Плазмоиды - Сергей Палий

Подросток внезапно замолчал и перестал увлеченно чертить – свободное место на доске закончилось, поглощенное мешаниной из цифр, буковок, значков, векторных стрелочек, графиков и прочих каракулей. Он повернулся к генералам и чиновникам, безмолвно наблюдавшим это немыслимое священнодействие, и виновато улыбнулся.

– Мы все же – военные, Андрюша, – осторожно, даже ласково промолвил Пимкин, поправляя шинель. – С нами бы попроще. Я так понял: вирус – в шприц, шприц – в эту огненную задницу, и ждать реакции.

– Если схематично – да, – потупившись, шмыгнул носом Буранов. – Если… очень схематично.

Снегопад почти прекратился, краем глаза отметил Ненилин, подходя строевым шагом к командующему и тысячи раз выверенным движением отдавая честь.

– Товарищ генерал-полковник, 21-я эскадрилья 2-го авиационного полка готова к выполнению боевого задания. Докладывал командир эскадрильи майор ВВС Александр Ненилин. Разрешите приступить?

Командующий сделал шаг вперед и положил ему тяжелую руку на плечо.

– Саша, а ведь мы с тобой всего однажды летали в паре. Помнишь, когда ты еще курсантом был?

– Так точно, товарищ генерал-полковник. Помню.

– Брось ты, Сашка. Заладил то же мне… товарищ… камрад… – Командующий раздул ноздри. – Удачи тебе там. Удачи… в нашем чужом небе.

Ненилин посмотрел ему в глаза и медленно опустил веки. Прощаясь. Развернулся и быстро пошел к своему истребителю. Под летными сапогами стучал бетон взлетно-посадочной полосы, а рядышком скользила едва заметная тень от тусклого света плазмоида, продолжавшего насмешливо висеть над аэродромом.

Майор не поднял головы. Он не считал, что противник достоин того, чтобы встретиться с ним взглядом. Да и как это возможно сделать с тем, у кого нет глаз.

И у кого нет сердца.

Ненилин десяток раз отработал с ребятами схемы атаки, повторной атаки, отступления, обходных и уклонных маневров, чтобы действия всех двенадцати истребителей были синхронизированы в условиях отсутствия радиосвязи. Каждое движение было обговорено и сотни раз отрепетировано в ходе тренировок. Если бы это был привычный противник, у него бы не осталось ни единого шанса…

Если бы.

Ненилин участвовал в отражении первой атаки плазмоидов на Москву. Выжил чудом. Он видел, как гибли лучшие пилоты, налетавшие не одну тысячу часов на мощнейших машинах и вытворявших в воздухе такое, что смертным и не снилось. Ребята гибли, словно младенцы, цинично расстреливаемые из пулемета в упор. Они ничего не могли поделать с огненными бестиями, которые, казалось, вырвались из самых жутких закоулков ада. Навигационные приборы отказывались работать, ракеты, оснащенные самыми современными системами наведения и удержания цели, летели черт-те куда, истребители по инерции проскакивали лишние сотни метров, тратя время и топливо на разворот, в то время, как плазмоиды меняли траекторию движения настолько быстро и немыслимо, что создавалось впечатление, будто они смеются над законами физики. А стоило одному из красно-желтых шаров коснуться самолета, как тот вспыхивал, словно был сделан не из дюраля, а из папиросной бумаги.

Катапультироваться не успевал никто.

Впервые российская авиация столкнулась с противником, на две головы превосходящим ее по всем техническим характеристикам. И это были не янки и не японцы, не Израиль и не Франция, не англичане и не шведы, это была сила, просто-напросто недоступная земным технологиям и новейшим разработкам в области энергетической структуры ЭМ-полей.

Анекдотические выдумки фантастов стали чудовищной явью: пилот и самолет составляли одно целое. Точнее – были одним целым.

В открытом воздушном бою на километровых высотах плазмоиды демонстрировали скорость до полутора километров в секунду с учетом того, что они могли практически в любой миг изменить вектор полета. Для наших истребителей это была такая же недостижимая цель, как если бы древнеримская колесница захотела пройти трассу в Монако со скоростью болида «Формулы-1».

Пилоты московского авиационного полка в тот роковой день впервые за свою доблестную карьеру впали в панику. Опытные офицеры вместо того, чтобы отступить, видя, что противник неуязвим, принялись остервенело бросаться в бой. Самолеты сгорали десятками.

У Ненилина до сих пор перед глазами стояла та страшная картина. Пылающее чужими, нечеловеческими красками ночное небо, а под ним пылающая знакомым, очень человеческим пламенем Москва.

И огненный дождь между ними…

– Александр Сергеич, дарагой, паехали, да?

Ненилин поднял голову. Из открытой кабины черного, как смоль, истребителя торчала голова в шлеме с откинутой в сторону кислородной маской. Смуглый Гена Спилидзе, как всегда, улыбался до ушей. Интересно, он понимает, что это их последний взлет? Что посадки не будет?..

– Поехали, дружище, – ответил Ненилин, отбрасывая в сторону дурные мысли. – В конце концов – чем черт не шутит, вдруг из этих новых пушек как пальнем, как разнесем этот огненный котелок в мочалку!

– А то! – радостно откликнулся Спилидзе и скрылся за бортиком. Через секунду колпак его кабины плавно опустился.

Ненилин снял перчатку и выставил руку ладонью вверх. Захотелось вдруг поймать снежинку и полюбоваться в последний раз, как она растает на горячей коже и задрожит крошечной прозрачной капелькой. До рези в груди захотелось… Но снегопад уже совсем прекратился.

Что ж. Идеальная летная погода.

Жаль, нет желания смотреть в небо.

Третье звено поднялось в воздух. За ним – последнее, четвертое. Ненилин заложил вираж и развернул истребитель, выходя на линию атаки.

Машина слушалась каждого движения пальцев на штурвале, словно являлась продолжением рук пилота. Самолетов такого класса, как «Иван Кузнецов», в мире еще не было. Потолок 35 километров, дальность полета с двумя ПТБ без дозаправки – 3000, максимальная скорость более 3 М на километровой высоте, практически абсолютное экранирование от радиолокации и других известных способов обнаружения, оптико-дисперсное покрытие «хамелеон», исключающее даже визуальный контакт. Из вооружения: 27-миллиметровая пушка, стреляющая бронебойными патронами с сердечником из обедненного урана, восемь ракет «Оса» класса «воздух – воздух» среднего радиуса действия или четыре дальнобойных «Грома» класса «воздух – земля», рентгеновская лазерная турель, рассчитанная на 8 коротких импульсов, поражающих любую динамическую малоразмерную цель в конусе сорок градусов по оси движения на расстоянии до километра. Плюс: возможность размещения оперативно-тактической ядерной боеголовки с мощностью 1,5 мегатонны в тротиловом эквиваленте.

Самолет был быстр, опасен, незаметен и… совершенно бесполезен против плазмоидов. Они его «видели», играючи «глушили» бортовую электронику, могли спровоцировать пуск ракет, развернуть их и направить на хозяина. Не говоря уже о различиях в аэродинамических характеристиках и маневренности.