками приятелей, высмеивающих его попытки впечатлить их; и даже обучением у наставника…

«Джедай ничего не строит из себя, Бре’ано. Сражение — это не игра. Для джедая схватка — это заведомый проигрыш. Трагедия. Если необходимо пролить кровь, джедай делает это быстро, хирургически точно, со всем подобающим почтением. Со скорбью».

Так ему говорили.

Говорили, твердили, вдалбливали в голову.

И не верили в это.

Не принимали.

Умак так долго, так натужно пытался быть тем, кем все хотели его видеть; пытался сдерживать свой страх, свои едкие шуточки, звучавшие не к месту и не ко времени; пытался быть хорошим учеником, хорошим другом, скромным разумным, настоящим джедаем…

Но под сводом этой арки попыткам пришел конец.

Нет причины и дальше отрицать правду о себе.

Игра в героя не просто допустима… она необходима.

Чтобы удержать этот порог, недостаточно ранить и убивать, недостаточно быть сдержанным, хирургически точным, и скорбящим. Чтобы удержать порог, он должен не просто разить, а разить без усилия, без опасения, со смехом.

С радостью.

Чтобы удержать порог, он должен танцевать, кружить и прыгать, увлекая своих противников.

Жертв.

Он должен вынудить их сознательно помедлить перед тем, как выступить против него.

Должен заставить их бояться.

Он произнес слова: волшебное заклинание, разрушившее барьеры и освободившее бурный поток.

Поток, который смыл с него всю шелуху, оставив лишь то, ради чего он жил и был готов умереть.

Идею лучшего будущего для своих братьев и сестре.

Живых и тех, кто придет им на смену.

Ни один не пройдет.

В его руках клинок павшего героя — его учителя, который он добыл неимоверными усилиями, но теперь он сам герой, и падать не ему.

Он возносится.

Сила гремит в нем, и он гремит в Силе.

Сняв запреты, оставив в стороне все сознательные мысли, прислушиваясь только к своей страсти и радости, контролируя их в этом сражении, он обретает мощь, о которой и не мечтал.

Он сам стал схваткой.

Он не знает об усыпавших пол тоннеля трупах, которые его ноги проворно минуют сами по себе.

Он не знает об искореженных пластинах дюрастила, которые сам же и оторвал от обломков ворот, поднимающихся и вращающихся вокруг него, чтобы отразить бластерные заряды, которые запускают в него снайперы и подступающие для новой атаки новые обреченные бойцы.

Не знает о полуразрушенных статуях из атриума, которые Сила увлекла в танец; о гигантских фигурах джедаев многих рас, населяющих галактику, которые словно ожили и выступили на его стороне, гремя, вертясь и падая, подминая под себя десятки и сотни врагов, и превращая атриум в место бойни.

И уж совсем его не заботят очертания разрушенных древних стен, освещение, или число нападающих.

Десяток?

Сотня?

Тысяча?

Скольких врагов перенесли в безопасные места после получения несмертельных ран?

Да и вообще, были ли раненные в этом бою?

Маловероятно.

Он не стремился их обезоружить и вывести из боя.

Он стоял за сои идеалы.

И убивал за них.

Сколько вражеских солдат сейчас лежат мертвыми в клубах пыли посреди развалин и останков двух «Джаггернаутов»?

Он не помнит, ибо памяти не существует как таковой.

Нет прошлого.

Нет будущего.

Он даже не осознает себя.

Не осознает солдат Содружества и бывшего ученика, ставшего ныне заклятым врагом.

Он стал воинами, с которыми сражается, истекая кровью вместе с каждым, кто падает от его ударов.

Нет больше Бре’ано Умакка; нет солдат Содружества Пяти Звезд, нет джедаев и ситских прислужников.

Есть только танцоры и танец.

В этом танце все сущее: от вращения кварков до медленного обращения галактик, все в движении.

Все в танце.

Все в сущем.

* * *

Инквизитор приблизился к своему противнику.

— Красота, ведь правда же? — проговорил он, указав на тела убитых солдат, истерзанных в труху.

Его не заботило то, что бывший учитель управляет строительным мусором, без малейшего вреда для себя используя его для защиты и нападения, бросая куски