Средство от болезней - Вячеслав Гусев

Если вы хоть чуть– чуть хотите, что бы ваш клиент выздоровел, то в этом месте работы требуется подлинное терапевтическое смирение. Иногда клиенты, узнав о механизмах возникновения своей болезни, предпочитают болеть дальше. Особенно, если болезнь связана с чувством вины. Например, мне пришлось поработать с бывшими воинами-афганцами. Многие из них, осознав происходящие внутри них процессы, говорили: «Значит, так мне и надо».

И это экзистенциальная позиция. Человек с такой позицией прожил до этих дней. Не зря он имеет хроническую болезнь. Вряд ли он от такой позиции откажется благодаря лихой атаке терапевта. Чаще всего люди лишь укрепляют свои позиции, когда их пытаются изменить силой. Помните, изменение возможно, когда человек движется к себе, а не от себя.

Важно просто вернуться к потребностям. Разве есть потребность наказать себя? Нет, конечно, потребность – в чем-нибудь другом. И это конфликт потребностей. Например, для ребенка-астматика, которого я недавно вспомнил, важно защищать свои границы и важно проявлять свою любовь к этому миру. Защищать себя приходиться от всех, даже от тех, кого любишь. Есть такой миф, что те, кого любишь, не могут причинить вреда. Еще как могут! Случайно, по незнанию, в гневе и т. д. Делать себя больным – не лучший способ выразить любовь, но как это показать?

Но чаще всего обнаруживается, что люди блокируют свою энергию именно из собственной безопасности. На них когда-то напали, теперь они бояться повторного нападения.

Не важно, какой механизм используется, режим полной ответственности позволяет клиенту прояснить собственное экзистенциальное меню.

Вот возможные примеры.

«Я не даю себе дышать, я останавливаю свой гнев, поскольку я не хочу причинять кому-нибудь огорчения».

«Я сжимаю свое сердце, потому что хочу остановить свою печаль, чтобы выглядеть сильным, поскольку верю в то, что слабых никто не любит». «Я раздираю свою кожу, поскольку не хочу показать свое раздражение.

«Поскольку боюсь, что меня отвергнут».

В режиме полной ответственности клиент рассказывает весь свой жизненный сценарий, описывают свою структуру характера.

Но что с этим делать дальше? Обычно я говорю клиенту: «Не хотел бы ты как-нибудь по-другому общаться с этим миром, не так травматично для себя?». Если клиент соглашается, я начинаю обучать его навыкам диалога.

2. Работа с ранним разрушением целостности.

Одни из важных навыков для того, чтобы быть здоровым – навыки защиты своих границ и навыки проявления агрессивности.

В детстве часть потребностей и сторон личности, с ними связанных, оказываются блокированными. Люди либо вообще не могут выражать эти потребности, либо могут выражать асоциально и потому не выражают. Видели мамашу, прикрикивающую на малыша? Человек с блокированными потребностями либо прикрикивает на себя сам, либо находит себе партнера: супруга, начальника, который прикрикивает на него похожим образом. Даже если партнер поначалу не очень подходит на эту роль, со временем он будет обучен по полной программе, поскольку в нем не видят партнера, за ним стоит образ мамаши или папаши из детства. Люди нечаянно используют друг друга и делают себя больными. Но им-то кажется, что виноват внешний противник. Пока этот миф лежит в основе сценария, человек будет продолжать болеть.

Помните, я приводил вам пример клиентки с мерцательной аритмией, у которой в ответ на фразу «Дура старая, куда прешь!» начинался сердечный приступ. А почему, собственно? Почему в похожих случаях иметь сердечный приступ в обществе кажется естественным? Почему эта женщина не может сказать себе и этому молодому человеку: «Да нет, я знаю, что я нормальная» и спокойно пойти по своим делам. Она не может этого сделать потому, что ее границы разрушены, в этот момент она – маленькая девочка, очень зависимая от чужого признания. Если она почему-то не может расплакаться и пережить печаль, то, возможно, у ее обидчика возникнет эмпатия и он сам извинится. Если эмпатия не возникнет, значит, его чувства тоже сильно блокированы. Действительно, печальная история. Но печалиться ей тоже нельзя. Что остается? Очень узкий коридор, в котором не избежать больного сердца.

Иногда люди стремятся стать сильными, занимаются боевыми искусствами, чтобы научиться давать сдачу всем своим обидчикам. Но ведь самый большой обидчик находится внутри, а не снаружи. Именно поэтому люди плачут, когда побеждают всех своих врагов. Они обнаруживают, что внешние противники повержены, но внутренняя целостность так и не наступила.

Как с этим работать?

Попросить клиента вспомнить какой-то, желательно самый ранний момент детского проигрыша, например когда на ребенка наорали, а он не сумел ответить.

Попросить заново побыть в образе себя маленького, осознать свои переживания и потребности в этот момент. Чего, например, хотелось от взрослого, какого отношения к себе?

Самый сложный момент. Попросить побывать на месте взрослого, осознать те чувства и переживания, которые испытывал взрослый. Чего хотелось от маленького ребенка, в чем были выражены его потребности? Если удается это действительно сделать, то клиент обнаруживает, что взрослый также был разрушен. Что он был наполнен страхом или горем. Что взрослый боялся ребенка или за ребенка. Иногда в такой работе обнаруживается, что гнев не был связан с малышом, что ребенок просто попался под руку. Что эта агрессия предназначалась супругу, собственным родителям или жизни вообще. Важно понять потребность взрослого. Клиент с удивлением обнаруживает, что на дне гнева и страха находится та же потребность в любви и признании, которую испытывал и он тоже.

Дальше у меня есть выбор. Чаще всего я прошу клиента посмотреть на этот конфликт со стороны, с третьей позиции. Иногда я сам сажусь на место и ребенка и родителя, и проговариваю все, что услышал от клиента. Если все произошло как надо, то работа практически сделана. Клиент, может быть впервые в жизни, вышел из своей эгоцентричной позиции и попробовал понять чувства обоих сторон. «Понять – значит простить», – говорил Роберт Резник.

Но можно попросить клиента снова побывать на месте себя маленького и сказать что-нибудь своему обидчику, но так, чтобы тот понял и услышал. Иногда клиенты с грустью говорят: «В тот момент он бы меня все равно не услышал, он был слеп и глух, ему было не до меня». Иногда слова находятся, например: «Я понимаю, что тебе сейчас плохо. Я понимаю, что ты боишься, что со мной что-нибудь случится. Но ко-да ты так кричишь, мне так тоже плохо. И от этого я болею. Относись ко мне, пожалуйста, мягче. Мне очень не хватает твоей любви». Если клиент говорит это с открытым сердцем, то воображаемая вторая сторона (да и реальная вторая сторона в жизни) слышит его. Если клиенту кажется, что его не услышат, то я спрашиваю его о том, хотел ли он просто выразить себя? Даже без всякой надежды на ответный отклик. Хоть как-то защитить себя лучше, чем никак.

Эту работу можно завершать в любом месте, где вам кажется уместным ее завершить. Но обычно я предлагаю клиенту побывать снова на месте другой стороны. И услышать слова, сказанные собой маленьким. На месте другой стороны находится что-то в ответ. Скорей всего, тоже с открытым сердцем. Например: «Мне удивительно, что ты понял меня. Я очень тронут твоими словами. Мне жаль, что я причиняю тебе боль, но я правда, очень боюсь за тебя».