Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс

получили приглашение. Зачем вам помогать нам?

«Помогать мне», – подумал Джеймсон.

– Потому что я могу. – Зелла перевела взгляд с Эйвери на Джеймсона. – И потому что лучше выбирать себе соперников из тех, кого знаешь.

Она помогала им из собственных корыстных интересов.

– И вы меня узнали? – с вызовом спросил Джеймсон.

– Я знаю, что значит любить риск, – ответила Зелла. – Я знаю, что такое привилегии.

Она посмотрела на Эйвери.

– И я знаю, что такое любовь.

«Ты знаешь гораздо, гораздо больше», – подумал Джеймсон.

Зелла едва заметно улыбнулась, словно он сказал это вслух.

– А еще я знаю не один способ разбить стекло.

Сказав это, герцогиня удалилась.

– Что сказал тебе Иен? – спросила Джеймсона Эйвери, как только они остались одни. – Когда вы виделись вчера, что, черт возьми, он тебе сказал?

Джеймсон не стал заставлять ее произносить «Таити».

– Он предложил оставить мне Вантидж после своей смерти, если я выиграю его ему сейчас.

Эйвери смотрела на него – и видела его насквозь.

– Ты же можешь выиграть его себе?

Так и было. Джеймсон мог. Но он то и дело думал о том, как Иен сказал, что ему не нравится вист, как заставил Иена смеяться и узнал, что у них одинаковый смех.

– Я не смогу ничего никому выиграть, – огрызнулся Джеймсон, ощутив привкус желчи, – если не получу приглашение на Игру.

Каждый синяк на его теле отдавался пронзительной болью. Но важно то, что дальше. Удивить проприетара. Завлечь его. Стать для него угрозой.

– Пора возвращаться.

Стоило отдать Эйвери должное – она даже не пыталась отговорить его, вместо этого она протянула четыре таблетки обезболивающего и бутылку с водой.

– Я пойду с тобой.

Игра началась.

Глава 43

Джеймсон

Еда пахла восхитительно – по крайней мере, Джеймсону так сказали, поскольку в данный момент он ничего не чувствовал. О том, чтобы поесть, и речи не шло.

– Могу я предложить вам немного супа, сэр?

Бармен больше походил на вышибалу. Как и крупье в игорном зале, он был в костюме другой эпохи. На шее у него ничего не было, но Джеймсон заметил массивное кольцо на среднем пальце – треугольник, вписанный в круг внутри квадрата.

– Или что-нибудь покрепче? – Бармен поставил на стойку хрустальный бокал. Жидкость внутри была темно-янтарного оттенка, почти золотистая.

– Суп и спиртное, – пробормотала Эйвери в затылок Джеймсону. – Думаешь, они предлагают это всем, кто выжил на ринге?

Джеймсон упивался ее физической близостью, подпитывая собственную решимость, и перешел прямо к делу.

– Я за книгой, – сказал он бармену.

Бармен оглядел Джеймсона с ног до головы. На вид ему было за сорок, но Джеймсон внезапно вспомнил о мальчике в лодке и задался вопросом, как долго этот джентльмен работал на «Милость дьявола».

Насколько сильно он предан проприетару.

– А!

Бармен вытащил из-под стойки том в кожаном переплете, он выглядел слишком увесистым, чтобы управляться с ним одной рукой. Джеймсон отметил, что у мужчины очень большие руки.

– Вы двое хотите сделать ставку? – спросил бармен.

Эйвери отступила назад.

– Я нет, – сказала она, – только он.

Джеймсон знал, как трудно ей не вмешиваться, точно так же, как она знала, что именно ему нужно произвести впечатление. Стараясь не обращать внимания на мучительно большое расстояние, которое Эйвери только что установила между ними, Джеймсон открыл книгу.

– Вы позволите?

Бармен положил огромные ладони на стойку прямо за книгой, но ничего не сказал, когда Джеймсон начал ее листать. Страницы пожелтели от времени, даты рядом с самыми ранними записями были написаны таким официальным почерком, что их было трудно прочитать.

Джеймсону наконец удалось разобрать одну из дат на первой странице – второе декабря тысяча восемьсот двадцать третьего года.

Под каждой датой были записаны два предложения. В каждом предложении было по имени.

«Сэр Эдвард Салли держит пари с сэром Гарольдом Леттсом на сто пятьдесят, что старшая дочь барона Ашертона не выйдет замуж раньше обеих младших».

«Лорд Реннер держит пари с мистером Дауни, четыреста против двухсот, что старый Митч умрет весной (весной считается вторая половина марта, весь апрель, весь май и первая неделя июня)».

«Мистер Фоссэ держит пари с лордом Хардингом на пятьдесят пять, что мужчина, имя которого они оба договорились держать в тайне, заведет себе третью любовницу еще до того, как его жена родит их второго ребенка».

Неудивительно, что книга такая большая. В ней записаны все случайные пари, заключенные в «Милости дьявола», – или, по крайней мере, в этой комнате. Политические итоги, общественные скандалы, рождения и смерти, кто на ком женится, когда, в какую погоду и с какими гостями.

Джеймсон перешел к последним записям.

– Существуют ли какие-то правила по этим пари? – спросил он у бармена.

– В этой комнате пари заключают на долгосрочные результаты, от трех и более месяцев. Если пари на более короткий срок, вам нужна книга из соседнего помещения. Вы можете заключать пари на что угодно – главное, чтобы нашелся тот, кто его примет. И учтите, что все ставки будут выполнены.

Джеймсон поднял глаза. По сравнению с рингом, посетителей в этом зале было немного, но каждый присутствующий мужчина – и одна женщина – прислушивались к его разговору с барменом, некоторые даже не старались скрыть свой интерес.

Один мужчина лет тридцати встал и пересек комнату.

– Я поставил бы десять тысяч на то, что этот парень покончит с собой до того, как ему исполнится тридцать. Есть желающие?

Встал еще один мужчина.

– При условии, что смерть наступит не от болезни, а в результате его собственных действий, я принимаю пари.

Джеймсон не обращал на них внимания. Он поймал взгляд Эйвери, мысленно советуя ей сделать то же самое. Когда пари было записано и поставлены подписи, Джеймсон посмотрел на кольцо бармена. А потом на зеркало позади полок с алкоголем. Если проприетар и наблюдал за ними, то только так.

Джеймсон задумался, какое пари сможет гарантировать ему приглашение на Игру. Ему вспомнился совет Зеллы. Нужно либо удивить, либо завлечь, либо стать угрозой – либо все одновременно.

В этот самый момент из-за черных штор вышел Рохан. Его лицо было не так разбито, как у Джеймсона, и он дер-жался лучше – шел так, словно его ребра вообще не болели.

«Это поражение уничтожило тебя», – подумал Джеймсон, слегка скривив губы.

– Если бы я был членом клуба, – сказал Рохан, и, хотя говорил он негромко, слова его прозвучали четко и ясно, – я поставил бы на то, что мисс Грэмбс расстанется с ним в течение года. – Он встретился взглядом с