Наши фиолетовые братья - Вячеслав Шалыгин

– В какой конкретно?

– Вон там, между планетами, дыру видишь? Как будто одной не хватает.

– Так точно, как щербина между зубов…

– Вот в нее и зайдешь. Там развернешься в атакующий порядок и будешь ждать сигнала. Мы этим мухам быстро крылья пообрываем!

– У меня для комплекта одного крейсера не хватает, «Леннона»-то потеряли, действия в группе неполноценными получатся…

– Я тебе крейсер «Кеннеди» отдам, он все равно у меня прикомандированный, из Резервного флота, крутится тут вне строя, понимаешь, так и норовит под выстрел залезть… Все, выполняй.

– Есть.

Контр-адмирал Иванов проследил, как новый корабль встает в строй, и удовлетворенно потер руки.

– За что я люблю боевые действия – никаких проволочек! Надо тебе крейсер? Получай!

– А я думал, мы наших будем прикрывать, – разочарованно высказался Ломов.

– А их уже и так прикрывают. Вон, смотри, бронепехота с транспортников высаживается, и коллеги наши, общевойсковые десантно-космические бригады…

– Только они не на двадцатьчетверку почему-то высаживаются, а на другие. Вон, смотрите, сколько транспортов на СС-тринадцать пошли…

– Тактика, каперанг, тактика! – Иванов многозначительно поднял указательный палец. – Высадились в безопасном месте, без напрасных потерь, построились, технику на траки поставили, и вперед! Они сейчас по гиперпереходам прыгнут, и в дамки! В тыл этим фиолетовым братьям-то и ударят!

Контр-адмирал хлопнул кулаком по ладони.

– А чужаки, прямо с орбиты, им по макушкам и ответят, – с сомнением пробормотал Ломов. – Надо сбивать этих «пчел», не то худо пехоте придется.

– Приказ слышал? Мы оперативный резерв. Да ты не переживай, флотские свое дело не хуже нас знают. Видишь, уже развернулись, сейчас начнется…

«Сейчас» действительно началось, но зажатым на СС-двадцать четыре «дебоширам» Бугаева и спешащей им на выручку пехоте от этого легче не стало. Армада чужих разделилась на два роя, и больший ринулся навстречу кораблям ОВКС, но меньшего вполне хватало, чтобы на поверхности двадцатьчетверки продолжал бушевать сущий ад. Что так запало в душу пришельцам и почему они так отчаянно рвались именно на эту планету, никто из землян понять пока не мог…

* * *

– Зинчук! Огонь на вершину холма! МАСЛом давай!

– Кончилось МАСЛо, господин капитан! – оглохший от взрывов Зинчук орал, как перебравший самогона Кинг-Конг. – Надо прорываться со СТУРНами!

– С элэсками еще предложи! – Капитан Мищенко сплюнул на землю, и слюна зашипела. – Хрендец к нам незаметно подходит…

Через бруствер импровизированного окопа – воронки от залпа одной из вражьих орбитальных махин – перевалился черный от нефтяной грязи, сажи и копоти воин без шлема и с двумя обломками теоретически неразрушимого СТУРНа в руках.

– Паша, да как же ты умудрился?! Об коленку ломал?

– Под зеленый луч залез, – прохрипел воин, показывая капитану обожженную щеку, – когда из укрытия в укрытие перебегал. Если бы не пушка, точно без печени бы остался. Не поможете?

– Зинчук! Следи за поляной! – Мищенко отложил СТУРН и, взяв воина Пашу за подбородок, окинул взглядом его рану. – Ты где оборону держал?

– Там… – Солдат махнул рукой, указывая направление. – Рядом с батей…

– Бугай… жив? – с замиранием сердца спросил капитан.

– А то?! – Воин криво ухмыльнулся – иначе он не мог, мешал ожог. – Все уже полегли… Некоторых теперь никакие медики не восстановят… От Харча вон одни боты остались, а полковник все поливает… Ползает от СТУРНа к СТУРНу и давит на кнопки… Он там чужих уже сотни три накосил… Они, гады, пока толпой, да с огневой поддержкой – смелые и ловкие, а как дело до уличной драки доходит – драпают. Им, наверное, воспитание не позволяет не по правилам воевать.

– Ага! – Зинчук, не отрываясь от стрельбы, хохотнул. – Мы их за это благодарить должны. Потому ведь и живы еще…

– Водички бы… – Солдат сел на дно воронки и покачал головой. – А то что-то жжется, господин капитан…

– Сейчас, Павло, потерпи… Вот, попей. – Он приложил к губам солдата свою флягу.

Мищенко усадил его поудобнее и распечатал большую аптечку – все, что осталось от взводного санинструктора Сушкина. Вынув оттуда бутылек с антисептиком и противоожоговый пластырь, он обработал и заклеил рану, отчего боец стал походить на арлекина. Правая часть лица из-за сажи и грязи оставалась по-прежнему черной, а левая – промытая и заклеенная – приобрела телесный цвет.

– Обойдется, – похлопав солдата по коленке, пообещал Мищенко. – Заживет – красивым станешь, как Бугай.

Паша снова криво ухмыльнулся и кивнул. До ранения он и был, как батя. Левую половину черепа ему заново свинтили в гарнизонном госпитале еще в позапрошлом году, после усмирения бунта фермеров на планете Мразд.

– В левом глазу только месяц назад сервопривод поменял, теперь опять… – посетовал Паша.

– Ничего, ты же не в пьяной драке его поломал, а в бою, – успокоил Мищенко, выбираясь на бруствер рядом с Зинчуком. – Новый за государственный счет поставят.

– Ну да, какой-нибудь бывший в употреблении! Нет, знаю я эту службу медтехники! Я лучше сам новый глаз куплю с получки…

– Это разумно, – одобрил капитан, толкая в бок своего сержанта. – Ну, что тут?

– С орбиты вроде пореже стали палить, никак наши подошли…

– Вроде? – Капитан оглянулся.

Даже визорам боевого шлема сквозь клубы дыма и сплошную пылевую завесу были видны только вспышки наиболее сильных выстрелов и взрывов, вся остальная «канонада» давала лишь блики. Тени наступающих чужаков тоже выглядели размытыми, и попасть в них можно было только наугад или случайно. Комья белесой от высокого содержания алюмосиликатов земли, песка – зачастую золотого – и совершенно обычной грязи сыпались сверху, прилетали под разными углами сбоку, слева и справа, а удушливый дым от горящей техники, растений и выплеснувшегося кое-где на поверхность содержимого неглубоких нефтяных месторождений не давал дышать. К грохоту взрывов и завыванию оружия примешивался непрерывный гром – так на льющиеся из стратосферы потоки энергии реагировали местные небеса. Там, где их протыкали энергоразряды, закручивались облачные воронки, только в отличие от водоворотов они уходили хвостами не к земле, а, наоборот, в космос. Немного правее, над тем местом, где не осталось ни одного боеспособного «дебошира», новых воронок уже не образовывалось, и облака собирались в низкие тучи, из которых накрапывал дождь.

Капитан откашлялся и сплюнул, завистливо качая головой. Там, под дождем, было не только прохладнее, там не было дыма и пыли, там можно было свободно дышать даже без шлема… Вот только делать это там было уже почти некому.

* * *

На подошве ботинка блестели золотые крупинки и три заклепки с пошлыми пиктограммами спаривающихся кроликов. Дарья обогнула преградившее путь тело и переползла через покореженный СТУРН. Матвей и разведчик Борисов вырвались далеко вперед, и между отвалами оплавленной земли теперь мелькали только их плоские силуэты. Густой и черный дым стелился не настолько низко, чтобы скрыть их совсем, и потеряться Дарья не опасалась. Она проползла под поникшим стволом лишившегося траков взводного лазера и съехала в наполненную пахучей грязью канаву. Судя по запаху, местная грязь была почти стерильной. Даше страшно хотелось пить, и она, забыв о брезгливости, зачерпнула пригоршню жидкости из наименее мутной лужи. Рот и глотку обожгло, по пищеводу разлилось тепло, а в голове слегка зашумело. Одновременно с шумом пришло душевное равновесие и даже легкая эйфория. Девушка поднялась на четвереньки и быстро засеменила туда, где по-прежнему мелькали пятки ползущего мужского авангарда.